– Да почерк-то мой… И пергамент мой – любимый – свернуть можно, и чернила не стираются… Последний лист оставал…
И тут Агафона озарило. Он склонился над шпаргалкой и громко и четко произнес:
– Заклинание огня для факелов!
Вглядевшись и вчитавшись в строчки на пергаменте – а даже Ивану и деду было видно, что они изменились – он ухмыльнулся как ненормальный и проговорил:
– Заклинание невыпадающих гвоздей для подков!
Строчки поменялись опять.
– Заклинание на бесшовное склеивание лотранского хрусталя!
Есть.
И тогда он вскинул голову и, продемонстрировав спутникам улыбку от уха до уха, торжественно заявил:
– Я понял. Я. Все. Понял. После взрыва те предметы, что были у нас и нам больше всего были дороги, получили волшебные свойства, которые мы им желали. У Ивана это меч – ты же мечтал о легендарном мече-кладенце, так? У меня – шпаргалка. Я так часто в школе перед экзаменами думал о том, как бы уместить максимум заклинаний на самый маленький листок… Что есть у тебя, дед, что тебе всего дороже?
Дед Зимарь закашлялся, хрипя и свистя всей грудью, и затряс головой.
– Ничего… Откуда чему взяться?… У меня только ножик складной в сапоге был, подарок Тита Силыча, рукоятка удобная, в виде ложки, да и тот, поди, выпал… А жаль…
Дед сунул руку в голенище, и с удивлением извлек оттуда свой нож.
– Гляди-тко!.. Здесь, сердешный!
– А, ну-ка, дай сюда! – не задавая лишних вопросов, Агафон взял из руки старика нож и отшвырнул подальше.
Тот упал на песок шагах в десяти от него, полежал с секунду и проворно пополз к деду.
Старик попятился.
– Чего это… он?…
– А ты говорил – ничего нет… Понравился ведь он тебе? Понравился? – весело допытывался волшебник. – Не хотел его потерять? Ну так теперь даже и захочешь – не потеряешь!
– Но как? – все равно ничего не понимал Иванушка. – Почему именно они? Почему такие свойства? Почему сейчас?
– Все очень просто и понятно для нас, профессиональных магов, – добродушно ухмыляясь, развел руками Агафон. – Любому волшебнику известно, что все предметы состоят из трех составляющих – это материальная природа, магическая сила и любовь. Вы, наверное, обращали внимание, что вещи, которые любишь, служат дольше и ломаются реже?
– Н-ну… Н-нав-верное… – неуверенно пожал плечами царевич. – И что?
Теперь настала очередь чародея замяться.
– Кхм… Это, вообще-то, долго объяснять… И для непосвященных все равно будет непонятно… Поэтому, расскажу короче. Ярославне, по-видимому, эти предметы действительно были дороги, – и он, неожиданно для самого себя, покраснел и потупил очи. – Н-ну, и вот… Согласно закону Лазаруса о сохранении энергий, при уничтожении их материальной природы выделились магическая сила и любовь. И… п-перешли на те предметы, которые были дороги нам… значит… Потому что у акулы ничего не было… А то бы и ей перепало… А поскольку их магическая сила была выше среднего, то и ее и любви перераспределение произошло таким вот… заметным… образом… На предметы, которые были дороги нам. Вот…
– Подожди, Агафонушка, не части, не за столом, – вкрадчиво взял за руку мага дед. – Ты хочешь сказать, что все предметы имеют магическую силу? И армяк мой, к примеру? И ремень у Ивана-царевича? И песок этот? И деревья волосатые? И…
– Ну да. Все. Только магическая сила – это как вес, понимаешь? У перышка – один, у телеги – другой.
– Вот ведь правду говорят, что городское телятко умнее деревенского дитятки… Век живи – век учись… – изумленно покачал головой старик. – А дураком помрешь.
– А как там все-таки насчет мяса с дымком? – улыбаясь в предвкушении знатной трапезы, напомнил царевич. – И черного каравая с луком?
* * *
Экспериментальным путем Агафон и компания пришли к выводу, что заклинание мало правильно прочитать. Его надо еще правильно исполнить .
Поужинав – или позавтракав таким образом на скорую руку обгорелым до угля и дыма мясом с полусырыми белыми шатт-аль-шейхскими лепешками и пожухлым базиликом, спасатели царевен двинулись на поиски ковра. Ковер им разыскать удалось – крошечный его кончик высовывался из-под многокилограммовой, пышущей жаром стеклянной туши акулы, но, несмотря на все приказы и уговоры, он оставался на месте, равнодушен и недвижим. Колдовать Агафон отказался, сказав, что не желает экспериментировать настолько близко от новообразовавшегося магического объекта с неизвестными свойствами. Иван с дедом Зимарем переглянулись, прочитали друг у друга на лицах, что для их специалиста по волшебным наукам такие слова – явление неслыханное, быстро пришли к выводу, что дело тут и впрямь должно быть серьезное, и поспешили увести чародея, пока тот, спаси-сохрани, не передумал.
Поразглядывав еще раз карту, спутники, проголосовали, решили, что юго-запад – это, скорее всего, поперек оазиса и прямо вниз, и вышли в путь.
Одежда и обувь, ко всеобщему удовольствию, успела просохнуть окончательно, и о ночном купании не напоминало уже ничего.
Ничего, кроме деда Зимаря.
Кашель, насморк и прочие признаки простуды усиливались у него с интенсивностью, прямо пропорциональной расстоянию от их курортного оазиса, а жаром от него пыхало не слабее, чем от стеклянной акулы. На все обеспокоенные расспросы Иванушки о его здоровье он отвечал, что чувствует себя как нельзя лучше, кутался в армяк и громко чихал.
Там, где кончались владения стеклянной акулы, перед ними, хмуро темнея на фоне медленно сереющего предрассветного неба, встал лес.
Ивану показалось, что более непроходимой может быть только сплошная кирпичная стена.
Агафон остановился, не доходя до леса метров десять, и вышел с предположением, что, может, на юго-запад можно попасть какой-нибудь другой дорогой. Дед Зимарь же, не замедляя шага, уверенно устремился к какой-то одному ему видимой прорехе в обороне этого леса и знаками – говорить он уже почти не мог – позвал молодежь за собой. И действительно – как только они подошли поближе, то увидели узкую, поросшую травой тропинку и подивились, как они не заметили ее раньше.
Старик шел впереди и, казалось, кусты и деревья отступали в сторону, чтобы дать ему дорогу, а тропинка, как ковровая дорожка перед особо важной персоной, катилась и расстилалась перед ним сама собой, и веселые светящиеся грибы отмечали ее края. В один момент царевичу, шедшему последним, захотелось посмотреть, как красиво и празднично выглядит их тропинка издалека, он обернулся – и оказался нос к носу со спутанными зарослями такого колючего кустарника, что колючая проволока распрямилась бы от зависти. У его веток, колючек, шипов, игл и крючков был такой вид, как будто слово "свет" было им отродясь незнакомо, а его крупные белые ягоды с черными точками посредине, казалось, сами рассматривали человека, пытаясь представить, каков он будет на вкус.
Дважды Ивану объяснять было не надо. Он быстро развернулся и одним прыжком догнал успевших уйти на несколько метров вперед деда и Агафона.
Рассвет они встретили на дне неглубокого ущелья, куда ночная прохлада спустилась с гор, отступая перед первыми, но уже теплыми лучами солнца. Сориентировавшись по солнцу, дед указал им направление на юго-восток – точно по дну ущелья, как по тракту – и опустился, задыхаясь от кашля, на покрытые ночным инеем камни.
– Идите… сами… туда… Я больше… не могу… Укатали Сивку… крутые горки…
– А как же вы?
– Я здесь… посижу…
– Ну уж нет, – и Иван, не говоря больше ни слова, достал меч и решительно шагнул к затаившемуся, но не ставшему менее враждебным лесу.
– Ты куда? – испугался чародей.
– За жердями. Сделаем носилки.
– И что? Так до самой Красной горной страны?
– Если придется – то да.
– Но это нас замедлит, а дорога каждая минута! Кто знает, что происходит сейчас с несчастной царевной!..
Иван вздрогнул, но не отказался от своего намерения. Под его ударами упали два деревца толщиной в руку.
– Царевна меня поймет.
Через десять минут носилки были готовы, слабо сопротивляющийся дед Зимарь водружен на них и утеплен плащом Иванушки, и отряд тронулся в путь.
– А послушайте, дедушка, – выворачивая шею и рискуя споткнуться о камень или корягу и повалить на землю всю процессию, обратился Иван к старику почти сразу же. – А как это вы… вас… у вас… получилось… тропинку в этом лесу найти?…
Дед Зимарь закашлялся, присвистывая легкими.
– Так как… Ее всякий бы нашел… если б присмотрелся… Там она была…
Иванушка помолчал недолго, переваривая ответ, и в конце концов решил продолжить.
– А я оборачивался, смотрел – ее не было.
– Ты лучше под ноги смотри, царевич, – нелюбезно посоветовал ему чародей, сам чуть не споткнувшись.
– Я смотрю, не переживай ты так…
– А чего мне переживать? – хмыкнул Агафон.
– Ну я не знаю… Может, беды ждешь? Царь Костей, наверное, уже все выглядел, знает, что с его гвардией случилось, где мы…
– Может, выглядел. А может, и нет. Мы сейчас по низине идем, а в низинах волшебные тарелки плохо видят, чтобы не сказать, не видят вообще. Так что пока наверх не выберемся, можно не волноваться.
– А ты в этом уверен?
– Как в самом себе!
От комментариев Иванушка воздержался, лишь помрачнел и ускорил шаг.