– Лучше уезжай. Уезжай сегодня же, – попросила Татьяна. – Ничем хорошим это не кончится.
Она вдруг присела и сунула руку под диван. Колени ее заголились, Валентин невольно отвел взгляд в сторону.
Татьяна засмеялась:
– Ты еще и стеснительный?
– Да уж какой есть.
Она с опаской протянула ему извлеченный из-под дивана пистолет.
– Лучше милиции бы отдать... Ну, не знаю...
И объяснила:
– Эту штуку потерял вчера маленький придурок в длинном плаще. Ты его так зашиб дверью, что он, кажется, сразу отключился. А я с испугу ногой запнула эту штуку под диван и почему-то ни слова не сказала милиции. Бери... Если не понадобится, выбросишь в Мойку... Там, наверное, много такого добра... Верно я рассуждаю?...
Валентин улыбнулся:
– Может быть...
Татьяна удивилась:
– А почему у него курок вызолочен?
Валентин, не торопясь, сунул пистолет за пояс под куртку, украшенную теперь эмблемой Королевской конной полиции:
– Не знаю... Профессионалы... У каждого профессионала свои прибабахи...
Возле крематория Валентин попросил таксиста подождать.
Таксист понимающе кивнул:
– Крематорий не ресторан. Куда ты денешься?
Валентин поднялся по пустой лестнице. Он был несколько растерян. Сейчас ему выдадут урну с прахом брата, и что? Он будет таскаться с урной по городу? Ездить с нею в метро? Ходить в общепит?... Может, оставить ее в камере хранения? Или попросит Татьяну?...
Ничего себе! – оборвал он себя. К Татьяне возвращается муж из Африки. "Танечка, это что за штуковина?" – "Да тут один кореш оставил на время". – "А что в урне?" – "Да прах его брата".
Смешно.
Валентина передернуло.
В холле он никого не встретил, дверь администратора тоже оказалась заперта. Разыскивая начальство крематория, Валентин поднялся на второй этаж.
Белокурая длинноногая секретарша (оказывается, и в крематориях есть секретарши) смерила Валентина пустыми глазами. Клиент как клиент, таких десятки. Сама секретарша одета была строго, но все равно с каким-то едва уловимым и явно неуместным намеком на шик.
Валентин покосился на дверь с табличкой "Директор":
– У себя?
– Вы по записи?
– У вас существует запись?
– Еще бы, – равнодушно улыбнулась блонда, явно занятая какими-то своими мыслями. – Вы по делу?
– По личному.
Блонда скромно улыбнулась:
– У нас других не бывает. Похороны глубоко личное дело. Я доложу.
И исчезла за темной дверью.
Откуда-то издалека из-за толстых кирпичных стен донеслись невнятные обрывки приглушенной музыки. Валентин встал, собираясь подойти к окну, но в приемную вернулась блонда:
– Проходите. Вас ждут.
Ждут...
Валентин незаметно усмехнулся.
Чего это вдруг меня ждут?
Так, с незаметной усмешкой на губах, он вошел в кабинет.
С чего бы действительно его ждать кому-то?... Ерунда. Так. Стандартная формула, к которой привыкла секретарша. Его, Валентина Кудимова, давно уже никто и нигде не ждет. Даже Серега... Наверное, Татьяна права. Наверное, и неизвестная Анечка была права. Надо было сразу свалить из Питера. После всего случившегося он в Питере ничего не найдет, кроме неприятностей. Ведь имя его уже, наверное, прошло по милицейским сводкам... Да он и не знает, кого или что надо ему искать в Питере...
И вообще, кому все это нужно?
А брат?... – спросил он себя. А неудачливый Серега из Липецка?... А несчастная дежурная по этажу, вязавшая себе потихоньку?... А Татьяна, которой свернули бы шею, не явись он к ней так удачно?... А Анечка, которую он толком и рассмотреть не успел?...
Неплохая коллекция.
И собрана за короткий срок.
Весьма за короткий.
– Здравствуйте, – сказал он, входя в кабинет.
Человек за столом поднял голову.
Странно, но Валентину вдруг показалось, что он когда-то видел этого человека. Может, мимоходом, но видел. Круглое приветливое лицо, короткий спортивный ежик, серые глаза, полные внимания и понимания... Было, было в этом что-то знакомое...
– Я, собственно, искал администратора.
Директор кивнул:
– Я так и понял. Вы...
– Я Кудимов.
– Да, да... – в серых глазах директора что-то дрогнуло и Валентин, наконец, узнал его.
Судьба.
У всех, кажется, судьба сложилась не так, как думалось.
Бывший удачливый лейтенант госбезопасности Серега Кудимов умер, не воспользовавшись найденным им секретом долголетия, он, Валентин Кудимов, бывший неоднократный чемпион мира по греко-римской борьбе, не стал в свое время олимпийским чемпионом, а бывший шеф Сереги, полковник госбезопасности Шадрин, тоже, кажется, не сделал карьеру...
Или директор крематория теперь величина?
Наплевать.
Со всем этим покончено.
Так... Случайная встреча... Когда-то человек, сидящий сейчас за рабочим столом, вербовал Валентина в сексоты... Не получилось... Ну и ладно... Забыли... Пропали в прошлом олимпийские игры, исчезла навсегда Тоня... Все!.. Забыли, проехали...
Валентин действительно не чувствовал ни обиды, ни злорадства.
Олимпийские игры... Тоня...
Было ли это все на самом деле?...
Он усмехнулся.
Было.
Иначе он не узнал бы полковника госбезопасности Шадрина.
Видимо, бывшего полковника, поправил он себя. После путча многое перемешалось. Крематорий для бывшего полковника госбезопасности, может, это и не так уж плохо. В конце концов, не кочегар, не дворник, не бомж, не просто незаметный чиновник, а директор все-таки! Пусть и крематория. И чего тут, собственно, такого? Каждому свое. Бывший чемпион мира Валентин Кудимов – при провинциальном техникуме, а бывший полковник госбезопасности – при крематории... Оказывается, и так бывает...
Спросить его: где Тоня? Куда они отправили Тоню?
Зачем?
Теперь не все ли равно?
Важны не воспоминания. Важно, как воспоминания отражаются на тебе сейчас. Он, Валентин, не хотел сейчас никаких воспоминаний. Что было, то ушло. Татьяна права. Надо забирать урну и уезжать. Незачем ворошить прошлое, в каких бы лицах оно вдруг ни предстало перед тобой. Надо забирать урну и мотать из Питера. Слишком много неожиданных встреч.
– Э-э-э... – протянул бывший полковник. Непонятно, узнал он Валентина или нет. – Э-э-э... Вы правильно сделали, что зашли... У нас работники сейчас на выездах, но мы что-нибудь придумаем...
И нажал кнопку, вмонтированную под столешницей.
Валентин усмехнулся, самым уголком губ.
У большинства начальников подобного уровня вмонтирована под столешницу кнопка.
Показатель уровня.
Ну и самоутверждение, само собой.
Решил: встречу сегодня Куделькина и уеду вместе с ним. Сегодня же уеду из Питера. Заберу с собой в Лодыгино Джона, там и похороним с ним Серегу. Дома, под березками. Конечно, Серега мечтал пожить в тени баобабов, но баобабы в Лодыгино не растут. Смирится, наверное, Серега, с отечественным вариантом.
Почему-то Валентину в голову не пришло, что милиция может взять его на вокзале. Да и в Ладыгино никуда он не денется от милиции.
В кабинет без стука вошел жилистый сутуловатый мужик в синем казенном халате, подвязанном ремешком. Из-под халата нелепо торчали обтрепанные отечественные джинсы, на ногах кожаные тапочки. Совсем домашний вид, отметил про себя Валентин. Только нос приплюснут да чуть свернут на бок, и ушам, кажется, не мало досталось в свое время. По ушам сразу можно понять, что прежнюю жизнь мужик провел не в монастыре. Голос вошедшего, правда, прозвучал смиренно:
– Вызывали, Николай Петрович?
Директор кивнул:
– Вызывал, вызывал, Виктор Сергеевич... Ты, значит, сейчас проводи человека вниз, к Гуськову, и выдай, что надо...
Он на секунду замялся:
– Ну, сам знаешь...
– Так нет же Гуся, Николай Петрович... Я же вам докладывал, нет Гуся...
– Не Гуся, Виктор Сергеевич, а Гуськова. Тем более, при посторонних. Где уважение к товарищам по работе?
– Так я ж, Николай Петрович...
– Ступай, ступай!.. Ступай, помоги человеку.
– Да я что? Я в момент! – Виктор Сергеевич притих и без суеты посторонился, пропуская Валентина в дверь. – Я все сделаю.
– Виктор Сергеевич, – остановил его директор крематория. – Задержитесь на минутку.
В приемной все так же охорашивалась перед зеркалом равнодушная блонда. За черной дверью негромко забубнили голоса, откуда-то вновь наплыла далекая музыка. Впрочем, ни к музыке, ни к голосам Валентин не успел прислушаться. Появился Виктор Сергеевич, кивнул деловито:
– Идем.
Тоска...
Сегодня же улечу, окончательно решил Валентин.
Фикусы в кадках.
Раньше Валентин считал, что фикусы в кадках можно увидеть только в провинциальных ресторанах, но, оказывается, такие все еще произрастают в отечественных крематориях.
Забавно...
Хотя ничего такого особо забавного ни в деревянных кадках, ни в пыльных фикусах, торчавших в мрачноватом коридоре, Валентин не увидел.
Забавнее было другое. Узнал его бывший полковник госбезопасности или нет?... Узнал, конечно. Не мог не узнать. И фамилию прекрасно знает. И Серегу знал, мог не раз слышать от него о старшем брате... С чем, с чем, но с памятью у таких людей, как Николай Петрович, проблем не бывает, поскольку они вынуждены помнить многое... Дрогнуло, дрогнуло что-то такое в глазах бывшего полковника. Не мог он его не узнать... А может даже, слышал вчерашнюю передачу...
Конечно, он, Валентин, был в свое время в сетях полковника вовсе не главной рыбой, и все же...