– Нахал, уходи, зачем ты пришел!? – разгорячено выпалила девчонка и захлопнула дверь. Во всей этой неприятной ситуации Илюша обратил внимание, как Таня была… необыкновенно красива! Ее глаза, крупные и выразительные, были в этот момент оскорбленными и от этого особенно яркими.
В запале, Игорь снова нажал на кнопку звонка. Таня вновь появилась в том же настроении, но теперь вышла из квартиры на лестничную площадку. Игорь, немного оторопев от ее неожиданного появления, отступил назад и в поле Таниного зрения оказался Илюша. Видела ли она его раньше, Илюша не понял, так неожиданно было в этот момент обращение к нему.
– А ты-то, зачем сюда пришел!?
Фраза была настолько естественна, что Илюша готов был провалиться сквозь землю, молниеносно представив весь идиотизм своей роли в этой ситуации. Ему было ужасно стыдно за себя, и одновременно он был заворожен ее правотой и… красотой. Он молча и подавленно стал спускаться вниз по лестнице. Все увиденное и услышанное охладило пыл Игоря, и он пошел вслед за другом.
Последняя Танина фраза была сказана резко и в то же время не с полной для него потерей достоинства. Чувства в молодости порой зависят от мимолетного настроения. Таня, наверняка, помнила об этой истории. Они продолжали встречаться в школе каждый день, но ни разу ни словом, ни намеком не напомнила ему об этом. Эта ее тактичность и все чистое, гордое и красивое было и осталось для него именно с этой девочкой, Таней.
…Увидев вдруг Танины глаза, Илья как бы другим взглядом посмотрел на Ольгу и, желая оградить ее от неприятной ситуации, вдруг неожиданно для самого себя предложил ей посмотреть вечерний город. Ему хотелось успокоить ее и продолжить тишину начала сегодняшнего дня, когда они были вдвоем.
– Хочу показать самое тихое место – Notre-Dame d’Afrique – Храм всех усопших и погибших в морской стихии.
Глаза Ольги опять загорелись.
Было уже темно, когда они сели в машину. Оля села рядом на переднее сидение. Сначала поразили огни центра города. Множество огней на набережной и свет от ярких торговых, стоявших у причала, кораблей.
Приближалась полночь, когда выехали из освещенного центра города. В это время жизнь арабской окраины практически замирает. Вокруг ни души. Дорога шла вдоль побережья, тихого и свободного от мирской жизни. Свет исходил только от узкого серпа луны, отражавшегося в море, да от стоящих на рейде кораблей. Наверху, в метрах двухстах над водной гладью и дорогой вдоль моря в слабом отсвете городских огней вырисовывался купол Notre-Dame d’Afrique. Здесь, на значительном удалении от города, не было классических зданий, а только сумрачные, скудно освещенные арабские строения. И от этого храм выделялся своей величественной архитектурой, как бы парил над мрачным и безысходным окружением.
После душного города пахнуло свежим бризом с мягкого и теплого ночного моря. Отсутствие людей и освещения тревожило душу. Но туда вверх, к едва освещенному куполу тянуло, как к сказочному царству, и все окружающее усиливало контраст этого непонятного для европейца арабского миробытия.
Вдоль набережной тянулось несколько темных арабских домов и закрытых частных мастерских. Илья не знал, как подъехать к храму с набережной и только догадывался, что где-то недалеко должна быть дорога наверх. Увидев широкий проезд перпендикулярно куполу, он резко повернул машину на подъем, который оказался очень крутым и совсем неосвещенным. Двигаясь почти наугад, преодолевая мрачный лабиринт беспорядочно налепленных арабских домов, он до конца не был уверен, что выберется к собору. Вокруг только отблески луны, отраженные в морской глади и шум движения машины.
Казалось, Илья с Ольгой были единственными людьми, которые бодрствовали сейчас здесь. Пустые переулки, темные углы с их нечистотами и облезлой штукатуркой строений были наполнены чем-то враждебным и неприятным.
Внутреннее напряжение сидевших в машине было похоже на ощущение людей, выныривающих из водной глубины в поисках кислорода. Фары машины находили выходы из лабиринта, вели вперед вверх, беспрерывно вырывая из кромешной темноты стены, деревья, какие-то рваные тени.
Наконец, дорога стала шире и пошла по спирали. Появились массивные стены собора.
Илья видел, как Ольга прижалась к сиденью и, казалось, сливалась с каждым движением машины. Что это было – страх, увлечение необычной ситуацией. Пожалуй, восхищение до замирания сердца, ожидание доселе неизведанного, нового, к чему человек стремится, закрыв глаза и не думая, как бы отдавая себя в руки природных сил. На последнем повороте вновь открылась панорама моря, но оно было уже внизу, напряженность ожидания исчезла, и чувство восхищения открывшейся красотой охватило обоих с новой силой.
Уснувшие кварталы под охраной собора, очертания огней набережной и светящиеся точки кораблей приобрели законченную величественную форму. Собор, освещенный отблесками моря и огнями набережной, согревал каким-то внутренним теплом и добрым таинством. Все это завораживало. Неожиданное открытие окружающего и внутреннее волнение пленяли и кружили голову.
Вышли из машины и подошли ближе к собору. Неяркий свет отражался в куполе, бросая тени и блики на его архитектурные украшения. Море слабо мерцало одинокими светящимися точками кораблей на рейде. Серая фигура Нептуна еле выделялась у входа и подчеркивала величественность и покой морской стихии, распростершейся внизу. Казалось, будто вся магия природных сил собралась вокруг. Они забыли о собственных душах, проникаясь общим духом Вселенной и мироздания. Весь мир прошедший, настоящий и будущий был здесь, с ними, не довлея и не влияя, а просто наблюдая. И была в этом строгом молчаливом созерцании огромная неизведанная и непреодолимая сила.
Ее сердце сжалось и ждало расслабления. Он чуть дотронулся до нее рукой и почувствовал тепло. Осторожным движением он прижал ее к себе. Она задрожала. Это было признание, ответ. Он чувствовал биение ее сердца, губами нежно прижался к ее лицу и не удержался от нескольких поцелуев. Но ослабил руки, боясь испортить это таинство прикосновения. Видимо, почувствовав подобное, она выскользнула из объятий. Молча сели в машину и поехали вниз. Все происшедшее заставляло по-иному воспринимать друг друга. Только сейчас до них дошло, что именно для этого они пережили минуты тревожного подъема.
Илья не предпринимал и не требовал ничего большего, проводил ее в свою комнату, прощаясь, поцеловал и нежно прижал к себе. Она не отстранялась, но и не проявляла взаимности. Ее жест как бы говорил: "Не сейчас".
Войдя в свою комнату, он плюхнулся на кровать и только сейчас почувствовал, как долог был прожитый день.
– Да, тебя тоже можно смело брать в помощники, – поворачиваясь к стене, пробурчал Александр Иванович.
Утром все было подчинено выполнению намеченных ранее заданий. Микроавтобус с отъезжающими в аэропорт специалистами должен был завести Александра Ивановича на выставку. Илья взялся отвести Ольгу в посольство, после чего планировал решить свои дела, а потом заехать на выставку и уже вместе с Александром Ивановичем вернуться на виллу.
В посольстве человека, занимающегося книгами, не оказалось. Пообещав заехать завтра, обменяли кинофильмы и оставили прочитанные книги. Илья поехал по своим делам. Ольга осталась с ним в машине. В нужном Илье учреждении только приняли документы, и на прием можно было попасть не раньше завтрашнего дня. Было часов одиннадцать, на выставку ехать было рано.
Илья был рад, что вновь остался с Ольгой наедине и предложил поехать в Ботанический сад, а потом в Музей искусств, о существовании которого знал из местной прессы, но сам там ни разу не был.
Они находились в центре города. Оля смогла оценить местные достопримечательности: дворец правительства, центральную площадь с ее террасами, выходящими на набережную, прекрасную французскую архитектуру богатых офисов и государственных учреждений из белого камня.
Съехав с центральной части набережной и проехав немного вдоль моря, увидели вершины экзотических растений Ботанического сада. Он был заложен лет сто пятьдесят назад и представлял уникальное место: тихое, спокойное, благоухающее. Величественные магнолии в некоторых местах создали здесь необычное обилие тени и прохлады.
Людей в саду практически не было, и потому прогулка напоминала необычное путешествие по богатейшему миру флоры и фауны. После тенистой и даже затемненной аллеи магнолий, которые полностью закрыли солнечный свет, уголок молодого невысокого бамбука показался очень веселым и приветливым.
– Я никогда не видела живого бамбука… Какой он светлый!
– И очень похож на тебя, – взяв ее за руку, произнес Илья.
– А ты не думаешь, что он также может стать орудием жестокой пытки? – лукаво осведомилась Ольга.
– Не хочу об этом сейчас даже думать, – прижав ее к себе, прошептал Илья.
– Мне кажется, мужчина всегда думает об одном… Хотя само это характеризует его, как постоянно думающее существо… В отличие от женщины, которая иногда забывается, – ничуть не отстраняясь и горячо отвечая на поцелуй, молвила тихо Оля.
В порыве страсти Илья прижал ее к себе и целовал уже обнажившуюся маленькую грудь, расстегивал все мешавшие застежки, пуговицы и чувствовал ее жаркое ответное тепло.
– Подожди, здесь кто-то есть, – тихо промолвила Ольга.
Вокруг был только бамбук. В метрах десяти впереди виднелось небольшое озерцо или пруд и яркий селезень на нем.
– Вот видишь, я права – за нами постоянно наблюдают.
Илья разжал руки. Ольга выскользнула и двинулась к воде. На ходу застегивая пуговицы, воскликнула:
– Какой прекрасный мостик! Посмотри… фламинго… Просто лебединое озеро…