* * *
Спасение пришло оттуда, откуда его никто не ждал. Нет, все же не зря в свое время Анна осваивала "матчасть", не зря она "завернулась" на Инете!..
Все незамужние Аннины подруги уже давно сделали цветные завлекательные фото и расположились на сайтах виртуальных брачных агентств, сопроводив свои глянцевые изображения комплиментарными подписями. Все, как одна, они были "красивые, стройные, обаятельные", без детей, "в/п" и "материальных проблем". Чего искали эти бескорыстные, безупречные и, судя по их сдержанным признаниям, совершенно неотразимые дамы? О да! Импортных мужей.
Анну тоже приглашали принять участие в этой "ярмарке тщеславия". Она мрачно отказывалась: "Девочки, у меня только детей нет. А вредных привычек и материальных проблем – целая куча".
"Ну, не обязательно же писать прямо чистую правду!.." – щебетали несколько обескураженные "девочки", чьи лица по части правдивости были в густом пуху.
…А Анна написала чистую правду – в "аське", "IСQ".
В этой своей инетовской "тезке", которую программисты-коллеги установили на ее "компе" для быстрого общения друг с другом, она познакомилась с одной старушкой из Калифорнии, которая обожала разгадывать и составлять суперкроссворды. Анна тоже – разгадывать. А еще – с мальчиком из Айовы. Он, как и Анна, любил Джо Кокера.
С голландцем, чья фамилия звучала торжественно, как перезвон церковных колоколов, она познакомилась там же, в "аське". Обладатель "ника", в два раза более короткого, чем его роскошная фамилия, спросил: "Есть ли кто-нибудь из России?" Зная, что иностранцам нет большой разницы – Россия, Беларусь или Туркмения, все одно, Russia, – Анна ответила: "Я, Assa". На просьбу "рассказать немного о себе" бесстрашно указала возраст, поделилась любовью к джазу и азиатской кухне. Тот обрадовался, неожиданно обнаружив родственную душу!.. О музыкальных и кулинарных пристрастиях поведал с понравившимся Анне смаком, а о профессии написал скромно: автомеханик.
Слово за слово, вопрос-ответ, письмо-письмо… "Может быть, вы пришлете мне фото?" А, пожалуйста! И, ничтоже сумняшеся, послала фото, которое служило ей заставкой на мониторе, "фоном для рабочего стола". Где сидит она на диване, в интерьере скромных своих апартаментов в самовязаном развеселом сарафане с художественно вышитой пчелой на груди, без макияжа, в очках с заметным минусом и при этом обнимает двумя руками свою маленькую седенькую восьмидесятилетнюю мамочку.
…Сначала он позвонил.
Услышав в трубке низкий баритон, Анна дрогнула. Но ее (тоже, кстати говоря, непротивный!) голос не задребезжал. Это, конечно, не по "аське" остроумничать и фразы корректные составлять, но поболтали славно. Даже смеялись!..
"Нет, Юлия, ты согласись: с каждым смеяться не будешь!.."
Мне ли не знать?…
В общем, после трех месяцев виртуального общения и восьми разговоров по телефону голландец попросился в гости.
А после десятидневного визита, знакомства со старенькой матерью, старшим братом Анны, ее друзьями и подругами он сделал ей предложение. Она приняла его не сразу.
У внешне ничем не обремененной, бездетной и незамужней Анны был в жизни человек, который занимал три четверти ее доброго сердца – мама. Они с Анной давно уже поменялись местами… Мама, маленькая, сухонькая, пряменькая, как солдатик, оставаясь главой семьи (Анна шагу не делала, не посоветовавшись с матерью), потихоньку, сама того не заметив, перешла на положение любимого дитя. Анна берегла и баловала ее – до последних дней жизни.
Выйти замуж? Не напасть… А мама как же?
Голландец, с которым мама довольно живо общалась через Анну-переводчицу, пришелся очень ко двору. Он, такой же младший сын престарелых родителей, прекрасно знал, как вести себя с пожилой леди, чем радовать ее и, самое главное, как не огорчать.
Познакомив жениха с мамой и на удивление легко получив материнское благословение, Анна решилась. "Ладно, согласная я, – докладывала она мне, – но ты ведь понимаешь, мама туда не поедет…"
Даже если бы мама была вполовину моложе и не в пример здоровее, она не поехала бы в страну сыра и тюльпанов ни за что. Вот такой менталитет!.. И жизнь ее на родине не была усыпана розами, и войну она прошла, и беды ее не миновали, а однако – нет! Чужбина!..
Но мама еще и болела. Мама угасала. Помимо страшного диагноза, который своими ангельскими стараниями отменила в свое время ее дочь, маму терзал недуг безжалостный и неизлечимый: старость.
Жених понял, чего от него ждут, и не настаивал на переезде. Напротив – сам решил жить "на два дома".
…И начались их поездки! "То вместе, то порознь, а то – попеременно" они ездили друг к другу в гости по туристическим визам. И так – два года.
За время этих "туров" Анна сумела сделать очень многое. Первое и главное – начала учить язык. Голландский позабавил ее: в нем нашлось немало общих корней и созвучий с самыми непечатными из ненормативных русских слов…
Второе – она официально вышла замуж, буквально за месяц до опубликования нового голландского закона для иностранных жен. Вот ведь что удумали: экзамен у невест проводить – на знание голландской истории, культуры и языка! В случае "завала" – переэкзаменовка с уплатой крупного штрафа… Анна сдала бы этот экзамен (эка невидаль!), но не понадобилось.
И третье – чудны дела твои, Господи! – она поступила на заочное отделение в Королевскую Академию художеств на отделение дизайна!.. Остальные претенденты приносили с собой дискеты с виртуальными проектами, а Анна приволокла из своего Выставочного центра собственноручно разработанные и уже готовые буклеты, проспекты, плакаты. Как же было ее не принять?…
Самое главное, чуть не забыла! "Автомеханик", как скромно величал себя Аннин жених и впоследствии муж, на самом деле занимался восстановлением английских антикварных автомобилей 30-70-х годов – с последующей демонстрацией и продажей на международных автосалонах. Когда она дала ему понять, что улавливает разницу между "автомехаником" и вот этим его делом с филиалами в Англии и Финляндии, он только улыбнулся…
…Нет, не удержусь, уж очень хочется добавить: ни одной из наших с Анной знакомых виртуальных кандидаток в заморские жены так и не посчастливилось найти в Инете свое счастье.
* * *
…Мы снова пошли в сад. Приперли, кряхтя, тяжеленную лестницу из подвала, приставили ее к старой яблоне. Первой наверх вскарабкалась Анна. Потянулась было к прекрасным яблокам, да неосторожно глянула вниз.
– Э, нет, Юлия! Этак я сковырнусь по-стариковски.
– А Бог с ними, с верхними-то, Анна, слезай. Пусть для красоты висят.
– Нет, ты попробуй залезь. Ты высоты не боишься?…
Не боюсь. Чего ее бояться? Залезай повыше да падай камнем вниз вместе с приспособлением… Что я и сделала под истошный вопль своей подруги.
Наохавшись и насмеявшись, снова принялись за дело…
* * *
…Больше нам не придется жать сок на старой Анниной даче в Городище.
Вскоре Анна уехала насовсем. Больше ничего не удерживало ее здесь: мама умерла тем же летом.
Милосердная судьба преподнесла моей Анне в первый же ее визит в Голландию подарок. Когда они с будущим мужем приехали с вокзала, дверь двухэтажного дома как будто сама собой открылась и… На пороге стояли два чудесных игрушечных старичка. Сухощавый свекор был похож на морского волка с университетским образованием – седовласый, с лучистыми морщинками вокруг глаз, с коротенькой трубкой в длиннопалых, не боящихся работы, но привыкших к книгам руках… Свекровь доставала ему до плеча и прекрасно гармонировала с мужем – седым облаком пышных волос, синевой глаз, добротой улыбки.
Они столько слышали об умной и веселой русской невесте своего сына. Они уже готовы были полюбить ее. А она была готова любить их.
* * *
У меня скопилось множество Анниных писем – того периода, когда она ездила в Голландию в качестве невесты. В этих письмах – радость узнавания новой страны и новых людей, точные описания, тонкие наблюдения, неистребимый юмор Анны. В них еще нет и тени грусти… Голландию в них она называет несерьезно – Голлашкино. Или еще проще – Го.
Мне нравится! Потому что "го" – это название древней игры, в которой белые камушки должны вытеснить с поля черные. Конечно, может выйти и наоборот. Но хочется верить в лучшее.