- Наверное, - сказала Вера и закрылась, как устрица, когда ею постучишь о камень.
Штеффи ранило то, что Вера так мало рассказывала о себе с Рикардом. Конечно, Штеффи сама не посвятила ни Веру, ни Май в то, что была влюблена в Свена в прошлом году, но это другое дело. Это была тайная любовь, о которой не знал даже сам Свен.
У Веры с Рикардом все по-другому. Они встречаются. Это немного удивляло Штеффи. Вера всегда говорила, что выйдет замуж за богатого, а Рикард не был богат. Но, наверно, она влюблена в него, хотя со стороны не скажешь.
Штеффи думала, что для Веры на острове - скука. Там нет развлечений, нет танцев, даже вечеринок на пристани, которые устраивают для дачников на некоторых островах! Конечно, это скучно, когда привыкнешь каждую неделю ходить на танцы.
- В любом случае это здорово, - суховато сказала Штеффи. - Я имею в виду то, что ты приедешь на остров.
Вера посмотрела ей прямо в глаза. Ее взгляд был теплым.
- Прости, - сказала она. - Так глупо с моей стороны. Конечно же, я хочу быть с тобой.
Секунду она смотрела в свою чашку. Когда она снова подняла взгляд, он был уже другим. Словно сработал невидимый переключатель и скрыл настоящую Веру от окружающего мира.
- Мне нужно идти, - сказала она. - Увидимся на следующей неделе.
Утром Штеффи поехала на остров. Нужно было помочь тете Марте привести в порядок дом перед приездом постояльцев и перенести в подвал их собственные вещи. Сначала Хедвиг Бьёрк настаивала на том, чтобы в подвале жили они с подругой, но тетя Марта и слышать ничего не захотела. Постояльцы должны жить "наверху"; так было и так будет всегда. Хедвиг Бьёрк пришлось уступить.
Лето обещало быть напряженным. Штеффи придется много учиться, чтобы в августе сдать вступительные экзамены. Но наверняка у нее найдется немного свободного времени. В июле на остров на пару недель приедет Май. А в одно прекрасное воскресенье нагрянет вся ее семья.
Пароход уже стоял у причала. Вот она и добралась.
Глава 19
Спустя неделю после окончания учебного года приехали Хедвиг Бьёрк и ее подруга. Всю неделю Штеффи с тетей Мартой перетаскивали вещи в подвал, сушили на свежем воздухе постельное белье, натирали пол и мыли окна. Теперь все блистало чистотой. На кухонном столе и на столе в комнате Штеффи поставила букетики из цветков миндаля и хмеля, кошачьих лапок и незабудок.
Тетя Марта фыркнула по поводу цветов:
- Зачем ты притащила эти сорняки?
- Фрекен Бьёрк интересуется растениями, - сказала Штеффи. - Ведь это - ее профессия.
Сначала прибыли сумки дам, их привез на багажнике велосипеда посыльный мальчик торговца. Через некоторое время с холма спустились сами путешественницы. Хедвиг Бьёрк была в длинных узких черных брюках и в широкой рубашке. Больше всего она любила носить брюки, но в школе, разумеется, носила юбку или, по крайней мере, юбку-брюки.
Ее подруга, Дженис, была в цветастом летнем платье. Она была миниатюрная и тоненькая, не больше Штеффи. Рядом с ней стройная Хедвиг Бьёрк казалась крупной и сильной. У Дженис были светло-рыжие волосы и бледная веснушчатая кожа. Наверное, чтобы защитить ее, она носила летнюю шляпу с широкими полями. Когда Дженис сняла шляпу, Штеффи увидела, что у нее зеленые глаза, как у Веры.
Тетя Марта накрыла в саду стол и подала кофе со свежим бисквитом. На пирог и кусочки сахара к кофе ушел весь сахарный паек за неделю. Но Дженис пила кофе без сахара и съела лишь полкусочка бисквита.
Хедвиг Бьёрк и тетя Марта нашли общий язык. Они болтали, словно давно знали друг друга, хотя виделись лишь второй раз.
Дженис улыбнулась Штеффи.
- Я так рада, что приехала сюда, - сказала она с легким английским акцентом. - Я еще никогда не была в шхерах, хотя живу в Гётеборге с тех пор, как началась война.
Дженис была балериной. Она работала в Большом театре в Гётеборге. Сначала она собиралась провести в Швеции год, но началась война, и она осталась.
Штеффи любовалась Дженис. Все ее движения были так красивы. Даже когда она просто подносила ко рту чашку, движение было совершенным.
- Я рада этому лету, - снова сказала Дженис. - Здесь так красиво.
Она сделала мягкий жест по направлению к морю и горизонту.
- Я считаю, что, живя у моря, люди становятся мудрыми, - сказала она. - Они не заперты в горах и не привязаны к однообразной равнине. У моря есть простор для глаз. Наверное, это помогает людям свободно мыслить. Как ты думаешь?
- Возможно, - сказала Штеффи.
Она немного стеснялась Дженис. Но Дженис ей нравилась.
Штеффи помогла Хедвиг Бьёрк занести в дом вещи, пока тетя Марта показывала Дженис навесы для лодок, мост и лодки. Хедвиг Бьёрк поднялась по лестнице и поставила свою сумку в спальню тети Марты и дяди Эверта с двуспальной кроватью. Штеффи занесла сумку Дженис в свою комнатку и поставила у кровати. Она убрала из комнаты фотографии и прочие личные вещи. Но Иисус все так же кротко улыбался с репродукции над комодом.
Картинка висела там с тех пор, как Штеффи приехала сюда четыре года назад. Она никогда не осмеливалась снять репродукцию или отвернуть ее к стене. Когда Штеффи крестили и приняли в общину Пятидесятнической церкви, она каждый день смотрела на Иисуса и пыталась почувствовать к нему любовь, о которой говорили в воскресной школе. Но у нее никогда не получалось. Штеффи считала, что дело в репродукции.
Свен повернул картинку к стене в то лето, когда его семья снимала дом у тети Марты с дядей Эвертом. Но когда постояльцы уехали, репродукция снова висела как прежде. Должно быть, Эльна, домработница семьи Свена, поставила все на свои места.
- Вот болтушка, - сказала вечером тетя Марта, когда они ужинали в кухне подвала.
- Кто? - спросила Штеффи, хотя знала, кого имела в виду тетя Марта.
- Разумеется, эта рыжая, - ответила тетя Марта. - Фрекен Бьёрк - основательный человек.
- Ее зовут Дженис, - сказала Штеффи и проговорила ее имя с наилучшим английским произношением.
- В любом случае, она горазда болтать. Представляешь, она спросила меня, ночевала ли я когда-нибудь в шхерах под открытым небом. "Между небом и морем". Да к чему мне это, можешь мне сказать?
- Она считает, что здесь очень красиво, - сказала Штеффи. - Что здесь простор для глаз.
- Пожила бы она здесь в ноябре, - сказала тетя Марта. - Когда ужасный туман. Вот тогда могла бы говорить о просторе для глаз.
Штеффи не ответила. Если уж тетя Марта решила, что Дженис ей не нравится, тут ничего не поделаешь.
Вера со своей хозяйкой поселились в летнем доме торговца. Так же как и каждое лето, остров был полон дачников, въезжающих в дома, в то время как семьи рыбаков перебирались в подвалы. С тех пор как началась война, летом в шхерах стало еще многолюднее. Ведь теперь за границу не уедешь.
У постояльцев тети Альмы было трое детей, два сына и дочь, ровесница Нелли. Девочка, Мауд вела себя как сорванец, носила шорты и играла со своими братьями в мальчишеские игры. Вскоре Нелли забыла Соню и других школьных подруг. Она следовала по пятам за Мауд и ее братьями, лазила на деревья, строила шалаши и возвращалась домой в синяках и ссадинах по всему телу.
Тетя Альма пожаловалась тете Марте, что Нелли совсем одичала.
- Она всегда была такой милой и аккуратной.
- Ты ее разбаловала, Альма, - вынесла решение тетя Марта. - Это не проходит даром. Между прочим, своих ребят ты тоже разбаловала.
- Возможно, - простонала тетя Альма, - но Нелли как подменили. Я едва узнаю девочку.
- Это пройдет, - сказала тетя Марта. - Она успокоится, вот увидишь.
Но Штеффи не была в этом уверена. В это лето в Нелли появилось что-то чужое. Что-то угловатое и вспыльчивое, раньше Штеффи такого не замечала. Что-то блестело в ее взгляде, когда она смотрела на Штеффи. Может, она все еще сердится из-за пощечины, хотя Штеффи просила у нее прощения и Нелли ее простила? Или дело не в этом?
Неужели родная сестра ненавидела ее?
Каждое утро Штеффи поднималась к Хедвиг Бьёрк на урок. Они договорились заниматься с девяти до одиннадцати. Один раз в неделю Дженис давала Штеффи урок английского языка, а Хедвиг Бьёрк могла поспать подольше.
Большей частью они занимались математикой, физикой и химией. Было сложно, но интересно, особенно математика. Каждый день Штеффи получала задание и делала его после обеда. Вечерами она читала романы по курсу шведской литературы. Днем в свободное от учебы время ходила купаться.
Уроки Дженис были настоящим отдыхом. Штеффи читала стихи и новеллы английских писателей и обсуждала их с Дженис на английском языке. Дженис учила Штеффи английским песням, иногда ловила английскую радиостанцию Би-би-си, и они слушали новости.
Из новостей о войне было сложно составить ясную картину происходящего. Кажется, союзникам улыбнулась удача в Италии, а в Северной Африке им не повезло. Однажды репортер сухим голосом сообщил, что немецкий министр пропаганды Геббельс объявил Берлин "свободным от евреев". Дженис выключила радио.
Она не задавала Штеффи заданий.
- Я не учительница, - сказала Дженис и хитро подмигнула Хедвиг Бьёрк.
- Поступай как хочешь, - ответила та. - Лишь бы Штеффи сдала вступительный экзамен по английскому языку. Иначе я спрошу с тебя. Ты ведь понимаешь, что это означает.