- Дэниэл, будешь соус? - предложила я.
Он замотал головой:
- Не надо соус. - В арсенале Дэниэла уже появились и отрицательные ответы, а "не надо" он произносил с ирландским акцентом.
- Ты его больше любишь! - вдруг сказала Эмили. - Мне никогда гамбургеры не делаешь!
- Ты же не просила. Сделать тебе гамбургер?
- Нет, спасибо. - Эмили с довольной улыбкой махнула рукой. - Обожаю равиоли!
Выговор у Эмили - точь-в-точь как у Стивена. Ей скоро в школу, и учиться она, без сомнения, будет блестяще, но я благодарна Богу за это лето, когда Эмили принадлежала только мне.
- Ты знаешь, как сильно я тебя люблю, солнышко?
- Угу. - Тема ей уже наскучила.
- А ты, Дэниэл? Ты знаешь, что я тебя очень люблю?
Он глянул на меня, отвел взгляд, снова посмотрел. Но так и не ответил.
Однажды утром я проснулась от нестерпимой боли. Я не могла понять причину, хотя боль была знакома: поясницу ломило, отдавало в живот и стягивало такими спазмами, от которых одно спасение - горячая ванна. Сняв пижаму, я обнаружила, что виной всему месячные. У меня снова начались месячные, которых не было целый год. И тощей меня уже никто не назвал бы.
Тем же утром я набрала номер Виины - рассказать, что я поправилась и не умираю с голоду, что Дэниэл говорит, с каждым днем все больше и больше, и что я жива, жива, жива!
- Таких здесь нет, - ответила трубка незнакомым голосом.
- А куда переехала Виина?
- Без понятия.
У меня дрогнули колени, и я опустилась на пол, кляня себя за то, что забыла о ней на много месяцев - не звонила, даже не вспоминала. Боже… Потерять такую подругу. Виина робка, застенчива, чувствует себя чужой и уверена, что ее здесь не любят за акцент и цвет кожи. Сама она позвонить не решилась и наверняка подумала, что была нужна мне только как прислуга. Как мне оправдаться? Как убедить ее, что я обошлась бы без ее уборки, но не без нее самой? Не зная ни телефона, ни адреса - как в этом чудовищном мегаполисе найти одинокую индианку, если даже ее экзотическую фамилию я вряд ли воспроизвела бы?
Вот он опять, Бруно Беттельхайм: жесткий рот, тяжелые старческие веки, лысеющий череп, безвольный подбородок, очки в черепаховой оправе.
И акцент, который я не могу определить:
- Я уже извинился! Довольно меня обвинять!
Это сон. Конечно, это сон, но все так реально. Маленький человечек передо мной неистов и резок. Он быстро кивает, обращаясь ко мне, словно ставит точку после каждого слова.
- Я убил себя! Вам этого мало? Прекратите меня травить! Я не преступник! - рычит он и брызжет слюной. Как загнанный в угол беззубый зверь. Как агрессор, взятый в плен и лишенный оружия.
Проснувшись, я с удивлением поняла, что кошмар с Беттельхаймом меня больше не пугает.
Глава семнадцатая
Прошли те времена, когда я могла зайти в магазин и купить все, что необходимо детям. С недавних пор я с пылом фанатика насаживала колпачки на фломастеры Эмили, чтобы не засохли, детскую одежду покупала на вырост и молилась, чтобы их обувь выдержала до конца сезона. Когда на Эмили нападал рисовальный зуд, я в душе возмущалась неимоверным количеством потраченной гуаши и даже пыталась слить остатки во флакон - тщетно, поскольку изъян в дизайне тары делает эту процедуру невыполнимой. Я сама себя ненавидела за то, что дергалась из-за ерунды вроде испорченных альбомных листов или сломанных карандашей. И за то, что тащила Эмили мимо магазина игрушек, хотя Дэниэлу покупала все, что нужно для его развития.
Единственный потенциальный покупатель коттеджа испарился, едва глянув на мою недвижимость, а Стивен продолжал гнуть свою линию, превращая жизнь в ад. Наличных он мне не давал вовсе. Твердил, что нужно поговорить, - знала я его разговоры - и настаивал на спецшколе для Дэниэла. Мой упорный отказ его не устраивал, и Стивен карал меня нищетой. Детей я научилась стричь собственными руками и лишилась права превышать определенный лимит по кредитке. Не спорю, деньги на продукты у меня уходили бешеные, но ведь я покупала козий сыр и масло из сырого козьего молока, органические фрукты и свежее мясо только откормленных на пастбищах коров. А все это в дешевых супермаркетах не сыщешь. Кроме того, Дэниэлу требовались всевозможные добавки, причем на заказ, чтобы наверняка без вредных компонентов. Шоколад для Дэниэла в пять раз дороже обыкновенного, обычный хлеб я из его рациона исключила, заменив специальным, без клейковины, - по четыре фунта за булку. Домашний выходит дешевле, но экономия невелика, учитывая стоимость органических яиц - тридцать пенсов за штуку.
Временами я ненавидела Стивена и все же каждую секунду мечтала его вернуть. Ради Эмили. И ради Дэниэла. Стивен - их отец, и я считала себя обязанной облачать его в сверкающие рыцарские доспехи, которые ему стали великоваты. Я отдавала себе отчет в том, что делаю: сознательно приукрашиваю своего мужа, который не позволяет мне звонить ему домой - только в офис или на мобильник. Кроме самой чрезвычайной ситуации - уточнил он и заиграл желваками, услышав от меня, что в условиях чрезвычайной ситуации мы живем вот уже полгода. С точно таким же лицом он отсылал неуклюжего официанта или отчитывал слишком говорливого таксиста.
- Скажи, Стивен… Ты помнишь, что тебе во мне нравилось?
Мы всей семьей встретились в детском городке имени принцессы Дианы, неподалеку от гигантского корабля, его главной достопримечательности. Завалившееся набок, утопающее в песке судно, конечно, не настоящий корабль, а эффектный аттракцион, игрушка для детей. Глядя на него, я вдруг подумала, что мы четверо похожи на этот корабль, который никогда не выйдет в море. Очаровательная "игрушечная" семья в сказочной стране чудес. Воплощение счастья - со стороны. Видите высокого мужчину в рубашке навыпуск и темно-зеленых брюках, а рядом - светловолосую женщину в сарафанчике? А ребятишек их видите, которых они привели в Гайд-парк погулять солнечным днем? Какая прелесть, не правда ли? Увы, все это обман зрения. Когда я спросила у Стивена, что ему дорого во мне, что он во мне ценит и любит, - он лишь отвел взгляд и отодвинулся, насколько позволяла скамейка.
Что ж, пришлось говорить мне.
- А я помню, как ты вылил целый флакон миндального масла себе на руки, растер мне спину и комната долго благоухала, как сад. Помню, когда мы занимались любовью, мне каждый раз казалось, что ты готов все начать сначала, так ты был нежен. По воскресеньям ты приносил мне чай в постель и газету, которую я никогда не читала. Но ты сам читал мне вслух самые важные новости…
- Что это ты вдруг? - перебил меня Стивен таким тоном, словно я бесцеремонно вторглась во что-то личное, куда с некоторых пор доступ мне заказан.
- Вспоминаю, как на той вечеринке, где мы познакомились, ты повернул меня к себе лицом и сказал: "Надеялась уйти без меня? Забудь". Вспоминаю, как ты просил непременно звонить и сообщать, все ли со мной в порядке, даже если я отъезжала на пять миль от дома. И о том, что ты видел, как рождались твои дети, тоже вспоминаю с удовольствием.
- Прекрати. - Стивен часто заморгал, как будто ему запорошило глаза. И отвернулся, сгорбившись. Ему не нужны мои воспоминания.
- Ты понял, что я хочу сказать, правда, Стивен? Если у нас есть хоть малейший шанс, если ты еще хочешь вернуться ко мне, - скажи сейчас, потому что я сыта по горло. Мне осточертело вешаться тебе на шею, и меня достала нищета.
На другом краю площадки Дэниэл гонял скворцов, а Эмили, с пиратским кличем "Свистать всех наверх!", карабкалась по веревочному трапу корабля. Пират из нее, правда, не слишком убедительный: образу мешал веселенький желто-зеленый комбинезон и розовый шарик в форме лошадки.
Стивен коснулся моих пальцев, сжимающих край скамейки, и тут же отдернул, как от подгнившего фрукта. Я вздохнула.
- Не надо, Стивен. Не ломай нашу семью.
- Боюсь, мы ее уже сломали, - возразил он. - Мне кажется, диагноз Дэниэла разбросал нас в разные стороны, а ты упорно не желаешь ничего с этим делать.
- Что?! Да я выкладываюсь, как… А вот что ты делаешь?
Стивен побелел от злости. Я нарушила священный кодекс женщины, мечтающей завоевать его расположение: никогда не критикуй Стивена. Если кто и заслуживает критики, то это я. Разве не понятно?
- Ему необходима спецшкола, - процедил Стивен. - Все специалисты на этом сошлись.
- Дэниэл каждую минуту учится чему-то новому. Плевать мне на этих, с позволения сказать, специалистов. С чего они вообще взяли, что могут называться специалистами? По мне, так сколько дипломов ни наполучай, если не способен помочь ребенку - ноль ты без палочки, а не специалист.
- Он никогда не станет нормальным. Надо бы смириться, Мелани. Но мне, откровенно говоря, очень сложно жить с этим фактом… лицом к лицу.
Бедный Дэниэл! Мало того, что он изо всех своих силенок старается понять этот мир, таинственный и ускользающий, - похоже, ему придется врачевать душу взрослого мужчины. Естественно, Дэниэлу никогда не сравняться с Эмили, которая впорхнула в этот мир хозяйкой и всегда была на три шага впереди всех ожиданий. И все-таки Дэниэл шагал вперед с быстротой, которой ни один из так называемых специалистов и вообразить не мог. Выходит, надежда есть?
- Ладно. Я тебя понимаю, Стивен. Но не у нас одних ребенок - аутист. Таких родителей вокруг масса, и они как-то справляются. Давай познакомимся с ними, встретимся…
- Нет, - отрезал Стивен.
Потеряв нас из виду, Дэниэл крутил головой, как перископом. Я успокоила его, помахав рукой.
- Мне не нужна масса друзей со странными детьми, Мелани. Я не хочу жить в их мире. Мой план не таков.