- Никогда совместная жизнь не базировалась на математически точном, пополам, разделении ответственности. Собственно, проблема у нас была с организацией послеобеденных часов, а сейчас она решена. И кстати, я готов вкладывать сто семьдесят пять баксов в вознаграждение Хулии. Это ровно половина, насколько я смыслю в математике.
- Я не стану впредь мириться с этими твоими исчезновениями.
- Ты же знаешь, Джейн, угрозами от меня ничего не добьешься.
Я попыталась продолжить разговор, но Тео, не слушая, вышел из комнаты и уселся играть с Эмили в детском уголке. Через полчаса, когда он вернулся, я заявила:
- Я так жить не могу.
- Жить как?
- Ты выходишь из комнаты всякий раз, как я…
Тео снова вышел к Эмили. Я выбежала следом и почти выкрикнула сквозь слезы:
- Соблюдай хотя бы элементарные правила вежливости и не прерывай разговор на полуслове.
В ответ на эту реплику расплакалась Эмили. Ее напугал мой громкий, рассерженный голос. Тео не ответил ничего. Он подхватил дочку на руки и стал утешать, бросив на меня выразительный укоризненный взгляд. В это мгновение я ясно поняла, что с этим человеком мне никогда не удастся настоять на своем.
А на чем, собственно, я собиралась настаивать? Семейные отношения так или иначе превращаются в состязание в силе. Даже убеждая себя в том, что мы не собираемся захватывать власть над партнером, мы все же, в той или иной степени, хотим, чтобы ситуация развивалась по нашему сценарию. Меня бесило то, что Тео ни в чем не шел со мной на компромисс, а всякий раз прибегал к уловкам, выставляя меня в идиотском свете и вынуждая в конечном итоге идти у него на поводу. Когда я пыталась довести до него свою точку зрения, он просто исчезал. Эта стратегия очень напоминала мне ту, с которой по жизни шел мой отец: "Есть два мнения - мое и неправильное". Только, в отличие от отца, Тео добивался своего молчанием, хитростью и коварством. Впрочем, я готова признать, что в данном конкретном случае - с нянькой - решение оказалось удобным и для меня.
После того как вопрос с няней был решен, Тео снова держался как ни в чем не бывало. Возвращался он не позднее восьми часов вечера. Часто вызывался приготовить ужин и непременно проводил довольно много времени с Эмили. Мы вместе тусовались до полуночи и как минимум дважды в неделю занимались сексом. Независимо от того, был у нас секс или нет, я засыпала в половине первого, а утром мы с Эмили поднимались в половине седьмого. После того как нашей девочке исполнилось три месяца, она, на радость родителям, сделала колоссальный рывок, перейдя к десятичасовому беспрерывному сну. Тео прекрасно справлялся с дочкой, если ей случалось все же проснуться среди ночи, а также идеально освоил искусство тихонько ложиться мне под бочок в четыре утра, не потревожив меня. Спал он всегда в берушах, так что по утрам звонкий голосок Эмили его не будил. Надо отдать должное нашей чудесной дочери: проснувшись, она никогда не плакала. Может, я придаю этому чересчур большое значение, но меня с первых дней жизни малышки поражало, что Эмили всегда могла дать нам понять, если ей что-то было нужно, и делала это в удивительно деликатной манере, без нытья и воплей. А еще она любила смеяться и по утрам неизменно встречала меня ослепительной улыбкой. Благодаря этому все трудные моменты как-то сглаживались, и я вспоминала, что материнство - стоящая вещь и радости от нее окупают все неприятности и сложности.
Перед самым рождением Эмили я поменяла свою "мазду" на "фольксваген-туарег". Я выбрала модель предыдущего года, и все равно после того, как я сдала старую машину в счет оплаты, пришлось добавить еще восемь тысяч. Выбрав этот надежный внедорожник, я окончательно утвердилась - отныне я становлюсь родителем.
Тео не пытался отговорить меня от покупки новой машины.
- А что, это ведь не какой-нибудь микроавтобус, к тому же без правого руля, который обычно портит дело у всех этих модификаций "тойоты". А эта машина на самом деле классная - я уверен на все сто, мне не стыдно будет показаться в ней.
Но в действительности водила только я, каждый день, потому что ведь это я отвозила по утрам Эмили в ясли. Ясли открывались в восемь тридцать, и ни минутой раньше, так что у входа в элитный детский центр на Портер-сквер всегда собиралась пара дюжин работающих мамочек (и не больше трех папаш), выстроившихся в очередь, с детьми в колясках. Все были нарядно одеты для работы, все нервно посматривали на часы, переминаясь с ноги на ногу, каждая была готова сорваться с места, как только растворятся двери и можно будет сдать ребенка. После этого все мы разбегались по своим рабочим местам и начинали свой дневной, хорошо оплачиваемый марафон, пытаясь разрешить дилемму, балансируя между профессией и материнством, размышляя о том, какому давлению подвергаются супружеские отношения, и повторяя себе, что в один прекрасный день должно же все это наконец закончиться.
Но мои размышления больше были связаны с осознанием некоей истины о моих отношениях с Тео: я поняла, что разлюбила его. А может быть, лучше было бы заменить это предложение вопросительным: любила ли я его когда-нибудь и осталась ли бы я с ним, не появись в нашей жизни Эмили?
Вероятно, этот вопрос был обусловлен другим: любил ли Тео меня когда-нибудь? Незадолго до первого дня рождения Эмили, когда мне стало казаться, что наши отношения начали налаживаться, Тео неожиданно изменил курс и снова стал где-то пропадать, не приходя домой ночевать по несколько ночей кряду. Особенно оскорбительным мне казалось то, что Тео никогда не удосуживался позвонить и сообщить, где он, а свой мобильный телефон отключал специально, чтобы довести меня до белого каления, - по крайней мере, тогда мне казалось именно так. После одного такого исчезновения продолжительностью в семьдесят два часа мои отчаянные попытки дозвониться увенчались-таки успехом. Тео мне перезвонил. Он был совершенно невозмутим:
- Я у себя, пишу.
- Неужели так трудно было снять трубку, набрать мой номер и просто сказать, где ты? Пойми, я беспокоюсь, я оставила тебе с десяток сообщений на автоответчике и в мобильнике.
- Я отключил оба телефона. Чтобы не отвлекали.
- Я тебя отвлекаю?
- У тебя напряженный голос.
- Конечно напряженный. Я же волнуюсь. Ты ушел, ни слова не сказав.
- Если бы ты потрудилась прочесть записку, которую я оставил…
- Я не видела никаких записок.
- Может, ты просто не там смотрела.
- Я весь дом перерыла, искала, не черкнул ли ты хоть что-нибудь.
На самом деле посмотрела я только на кухонном столе и на полке в прихожей, где мы имели обыкновение оставлять записки друг другу. И не поискала в…
- В спальне, - сказал Тео. - На твоем столике возле кровати, под лампой.
Отложив телефон, я быстрым шагом прошла в спальню. Резко открыв дверь, я посмотрела на прикроватный столик с моей стороны. Там, полускрытый от глаз пузатой лампой, лежал листок. Я подняла его. Записка гласила:
Еду к себе, писать.
И довольно с вас - ни обращения, ни подписи, ни объяснений и подробностей.
Я вернулась в гостиную, подняла трубку:
- Порядок, отыскала. Но можешь назвать мне хоть одну причину, почему ты не положил записку где-нибудь на видном месте?
- Не вини меня в том, что ты ее не заметила.
- Я ни в чем тебя не виню, Тео. Просто мне хочется, чтобы ты относился ко мне по-человечески, а к нашей семье - как к семье, а не как к пункту сервисного обслуживания, куда ты наведываешься только за сексом да за домашней пищей.
Тео не возражал, а назавтра пришел домой раньше меня и устроил небольшой праздник тайской кухни, заказав блюда из ресторана. Спустя несколько дней, в воскресенье, он взял Эмили на долгую прогулку в зоопарк, а потом приготовил итальянский ужин, развлекая меня забавными историями из жизни Уэллса, Хьюстона, Форда и Хокса и других великих режиссеров, которыми так восхищался. А потом, совершенно неожиданно, он обнял меня и сказал, что я прекрасна… в общем, до конца вечера я радовалась тому, как все у нас может быть хорошо. Пока все мои сомнения не нахлынули с новой силой.
- Когда уже ты примиришься с тем, что отношения не бывают идеальными, что тебя всегда будут мучить сомнения? - спросила меня как-то Кристи, позвонив мне почти в полночь, чтобы признаться в том, что и ее собственное сердце разбито. - И кстати, это не какой-нибудь неотесанный байкер - у этого типа есть и лоск, и мозги, но так все только еще хуже.
- Так вот твой совет: довольствуйся тем, что есть, и не обращай внимания на изъяны.
- Нет, - запротестовала Кристи. - Мысль дня у меня была другая: у тебя интересная работа, которая станет еще интереснее, когда ты расквитаешься со своим паршивым универом. Ты живешь с интересным мужиком, который, может быть, не идеальный муж, зато его не назвать дурнем или занудой. И вдобавок последний штришок, у тебя восхитительная дочь, и тебе удается совмещать все свои обязанности, скользить по натянутому канату между профессией и материнством. Да тебе наверняка позавидует большинство знакомых мне женщин, включая ту, что сейчас с тобой болтает.
- А вот это что-то новенькое. Ты же вроде никогда не хотела детей, всегда была непреклонна в этом вопросе.
- Ну и что же, а тут вот даже я заколебалась. Я хочу сказать, посмотри на себя. Я так полагаю, ты считаешь Эмили…
- Самым лучшим, что со мной случалось в жизни, - закончила я начатую ею фразу.
- Ну вот, видишь. А я отлично знаю, что лет через пятнадцать, если упущу момент, могу горько пожалеть о том, что предпочла свою независимость тяготам материнства.
- А можешь и не пожалеть.