* * *
Спустя несколько лет после смерти мужа Надя стала глубже воспринимать окружающих ее людей, чаще окунаться в свое детство, вспоминала Коку, маму, своих дядюшек, отца Серафима, с пониманием относиться к отцу.
Ее муж своей кончиной оставил ей загадку смерти.
Последние свои дни Тимофей Андреевич много молчал… чувствовал, что жизнь угасает в нем.
Надя тоже молчала, даже не смея представить, что когда-то она останется одна без любимого и обожаемого ею человека.
Но уже потом по истечении времени она вспоминала и не могла представить: о чем же он тогда… думал?
Человек не знает своей смерти, ее узнают только окружающие его люди.
Надя порой задумывалась:
Почему Кока любила больше всего Георгия? Но ей было неведомо, как беззаветно она любила своего мужа, а уж потом эта любовь разлилась на детей и внуков.
Любовь – одно из испытаний человека. Оно может придавать силы и быть жестоким и разрушительным, так как происходит в самые сильные годы жизни.
Надя полностью отдалась своей любви и все, о чем думал, убеждал ее муж, доверялась ему полностью и не хотела думать по-другому.
Это настоящая преданность очень близка к истинной философии жизни.
Муж ее был атеист и считал религию пережитком прошлого.
Тогда как-то принято было смотреть на собственную жизнь, как на песчинку в пустыне. Каждый тогда думал:
"У нас… великие перемены… а тут одна жизнь".
Но в этом была своя жертвенность…
Когда умер Петр Александрович, и его отпевали перед погребением, Тимофей Андреевич не вошел в церковь, хотя по-своему любил его, прожив с ним под одной крышей двенадцать лет.
Но сидя на лавочке перед церковью, он попытался представить, как можно всю свою жизнь посвятить служению Богу…
Вспомнились слова тестя:
"Только кажется, что общество объединяет людей. Без веры оно только забирает силы у человека. Когда как с Богом, каждый из них сила".
* * *
В 1920-30-х годах по городу, как и по всей стране, прокатилась волна массовых разрушений храмов и церквей.
В апреле 22-го отец Серафим был приглашен в городской "УИК" (Уездной Исполнительный Комитет – Примечание автора).
В назначенное время он открыл обшарпанную дверь с табличкой "Начхозчасть, комната № 11, тов. ТРАУТМАН"
и увидел за столом сухого лысоватого человека в кожаной куртке. Все эти теперешние представители власти, особенно в кожаных одеяниях, вызывали у него внутреннее возмущение и неприязнь. Идя в нынешние присутственные места, он научился сдерживаться, так как положение священнослужителя обязывало искать мира с властью, какой бы она не была.
Человек за столом жестом предложил сесть напротив. Отец Серафим немного отодвинул стул от стола и сел, внимательно разглядывая местное начальство. Несмотря на уверенный взгляд, что-то театральное тонко сквозило от человека в кожаной куртке.
– Отец Серафим или гражданин Константинов Николай Александрович, как у вас говорят, в миру.
– Да, точно так.
– Я пригласил вас, чтобы обсудить ваше участие в акции по добровольной сдаче церковных ценностей, то есть утвари из золота и других ценных металлов и драгоценных камней.
– Кому это сдать?
Отец Серафим на минуту задумался, и даже возмущение в сказанной фразе выглядело с оттенком некоторого замешательства.
– Вы знаете, что власть Советов национализирует все ценности бывшего государства. Церковь составная часть этого государства,…так что…вам должно быть все понятно.
– Понятно только новой власти… Все эти ценности приобретены на пожертвования прихожан… Юридически это похоже на грабеж и самоуправство.
– Не надо спорить…решение уже принято… уже начала работать подкомиссия УИК по изъятию церковных ценностей.
– Решение принимают, после раздумий…и понимания. Но вы, я вижу, далеки от понимания православия.
– Вы знаете, я много слышал о вас, как о добром и порядочном человеке… я не советую вам так резко высказываться против власти, особенно здесь… Тем более, что изъятие церковных ценностей производятся в пользу голодающих Поволжья.
– А кто довел их до голода?… Лучше бы ваша власть начала заниматься экономическими проблемами… тогда бы и голода в стране не было… Меня год назад тоже вызывали… также говорили о моих положительных качествах… и предложили…докладывать то, что я слышу на исповеди…
Ваша власть не понимает всего ужаса этого кощунства…
– Но я не голословно говорю хорошо о вас,… мы с вами заочно знакомы. Помните два года назад местный глава еврейской общины просил ходатайства за одного мальчика.
– Да, помню. Взял грех на душу.
– Почему так?
– Душа молодая могла быть светлой, а сейчас я не уверен в ее будущем.
– С вами трудно разговаривать.
– Да это не… слепо… командовать.
– Ну, так как насчет участия в сдаче?
– Нет уж. Увольте от греха.
– Вы же понимаете, что этим ничего не измените… Будет кто-то другой.
– Если найдете, пусть будет…статистов у нас много,… а я истинно верующий.
– Я вынужден буду доложить, что вы отказались… Несмотря на то, что вы мне когда-то помогли, я, облеченный в настоящее время властью, не могу себе это позволить.
– Вы и себе уже помочь не сможете…
– Ну вы много на себя берете… И даже более… Мы построим коммуны независимых свободных людей…
– Для того, чтобы построить надо изучить эту страну… А вы же ее не знаете и не понимаете.
– Как раз мы понимаем лучше и считаем церковные догмы вредными.
– А совсем недавно мне говорили, что вы верующий…иудейской веры…
– Заблуждался… Нашел в себе силы изменить взгляды…
– Знать не глубокие были взгляды… Конечно, для нынешней власти… церковь догма… Власть…тоже испытание… Вижу, что мало там дальновидных людей…
– Революционеры – самые дальновидные люди.
– Если бы власть хотела блага российскому народу, она… никогда бы не уничтожала веру. Нынешние революционеры не добьются ничего, кроме…должности. Кстати многие из деятелей нынешней власти любят лозунг "добиться цели любой ценой". Вот где главная западня…
– Почему же? Мы создаем новые отношения в городах и в деревне.
– Жестокостью можно добиться… Странно, много евреев вижу во главе новой власти… Но, что самое интересное не верующих евреев, а наоборот восставших против религии…Я раньше не мог представить, что евреи могут быть настолько агрессивными.
– Значит, вы нас ненавидите?
– Люди тут не причем… я всех людей уважаю… Просто я хочу объяснить разницу верующего и безверия.
– И в чем же разница?
– Не хочу вдаваться в подробности… Но…понятие Бога или любого другого божества у всех религий связано с понятием Высшей Справедливости… Когда человек верит, он прежде всего верит в справедливость… и он… частица вечного мира. Каждая власть предлагает свою справедливость, но… каждая власть несовершенна.
– И что же?
– С верой человек ближе к справедливости,…а это уже немало.
– Но Бог – это фантазия.
– Эта, как вы говорите, фантазия пережила много веков.
Тот, кто хочет быстро построить новое, полностью сломав старое,… накопленное… глупый… человек, либо вор, развратник и проходимец. Даже только из-за того, что это принесет большое горе простым чистым и доверчивым людям… Отрицание – пересмотр всего предыдущего.
– Я, конечно, могу преследовать вас за контрреволюционные мысли, но вовсе этого не хочу…и призываю подчиниться действиям властей.
– Вот-вот… Опять вместо мыслей лозунги. Несомненно, бороться нужно всегда, только знать зачем…
– Но наша власть основана на сознательности, когда каждый понимает политику власти и большинство согласно с ее целями…Вы слышали речи Ленина, Троцкого?
– Слышал скорее от других. Говорят,… отменные ораторы.
– Вот, видите.
– Я думаю, что такого рода ораторство скорее похоже на сладкие речи дьявола.
– Что вы имеете в виду?
– Как вы думаете кто более красноречив Бог или дьявол.
– Ну, это не по моей части.
– Полагаю, что Бог делает свое благое дело молча.
– Новая власть отвергает Бога.
– В этом главная ее ошибка…Человек существо земное и ему свойственно заблуждаться…
Я уже говорил… вы строите неизвестное доселе общество и отвергаете Бога… И заметьте, строите на непонятной вам земле. А кто вам позволил проводить такие эксперименты?… Степень распространенного зла обернется на собственную судьбу.
– Я еще раз говорю, что вовсе не хочу сделать вам плохо.
– А я как русский человек не могу пойти на компромиссы. Вы то наверно пошли бы?
– Не ерничайте, отец Серафим…Вам придется подчиниться власти и ограничить эти свои вредные мысли…
– Видно не привыкли вы слышать тихие выстраданные речи… По душе вам…. совсем другие… пламенные…
– Я тоже не пойду на компромиссы… Я не верю ни в какую… иудейскую или православную религию…Отец Серафим, надо уметь проигрывать.
– Это и пугает… Основное…подозрение в искренности вашей власти. Не место во власти случайным людям…
В этой жизни… никто еще… не выигрывал… Мне жалко вас… Траутман!.. Ведь вы… как и ваша власть… слепы.
– При всей вашей антипатии ко мне, я не хочу расставаться врагами.