- В прошлый вторник, - рассказала тетя Марта. - Их обнаружила рыбацкая лодка из Хэльшё, они думали, что сели на мель, а это оказался "Волк". Туда приехали военные моряки с водолазами. Сказали, что виновата мина. Все, кто был на борту, погибли. Это ужасно. Большинство - совсем мальчишки.
Закончив разговор, Штеффи еще некоторое время сидела с телефонной трубкой в руке. Во рту пересохло. Она взяла чашку и глотнула остывшего чая. Затем набрала записанный номер.
Она знала, что дама, которой она звонит, это та самая женщина, что провожала их с Нелли с железнодорожного вокзала на корабль, когда они приехали в Швецию. Но они с ней с тех пор ни разу не встречались. Штеффи не помнила ее лица, только желтый костюм.
- Добрый день, - сказала она. - Это Стефания Штайнер.
Язык словно распух во рту. Она быстро глотнула еще чаю.
- Стефания, - сказала дама. - Как у тебя дела?
- Простите за беспокойство, - сказала Штеффи, - ведь сегодня воскресенье…
- Ничего страшного.
Теперь нужно собраться. Сказать, что хотела, как взрослая.
- Это касается моей учебы, - сказала Штеффи. - В гимназии. Мне бы очень хотелось учиться дальше.
- Я понимаю, - ответила дама. - Но, как я уже сказала фру Янсон, мы не можем отвечать за образование всех детей. Ты должна понять, кроме тебя еще многие хотят учиться.
- Но еще один год ведь можно?
- Об этом я тоже сказала фру Янсон.
- А два года?
- Два?
- Моя классная руководительница предложила мне пройти за лето программу первого курса гимназии, - сказала Штеффи. - Тогда мне останется только два года.
В трубке стало тихо. Затем дама сказала:
- Интересное предложение. Дай мне подумать. Я не могу решать одна. Как зовут твою учительницу?
- Хедвиг Бьёрк.
Дама спросила телефон Хедвиг Бьёрк, Штеффи продиктовала. Дама пообещала сообщить результат в течение недели. Договорились, что она свяжется с Хедвиг Бьёрк, поскольку у Штеффи не было телефона. Штеффи поблагодарила ее и положила трубку.
"Я справилась, - все внутри нее ликовало. - Я справилась!"
Они прогулялись по тихим воскресным улицам Йоханнеберга. Хедвиг Бьёрк провела Штеффи через парк до Пруда Белых Лилий и вниз по ступенькам до Кошвэген. Она подождала, пока не пришел трамвай Штеффи. Затем быстро чмокнула Штеффи в щеку и сказала'
- Все получится. Я уверена.
Почти все места в трамвае были заняты, но Штеффи нашла, куда сесть. На скамейке впереди нее сидели две девочки, одна - ее возраста, другая - года на два младше. Что-то знакомое было в лице старшей девочки, но Штеффи не знала ее. Во всяком случае, незнакомка не училась в школе для девочек. У нее были русые курчавые волосы, голубые глаза и бледная веснушчатая кожа. Но светловолосая и голубоглазая девочка не была похожа на шведку.
Штеффи села. Девочка с курчавыми волосами повернулась и сказала по-немецки:
- Стефания Штайнер? Ты ведь Стефания Штайнер из Вены?
Глава 13
Память, словно молния, осветила сознание. Она знала эту девочку! Несколько месяцев они учились в одном классе в Еврейской школе в Вене. Тесные кабинеты, переполненные учениками. Голод. Страх.
- Конечно, - сказала Штеффи. - Это я. А ты - Юдит Либерман.
Юдит кивнула.
- Я не знала, что ты тоже здесь, - сказала она. - Когда ты приехала?
- В августе тридцать девятого. А ты?
- В апреле.
Да, Штеффи вспомнила, как однажды весной Юдит исчезла из класса. Никто не обратил на это особого внимания. В Еврейской школе дети приходили и уходили. Внезапно кому-нибудь удавалось эмигрировать. Но семья Юдит принадлежала к числу тех, кто почти не имел шанса выехать из Вены. Польские евреи, многодетные, без денег.
- Где ты живешь?
Штеффи рассказала.
- А ты?
- Я живу в Еврейском детском доме, - сказала Юдит. - Это Сюзи, она тоже там живет.
Штеффи даже не знала, что в Гётеборге есть еврейский детский дом. Но Юдит рассказала. Там жили только девочки, большинство - подростки, но были и помладше.
- Сначала я попала в еврейскую семью, - сказала Юдит. - Ты знаешь, моя семья из ортодоксальных, и папа настаивал, чтобы я жила у евреев. Но его расчет не оправдался, потому что в этой семье не соблюдали религиозных обычаев и никогда не ходили в синагогу. Я была им в тягость, поэтому через полгода они сказали, что не могут оставить меня. Тогда я попала к крестьянам в Дальсланд. Они заставляли меня есть свинину и работать со свиньями на скотном дворе. Я все время плакала, и они тоже отказались от меня. Затем я оказалась в шведской семье в Буросе. Там меня держали за домработницу. Все же это место было лучшим, потому что они оставили меня в покое. Но осенью в прошлом году семья переехала в Стокгольм, а я попала в детский дом.
- Как же тебе не повезло, - сочувственно сказала Штеффи.
- Не повезло? Не знаю! Сюзи жила в пяти разных семьях, прежде чем зимой попала в детский дом, - сказала Юдит.
Штеффи посмотрела на пухленькую Сюзи. У нее было угрюмое личико и грустные глаза. Трамвай замедлил ход.
- Мы выходим, - сказала Юдит.
Она встала и тронула Штеффи за руку.
- Зайди к нам ненадолго! Или ты спешишь?
Штеффи задумалась. Дома у Май скоро ужин. Но она все еще сыта после английских сэндвичей Хедвиг Бьёрк, а когда за столом десять человек, не так уж важно, одним больше или меньше.
- Нет, - сказала она. - Я не спешу.
Девочки сошли с трамвая.
- Они жадные? - спросила Сюзи. - Те, у кого ты живешь?
- Почему?
- Твоя обувь, - сказала Сюзи и показала пальцем. - Ты же ходишь в зимних ботинках, хотя уже май.
Штеффи не хотела рассказывать, что случилось с ее туфлями, но и не хотела, чтобы Сюзи и Юдит думали, будто тетя Марта с дядей Эвертом жадные.
- Мои туфли в ремонте, - солгала она.
Они поднялись на холм, окруженный высокими замысловато украшенными деревянными виллами. В одной из них располагался детский дом.
Юдит показала Штеффи дом и познакомила с девочками. Многие приехали из Вены, и пару из них Штеффи узнала. Одна девочка ехала в Гётеборг в том же поезде, что и Штеффи с Нелли.
- Я не знала, что таких, как мы, так много, - сказала она Юдит.
- Нас примерно пятьсот человек, - сказала Юдит. - Во всей: Швеции.
- Так много?
Юдит одарила Штеффи холодным взглядом.
- Это не много, - сказала она. - Подумай о тех, кто остался! А финских детей они принимают десятками тысяч. Ведь они светловолосые и голубоглазые, как и сами шведы.
- У тебя тоже светлые волосы и голубые глаза, - сказала Штеффи.
- Я - еврейка, - сказала Юдит. - Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
Они сидели в общей комнате девочек. Дом был полон звуков: голоса, беготня по лестницам, звон посуды из кухни.
- А твоя семья? - спросила Юдит. - Ты знаешь, где они?
- Мои родители в Терезиенштадте. Моя младшая сестра - здесь.
Юдит замолчала. Затем сказала:
- Тебе повезло, что здесь у тебя кто-то есть. И существуют места гораздо хуже Терезиенштадта.
- А где твоя семья?
- Два моих брата - в Палестине, - ответила Юдит. - Они уехали в тридцать восьмом. Сестра хотела поехать с ними, но папа считал, что она слишком молода. А для того чтобы поехать сюда со мной, она уже не подходила по возрасту.
- Как это?
- Уехать как ребенок-беженец можно до шестнадцати лет, - сказала Юдит. - Эдит исполнилось семнадцать. Ты и правда ничего не знаешь.
- Где они сейчас?
- Старшего брата расстреляли, - сказала Юдит. - Три года назад. Маму, папу и Эдит депортировали в Польшу в сорок первом. Сначала от них приходили письма, но теперь вот уже полтора года я о них ничего не слышала.
- Думаешь, они… - нерешительно начала Штеффи.
- Я не знаю. О Польше ходит дурная слава. О лагерях смерти… и о газе.
- О газе?
- Терезиенштадт лучше, - сказала Юдит. - Можешь радоваться, что твои родители там.
Они тихо сидели. В комнату долетали приглушенные звуки дома. На улице за окном трепетала молодая листва высокого каштана.
- У Сюзи было два младших брата, - сказала Юдит. - Она приехала сюда из Берлина в девятилетнем возрасте. Одному брату было три, другому - пять, и мама Сюзи решила, что они слишком малы для поездки.
- Где сейчас ее братья?
- Сюзи не знает. Письма перестали приходить полгода назад.
- Как ужасно!
Штеффи чувствовала себя пристыженной. Она так мало знала по сравнению с Юдит, она получала письма от мамы с папой, и к тому же, несмотря ни на что, она не была совсем одна.
- Когда закончится война, я уеду к своим братьям в Палестину, - сказала Юдит. - Я хочу быть с ними и строить свою страну. Страну для всех евреев, где никто не сможет нас преследовать.
Штеффи мало знала о Палестине. Она имела слабое представление о пустыне, море и палящем солнце. Просто где-то очень далеко.
- Да, - неуверенно сказала она. - Наверное, это хорошо.
- Я коплю деньги на поездку, - сказала Юдит. - Откладываю все, что остается после того, как заплачу за себя. Поэтому я здесь живу. Выходит дешевле, чем снимать свою комнату.
- Где ты работаешь?
- На шоколадной фабрике. Никогда не думала, что можно ненавидеть запах шоколада.
Штеффи прикусила губу. Она чувствовала себя избалованной, требовала содержания, чтобы учиться, в то время как Юдит надрывалась на фабрике.