Безусловно, когда–нибудь можно будет узнать, что именно человек скрывает от вас, непосредственно по самой радужке - но в текущий момент времени способы, конечно, варварские. Исходя из интенсивности окрашивания, определяется степень защищенности информации, по дополнительным меткам вычисляется локализация группы нейронов, удерживающих в памяти воспоминание, после чего выполняется точечное воздействие в нужное место с помощью внедренных электродов. Да–да, не удивляйтесь - внедренных прямо в мозг. Импульс с электрода, расположенного на поверхности черепа, не в состоянии прицельно разблокировать сверхпроводник - если вы еще помните, то наши с вами воспоминания в мозгу удерживаются по типу сверхпроводимости, они зациклены в пучке нейронов, ориентированном на самого себя и раскрывающемся при направленном импульсе на его частоте - так мы можем вспомнить содержание книги, запах любимой женщины, таблицу умножения.
Вы спросите меня - какова степень достоверности полученных результатов? В тот ли участок мозга мы попадаем, пытаясь узнать секреты других людей? Да и вообще - не аналог ли это всем известного детектора лжи? Не является ли это вторжением в чужую жизнь на уровне, запрещенном какими–либо правоохранительными организациями? Я отвечу вам на все ваши вопросы после маленькой демонстрации возможностей данного способа… Введите испытуемого.
(Входит сутулый человечек очень скромных габаритов; сзади его подталкивают в спину два человека, каждый из которых в три–четыре раза шире в плечах; он щурится от обилия ламп дневного света и явно сторонится докторов, заполонивших аудиторию. Вид у него очень жалкий - судя по всему, он принадлежит к рангу подопытных кроликов; на нем роба с безразмерными рукавами, штаны неопределенного цвета с пузырями на коленях; шаркая шлепанцами, он приближается к некоему подобию электрического стула в центре зала. По–видимому, он не знает, что его ждет.)
- Перед вами образец. Именно так, не делайте удивленных глаз, уважаемые коллеги. Образец, любезно предоставленный одной из секретных служб. Человек перед вами прошел несколько степеней обработки сознания - по одной причине: он знает, но не говорит то, что необходимо знать службе безопасности. Использовались разные степени интенсивности допроса… Предвосхищу ваши замечания - не думайте, что боль является главным двигателем правды в данном случае; с ним работали опытные агенты и психиатры (уже после воздействия нейропрепаратов последних поколений). Этот человек оказался не по зубам даже видавшим виды людям из отдела дознания. И вот он у нас. Сейчас вы увидите, как с помощью нашей самой передовой техники будет выполнено воздействие на те участки мозга, которые будут определены при диагностическом обследовании радужки. И наш с вами "образец" расскажет нам все, что нужно - а может быть, и больше.
Человека подвели к креслу. Он не оказывал практически никакого сопротивления - то количество нейролептиков, которое было введено в вены несчастного, было способно убить на месте слона; каким–то непостижимым образом он еще держался на ногах. Щелкнули металлические захваты. Человек оказался намертво прикованным к креслу.
Лектор опустился на заботливо подставленный ассистентом стул напротив. К нему подкатили довольно сложный для восприятия прибор, больше всего напоминающий огромный микроскоп, смотрящий не вниз, а вперед. На корпусе "микроскопа" засветились несколько ламп; глаза лектора приникли к окулярам. Фиксатор, прижимавший затылок к спинке кресла, позволял направить прибор абсолютно точно - вокруг глаз испытуемого засветилось розовое сияние, являющееся побочным продуктом расфокусированного на данном этапе лазерного луча. Шло считывание картинки.
В зале наступила гробовая тишина. Священнодействие подходило к концу. На большом белом экране в противоположном конце аудитории постепенно формировалось изображение - от верхнего полюса глаз к нижнему. Взору представали два идеально круглых радужных диска с периодически пробегающей по ним красной полосой; в центре чернели провалы зрачков.
Векоподъемники, удерживающие глаза раскрытыми, заставляли слезные железы работать с двойной интенсивностью; однако периодически включалось некое подобие фена, короткой теплой струей высушивавшее глаза для воссоздания резкости. Именно это и доставляло человеку в крессе на данном этапе наибольшее мучение - все его лицо напряглось в бесплодных попытках моргнуть. С губ иногда срывался стон, от которого наиболее впечатлительные люди, находящиеся сейчас в аудитории, покрывались мурашками, однако это не могло заставить их отвернуться - темп, с которым вырисовывались глаза на экране, просто завораживал.
И вот изображения созданы. Один из ассистентов ослабил захваты векоподъемников; человек судорожно зажмурил глаза и что–то зашептал - измученно, зло и бесполезно. Лектор встал из–за своего прибора и удовлетворенно обернулся к экрану.
- Ну что, коллеги? - потирая ладони, он вновь взял в руки указку. - Перед вами первая часть нашей работы - снятие четкого отпечатка (по которому, кстати, вскоре будет работать и полиция - ничего идеальнее для опознания человека придумать просто невозможно). Теперь при помощи мощного компьютерного анализатора данные изображения будут разделены на зоны, отвечающие за определенные органы - но еще до этого я с уверенностью могу сказать, глядя вот на этот (взмах указкой) и на этот (еще взмах) участки, что наш с вами "образец" очень усиленно скрывает информацию, заложенную в зрительно–ассоциативную зону. То есть - он что–то видел, помнит это, но наложил "вето" на свои губы и никогда в жизни не расскажет нам, что именно таит в себе его мозг. Продолжим…
На экран словно из пустоты прыгнула голубая паутина, поделив обе радужки на множество секторов разной величины и сделав их похожими на прицелы. И только зрачки, обведенные толстой черной линией, по–прежнему выглядели двумя черными провалами и напоминали всем присутствовавшим, что это все–таки глаза.
- Как я и предполагал, два розовых пятна оказались именно в секторе левой височной области, - скрестив руки на груди, обратился к аудитории лектор. - Кстати, обращаясь к группе нейрохирургов, которая у меня обычно занимает правый нижний угол зала (кивок в указанную сторону - ответный кивок четырех человек, один из нейрохирургов что–то записывает в блокнот, остальные держат на вытянутых руках диктофоны) - в случае формирования гематомы в этом месте будет не розовое пятно, а черный провал. Попрошу одного из вас приблизиться ко мне для оказания помощи в дальнейших этапах.
(Записная книжка отложена в сторону, человек поправляет белый халат и выходит к кафедре).
- Давайте познакомимся с вами, уважаемый…
- Хасс. Профессор Джордж Хасс, нейрохирургический центр штата Алабама.
- Очень приятно, Джордж. Судя по всему вы - спец в своем деле. Как вы справляетесь с гематомами данной области?
- Ну, это же вопрос для студента… Трепанация, дренирование… Обычно при обнаружении гематомы все симптомы расстройств сознания проходят, и человек выздоравливает…
- Все слышали? - лектор обратился к залу. - "При обнаружении гематомы…" Обычно это образование до 50 кубических сантиметров, а то и больше. Несколько высокоточных методов диагностики - ядерно–магнитный резонанс, компьютерная томография, "эхо", и тем не менее - куча поисковых отверстий, и половина результатов - отрицательные! (Хасс смущенно переминался с ноги на ногу - не все было так плохо, как утверждал лектор, но оспаривать его не имело смысла). А мы вам сейчас продемонстрируем, как проникнуть в мозг человека и со стопроцентной гарантией найти участок размером в полмиллиметра - и не просто найти, а произвести на него воздействие и получить на выходе результат. Джордж, подкатите к объекту вон ту установку, у противоположной стены.
Хасс, готовый после такого вступления не ассистировать, а провалиться сквозь землю, отправился за следующим аппаратом - огромная стойка со шлемом. В это время другой ассистент, из штатных, брил голову человеку в кресле; тот вяло пытался сопротивляться, мотая головой в пределах, которое позволяло ослабленное на время крепление. Ассистент, устав бороться и порезав макушку несколько раз, затянул винт на креплении до упора и методично продолжил свою работу. Тем временем Хасс приблизился к креслу, толкая перед собой оказавшуюся довольно тяжелой установку для внедрения электродов. "Объект" с силой вжался в кресло, но это не помогло ему - к бритой голове, кровоточащей в нескольких местах, приложили смоченные физиологическим раствором салфетки и надели сверху шлемоподобную решетку, в перекрестиях которой возвышались маленькие хромированные полусферы.
Хасс автоматически отступил на несколько шагов назад от этой "адской машины". В ней чувствовалось что–то жутко агрессивное, но агрессия была скрытой, словно притаившийся в засаде лев. Шлем ждал, когда ему дадут команду.
Профессор подошел к испытуемому со спины, похлопал его по плечу (тот вздрогнул так, что заскрипели ножки кресла; глаза, казалось, выскочат из орбит, дыхание стало шумным, крылья носа мощно раздувались, грудная клетка словно пыталась порвать натянутые на ней ремни):
- Хочу напомнить без лишней скромности, что патент на данное изобретение принадлежит мне, Клаусу Лозински. Если кого–то посетит желание написать на эту тему трактат, ссылки на мою персону обязательны. А сейчас - сам процесс!
Он шагнул к тому креслу, в котором уже сидел, сканируя радужку, опустился в него и надел нечто подобное шлему себе на голову. Но это оказалась просто рама для крепления еще более мощного микроскопа, соединенного с компьютерным анализатором. Глаза Лозински впились в изображения на экране, пальцы замерли над клавиатурой. Через минуту, когда все уже устали ждать, он впервые коснулся клавиш, нашептывая себе под нос какие–то собственные заклинания: