– Мы не хотели бы задерживаться, господин Керим.
– Разумеется, господин Шадрин, – сладко согласился турок. – Никто нам не помешает, господин Шадрин. Я удаляюсь.
– Спасибо.
Дождавшись, когда за турком закроется дверь, Николай Петрович негромко сказал:
– Гена, почему тут появился какой-то индусенок? Какой еще такой ученик? Сроду не бывало здесь никаких учеников. Что за мальчишка? Мальчишки, они ведь страсть какие любопытные. Этот индусенок из любопытства может дырку проковырять в стене...
– Да ну, – хмуро ответил телохранитель. – Здесь сплошной бетон. Да и что он может соображать, индусенок?
– На то и голова дана, даже индусенку, чтобы соображать. Давай-ка пройдись с Димой по коридорам. Присмотрись. Прислушайся. Мало ли... Береженого бог бережет... Заодно посмотрите, естественно, на индусенка... Индусята ведь тоже бывают разные... С чего он вдруг появился?
Оставшись один, Николай Петрович неторопливо расстегнул молнию спортивной сумки, тщательно покрыл дно гроба плотной прозрачной пленкой, и уже на эту пленку толстым слоем начал выкладывать пластиковые пакеты, набитые стодолларовыми купюрами.
Вздохнул.
Заниматься всем этим должен был Серега Кудимов... Но где сейчас Серега Кудимов? Нет на этой грешной земле никакого Сереги Кудимова. Не выдержал соблазнов Серега... Вот и Сеня Уткин, народный маршал, не выдержал... И не мудрено... Умничать стали... Умные теории стали строить... И вообще, слишком много разговаривать стали...
Тоже мне, народные маршалы!
Всех сменю, окончательно решил Николай Петрович. Великое дело, время от времени менять даже самую хорошую команду.
Всех сменю.
Так думая, он укладывал в гроб пластиковые пакеты.
Все шло как обычно, все шло как всегда, и все же что-то мучило Николая Петровича. Почти неприметно, но томило, саднило душу. Какое-то такое странное неясное беспокойство. Вроде и добрались нормально, и дело у господина Керима налажено нормально, и в Питере нормально разобрались со всеми любопытными. А вот томит что-то...
Может, индусенок?
Вряд ли...
Хотя тоже интересно...
Почему индусенок? Откуда? С какой стати?... Ни о каком индусенке у них с господином Керимом не было никакой речи.
Вот нервничаю, посетовал про себя Николай Петрович. А зря. Господин Керим человек известный и аккуратный, он рискует не меньше многих других людей, задействованных в Деле. Господин Керим проверенный человек. Не подумав, не предусмотрев всех возможностей, он никогда не допустит к Делу какого-то там постороннего индусенка...
Это беспокойство, решил Николай Петрович, оно, наверное, навеяно неожиданной встречей с Кудимовым в Питере. Этот бык разбередил мне всю душу, подумал он. И откуда только у нас в стране берутся такие тупые быки, как этот Кудимов? Ведь уговаривали его в свое время, всячески и по-человечески уговаривали. Он, Николай Петрович, по государственному, по-хозяйски пытался спасти Кудимова. Ведь талантливый человек! А Кудимов не захотел. У него, у быка сраного, видите ли, нашлись какие-то свои принципы!.. А какие там принципы? Одно упрямство. И вообще, если по честному разбираться, то разве дело в принципах? Просто на роду у таких упрямых и тупых быков, как Валентин Кудимов, при рождении написано на лбу умереть дураком.
Николай Петрович машинально глянул на часы.
Вот и нет уже тебя, бык... Вот и закатил уже тебя, упрямого дурака, в печь Виктор Сергеевич... Стоит на стеллаже новая урна...
И Игорька-дурачка уже нет...
Вот и лады.
Вот и хорошо.
Не жалею я тебя, бык... Не жалею я тебя, Игорек... Все равно всех не пережалеешь, да и вредно всех жалеть...
Николай Петрович улыбнулся и мельком глянул в сторону каталки.
Что, Сема, что, народный маршал, поиграл в самостоятельность? Что, Сема, обманул Николая Петровича Шадрина? Не следовало тебе, дураку, шептаться с Серегой. Истинное Дело не любит и не терпит шепотков. Истинное Дело требует ясности и порядка.
Он усмехнулся.
Нет у меня к тебе претензий, Сема.
Теперь нет.
Споткнулся, бывает. Я даже благодарен тебе, Сема. Ты вот мне служишь, Сема, даже после смерти.
Усмехнулся.
То-то вы пособачитесь с Серегой, когда встретитесь на том свете! Тут будет слышно.
Уложив последний пакет, Николай Петрович аккуратно застелил гроб темной непрозрачной пленкой.
И позвал:
– Дима!
– Ау? – моментально откликнулся Дима, заглядывая в дверь.
– Все спокойно?
– Гена индусенка поймал.
– Где? – встревожился Николай Петрович.
– Ну, нюх у вас, Николай Петрович! – восхитился Дима. – Как в воду глядели. Индусенок тут прятался в закутке. У него как бы логовище свое свито, прямо за стеной. Никаких дырок, правда, мы не нашли, и стена глухая, не подслушаешь, не подсмотришь, но Гена так, на всякий случай, прихватил индусенка... Известное дело, малец... Занятный...
– Занятный, говоришь, индусенок?
– Черный. Лыбится. Только худой, как наши псы.
– А что, Дима, – вкрадчиво спросил Николай Петрович. – Нравится тебе Германия?
– Мне пиво нравится.
– Гене тоже нравится пиво, – загадочно заметил Николай Петрович. – Но все хорошо в меру. Так ведь?
Дима кивнул.
– А то ведь как получается?... – Николай Петрович укоризненно покачал головой: – Вот на пароме, например, Гена не смог уложить на стойку руку одного чудака. Ну, знаешь, спорт такой... Армрестлинг... Мог Гена взять ящик пива, а он его отдал...
– Какое пиво-то?
– Баварское.
– И Гена сплоховал? – не поверил водитель.
– Сплоховал, – засмеялся Николай Петрович.
И разрешил:
– Ты Гене намекни как-нибудь. Чего, мол, Гена, даешь слабину? Ну, по-дружески. Подзадорь. Спортивный дух, дескать, превыше всего! Подразни, подразни его. Спорт форму любит.
– Подразню, – засмеялся Дима.
– Ну и лады. А теперь зови его.
Через минуту хмурый Гена стоял перед Николаем Петровичем.
– Что там за индусенок?
– Сморчок. Сидел в каморке с метлами. Пыль да тряпки.
– За стеной?
– Вот за этой самой.
– А ты?
– Я чё? – пожал плечами Гена. – Я индусенка впихнул в "семерку", пусть пока посидит.
И опять пожал плечами:
– Как скажете, Николай Петрович.
– Пока правильно, Гена. Пока ты действуешь грамотно. Присмотри заодно и за господином Керимом. Я знаю, тут все схвачено, не можем мы не доверять нашему другу господину Кериму, господин Керим в настоящем Деле проверен, но ведь сам понимаешь... Доверяй, но проверяй!.. Так ведь?
Гена согласно кивнул.
– Господин Шадрин!
В дверях, как тучное облачко, заколыхался господин Керим. За его круглыми плечами стояли два молчаливых турка с инструментами и брезгливо кривил губы белесый таможенник в форме, явно недолюбливающий турков, наводнивших за последние годы его страну.
– Мы готовы, – кивнул Николай Петрович.
Господин Керим сделал шаг в сторону, пропуская к гробу таможенника:
– Мы не задержим вас, господин Шадрин.
Небрежно глянув на уложенный в гроб труп, зато внимательно проверив ящик с цинковым вкладышем, таможенник молча проштамповал документы и вышел, никому не задав ни одного вопроса.
– Закрывайте, – кивнул рабочим Николай Петрович. – Дима и Гена, проследите. Отвечаете собственной головой.
И неторопливо двинулся вслед за господином Керимом.
В небольшом кабинете, открыв хорошо укомплектованный бар, господин Керим, сладко и широко улыбаясь, выставил на стол длинную бутылку "Метаксы" и две крошечных коньячных рюмки.
– Одно удовольствие работать с вами, господин Шадрин. Не знаю других таких удобных партнеров, господин Шадрин.
– Взаимно, господин Керим.
– Надеюсь на долгое сотрудничество с вами, господин Шадрин. Это честь – сотрудничать с таким человеком, как вы, господин Шарин.
– Взаимно, господин Керим.
– Выражаю вам глубокое сочувствие, господин Шадрин.
– То есть? – насторожился Николай Петрович.
– Я имею в виду несчастный случай с господином Уткиным, – сладко улыбнулся господин Керим. – Всякое может случиться с человеком. Иногда случается с ним и такое...
– А-а-а... Это конечно... – Николай Петрович сдержанно наклонил голову в знак печали. – Жизнь коротка...
– Да будет она долгой для нас, господин Шадрин! Да будет она плодотворной и долгой для нас!
– Аминь.
Сделав крошечный глоток Николай Петрович улыбнулся.
– Послушайте, господин Керим... Вы, наверное, удивитесь, но я хочу попросить вас об одной малости...
– Конечно, господин Шадрин. Я слушаю вас, господин Шадрин.
– Вот вы, господин Керим, говорили об индусенке... Ну, глуповатый мальчишка, как бы ученик... Но в прошлый раз между нами ни о каком ученике не было никакого разговора... Зачем вам вдруг понадобился этот ученик?... Это ваш родственник?...
Турок задохнулся от неожиданности:
– Хвала Аллаху, господин Шадрин, среди моих родственников нет пока никаких индусов!
– Мальчишка настоящий индус?
– Самый настоящий! – господин Керим сладко и широко улыбнулся. – Он не просто индус, он еще и кэш. Таких, как он, англичане называют кэшами. Он въехал в страну без разрешения, жил, где попало, занимался, чем попало. Обычная история. Хорошо, что его еще не убили или не посадили в тюрьму. А у меня доброе сердце, господин Шадрин. Мы, истинные германцы, сентиментальны... – Господин Керим, несомненно, считал себя истинным германцем. – Почему не помочь несчастному мальчику? Почему не научить его полезному делу? Из него может вырасти верный и надежный помощник.