Я поблагодарила его за доброту и совет, а также за карту, что он для меня нарисовал. Сверяясь с ней, я отправилась к дому № 3450 по улице Хафида Ибрагима. Занятая поисками конкретного дома, я не особо обращала внимание на окружающую обстановку, но все же заметила, что в данном квартале – названном, как сообщил мне официант, Готье в честь французского архитектора, который разработал планировку района и спроектировал многие из стоявших здесь жилых зданий 1920-х годов, – хоть он и был немного обшарпан, все еще царил дух эры джаза.
Дом № 3450 по улице Хафида Ибрагима видывал и лучшие времена. Крошащаяся кирпичная кладка. Раздолбанный тротуар перед подъездом. Над дверью – огромное мокрое пятно. Вместо разбитой лампочки над входом торчат электрические провода. Я заскользила взглядом по списку имен сбоку от подъездной двери и наткнулась на "Ben Hassan, R., 3eme étage, gauche". Плевать, что сейчас раннее утро. Я должна увидеть мужа. Но я знала, что позвонить в дверь – значит, предупредить и Бен Хассана, и Пола о своем прибытии. Поэтому я топталась у входа, пока из подъезда не вышла женщина лет пятидесяти, в черном деловом костюме, в больших солнцезащитных очках "Шанель". Она подозрительно покосилась на меня, когда я прошмыгнула мимо, придержав для нее дверь. Я собралась было сказать в свое оправдание что-нибудь типа "Забыла код", но решила не лезть на рожон и просто направилась к лестнице, которая некогда, возможно, была величественной и мраморной. Теперь на ней проступали такие же мокрые пятна, как на потолке, а деревянные перила шатались, когда я на них опиралась.
Витая лестница тянулась вверх под опасно крутым углом, и, как я заметила, поднявшись сначала на первую площадку, потом на вторую, квартирные двери от сгнивших перил отделяло мизерное пространство. Оступишься ненароком и покатишься кувырком. Бессонная ночь, гнетущее чувство тревоги, мысль "Что я здесь делаю?", головокружительные повороты – все это заставляло меня хвататься за стену: я боялась, что потеряю равновесие и полечу вниз головой.
Наконец я добралась до третьего этажа и повернула налево. Дверь передо мной была выкрашена в лиловый цвет дикого оттенка, черная дверная коробка отливала блеском. Цветовая гамма – какая-то нездешняя, вызывающая галлюцинации – окончательно выбила меня из колеи. Я позвонила. Никто не открывал. Подождав с полминуты, я снова позвонила. Ответа не было. Все, кто находился за этой дверью, в том числе мой муж, должно быть, спали.
Я нажала кнопку звонка и не отпускала ее добрых тридцать секунд. Наконец дверь приотворилась. Я увидела низкорослого мужчину лет тридцати с небольшим, лысого, с безупречно чистой кожей. Вид у него был такой, будто он только что встал с постели. Он смотрел на меня настороженно усталыми глазами.
– Мне нужно поговорить с месье Бен Хассаном, – сказала я по-французски.
– Он спит. – Голос хуже чем невыразительный – блеклый.
– Это срочно.
– Приходите позже.
Мужчина начал закрывать дверь, но я придержала ее ногой:
– Я не могу прийти позже. Я должна увидеть его сейчас.
– Сейчас – нет.
Он снова попытался закрыть дверь, но я не убирала ногу.
– Приходите в другое время.
– Нет. Мне нужно увидеться с месье Бен Хассаном сейчас.
Последнее слово я выкрикнула. Мужчина вытаращил глаза. Я схватила дверную ручку и левое колено прижала к двери в тот самый момент, когда он попытался рывком ее закрыть.
– Уходите, – шикнул мужчина.
– Я – жена месье Пола. Я знаю, что он здесь. Мне нужно с ним поговорить…
Потом, всем телом навалившись на дверь, я закричала:
– Пол? Пол? Выйди ко мне…
Дверь неожиданно распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с человеком, который весил, должно быть, фунтов триста. Ему было едва за шестьдесят. Голова круглая, как огромный шар для боулинга; жидкие волосы зачесаны влево. Дородное лицо с тройным подбородком лоснилось от жира. Глаза – голубые, как у вампира, – намекали, что своими криками я его разбудила. Но особенно меня поразил его необъятный живот. В мокром от пота длинном восточном белом халате он всем своим видом напоминал огромную головку сыра "камамбер", которую оставили плавиться на солнце. Прищурившись, он пытливо смотрел на меня усталыми глазами.
– Вашего мужа здесь нет.
Я оторопела:
– Так вы знаете, кто я.
Он пожал плечами:
– Естественно, я знаю, кто вы, Робин. Я – Бен Хассан. А ваш муж, увы, уехал.
– Куда?
Я почувствовала, что теряю устойчивость, и прислонилась к стене. Правой рукой закрыв лицо, я подумала, что сейчас, наверно, упаду в обморок. Услышала, как месье Бен Хассан сказал что-то своему другу по-арабски. Тот взял меня за плечо. Вздрогнув, я вывернулась из его руки.
– Омар просто хочет помочь вам войти в дом… пока вы не потеряли сознание.
У меня закружилась голова.
– Куда он уехал? – спросила я.
Бен Хассан посмотрел мне прямо в лицо. И ответил:
– Он уехал к своей жене.
У меня возникло ощущение, что я лечу в пропасть.
– К жене? – услышала я свой голос. – Его жена – я.
Я покачнулась. Омар подхватил меня. Помнится, я пролепетала что-то вроде того, что мне необходимо присесть. Что было потом? Трудно сказать. Кажется, меня препроводили в большую комнату, которая тоже была выкрашена в лиловый цвет и убрана бархатными подушками с богатой вышивкой. Меня подвели к какому-то матрасу на полу, накрытому бархатным одеялом. Мне что-то сказали по-французски – какой-то набор искаженных слов, которые заклубились надо мной. А я все твердила себе: "Очнись, возьми себя в руки. Тебе нужно успеть на самолет". А в голове все звучала фраза: "Он уехал к своей жене". Должно быть, я ослышалась.
А потом, едва Омар уложил меня на матрас, я отключилась.
Когда я снова проснулась, меня окружал сумрак. Пару минут я соображала, где нахожусь. В следующую секунду, посмотрев на часы и увидев, что уже двенадцать минут пятого, я пришла в ужас. Вот тогда-то, охваченная паникой, я резко села на матрасе. Четыре двенадцать дня. Я проспала чуть ли не полсуток. Самолет улетел без меня.
Я находилась в большой гостиной с темно-лиловыми стенами. Черные блестящие половицы, тяжелые красные бархатные портьеры. Подушки из красного бархата. Матрас, на котором я провалилась в забытье – неужели я проспала почти девять часов? – застелен красной простыней. На стенах какие-то странные второсортные абстракции: коробки в коробках, закручивающиеся внутрь спиралевидные круги кровавых тонов на черном фоне.
И вдруг меня посетила пугающая мысль: Где мой рюкзак – с моим компьютером, распечаткой билета на самолет, кошельком, в котором лежат мои кредитки, и, самое главное, моим паспортом? Вскочив на ноги, я заметалась по комнате, высматривая свои вещи. Не найдя рюкзака в этой гостиной, похожей на салон борделя, я выбежала в коридор и, вопя что есть мочи: "Monsieur, monsieur, monsieur", принялась распахивать двери. Первая вела в комнату с голыми стенами, где стояли только несколько деревянных раскладных столов, на которых громоздились груды паспортов разных цветов, официальных документов, фотокопировальная машина, набор штампов и аппарат, который при более пристальном рассмотрении я приняла за ламинатор для документов.
Что за черт? Зачем Пол связался с этим типом?
Я понеслась дальше по коридору. Заглянула на кухню, где всюду стояли грязная посуда за несколько дней и подносы с объедками, не говоря уже про вонь, которая у меня ассоциировалась с гниющими овощами.
– Monsieur, monsieur! – снова закричала я.
И снова ответа не последовало. Я побежала дальше по коридору, толкнула еще одну дверь. На этот раз моему взору предстала огромная кровать с резным изголовьем, на которой спали голышом Омар и Бен Хассан. Они лежали на разных краях широкого матраса. Омар выглядел миниатюрным и худеньким в сравнении с рыхлой тушей Бен Хассана. Едва я открыла дверь, Омар мгновенно проснулся. Увидев меня, он поспешил накрыться простыней, потом зашикал на меня по-арабски. Тут и Бен Хассан медленно поднял веки. Посмотрев на меня, он сказал:
– Вы прервали нашу сиесту.
– Я не могу найти свой рюкзак.
– И вы сразу решили, что его украли грязные марокканцы.
– Вы допустили, чтобы я проспала свой рейс. Куда вы дели мои вещи?
– Положил в стенной шкаф у входной двери. Вы убедитесь, что ничего не тронуто. Если вам нужно в ванную, это дверь рядом со стенным шкафом. Там есть и душ. Свежие полотенца для вас положили. Простите, что на кухне бардак. Мы несколько дней очень плотно работали над одним проектом, и про уборку, увы, на время пришлось позабыть. Но сегодня вечером мы поужинаем в ресторане.
– Мне нужно идти.
– Куда, если не секрет?
– Искать Пола. Вам ведь известно, куда он направился, да?
– Для начала примите душ. Я попрошу Омара заварить для вас чай, а потом мы поговорим о вашем муже и его местонахождении.