С великой осторожностью Лорри поднесла к губам бокал, крепко зажмурилась, словно ожидая, что жидкость растворит ей губы, как кислота, и сделала крошечный глоточек. Глаза ее снова раскрылись. Казалось, девушка удивилась, что ее не поразила мгновенная смерть, и после недолгого размышления решилась на второй глоточек.
- Неплохо, - оценила она, - но я предпочитаю колу-лайт. Вы не можете пить, потому что ждете ребенка, да?
Я лишь однажды вскользь упомянула в разговоре с Лорри о своей беременности. Это было несколько недель назад, и тогда она отреагировала простым кивком, после чего сменила тему. Больше до сегодняшней встречи она ни разу не касалась этого предмета.
- Это верно, - ответила я. - Врачи не советуют пить в это время.
- Вы рады тому, что у вас будет ребенок?
- Да, пожалуй, рада, - сказала я.
- То есть вы не прыгаете до небес от счастья?
- Я не знаю, что значит прыгать до небес от счастья, так выражаются только в дурацких женских журналах.
- Значит, вы не хотите быть беременной?
В такие мгновения бывало трудно понять, является ли доходящая до жестокости прямолинейность Лорри симптомом аутизма или просто неспособностью улавливать нюансы в общении (если только речь шла не о литературе).
- Я уже беременна.
- Плохой ответ.
- Я знаю, что буду любить своего ребенка, когда он появится на свет.
- Все говорят, что ваш муж ненормальный.
- Он мне не муж… и кто, интересно знать, его так называет?
- Не я.
- Он не ненормальный. Вообще-то, я уверена, что он вам очень понравился бы.
- Он тоже аутист?
- Все мужчины немного аутичны.
- Но он настоящий аутист?
Будь осторожна.
- Нет.
- На что похожа любовь?
- Это сложно.
- По-настоящему сложно?
- Я полагаю, это зависит…
- Вы хотите сказать, по сравнению с профессором, с которым вы спали в Гарварде? - Лицо Лорри по-прежнему ничего не выражало. Она не всматривалась в меня, не пыталась определить, как я отреагирую на ее слова.
- Откуда вы про это узнали? - спросила я.
- Об этом все знают. Это была любовь?
- Да, это определенно была любовь.
- И было сложно, потому что он был женат?
- Да, это все усложняло.
- Он умер, да?
- Да, он умер.
- И вы грустили?
- Я грустила, как ни о чем в жизни.
И сейчас на лице Лорри ничего не отразилось. Она просто покивала несколько раз.
- Значит, права Эмили Дикинсон: "Свинцом на память лег тот час на вечный срок". Вот что такое любовь.
- Мне кажется, она говорила об утрате.
- Но любовь - это утрата, правильно?
- Во многих случаях это действительно так.
- А этот новый, ненормальный… его вы тоже собираетесь в конце концов потерять, да?
- Нет, такое в мои планы не входит. Но мы никогда не знаем…
- Непохоже, что вы его любите так же, как профессора.
- Это… другое, вот и все.
- "Другое" - не любовь.
Моя мама предложила вариацию на ту же тему, когда через несколько недель я привезла Тео к ней знакомиться. Я подготовила почву - нет, неверно: я попыталась подготовить почву, позвонив ей за две недели до визита и объявив наконец о своей беременности. Как и ожидалось, она приняла новость в штыки, и не только потому, что я "носила внебрачное дитя", но и потому, что сообщила ей об этом лишь через три месяца после того, как сама узнала, что стану матерью.
- Почему ты выжидала столько времени, почему только сейчас решилась мне сказать? - спросила она, не скрывая обиды.
- Я хотела убедиться, что беременность протекает нормально.
- Нет, ты просто не хотела со мной этим поделиться.
Молчание.
- А отец? - подала она наконец голос.
Я немного рассказала ей о Тео.
- Он какой-то… странный, по твоим словам.
Странный. Опять это слово.
- Он большой оригинал.
- Теперь ты заставляешь меня еще сильнее тревожиться.
- Может, ты хочешь с ним познакомиться?
- Конечно, я хочу познакомиться с Тео.
Через две недели, когда мы с Тео садились в "мазду-миата" (все увеличивающийся живот напоминал, что вскоре спортивную моя машинку придется продать и купить что-то более подходящее, чтобы возить ребенка), я торжественно пообещала себе приложить все старания, чтобы этот уик-энд у мамы оказался удачным. Однако, добравшись до семейного очага на Плезант-стрит в Олд Гринвиче, я увидела потрясение на мамином лице при первом взгляде на отца своего будущего внука. Одновременно я заметила, как Тео изучает неприглядный интерьер маминого дома, кое-где вздувшиеся обои, обстановку, которую не приводили в порядок последние тридцать лет. Да и сама мама… она совсем махнула на себя рукой, измученная безразличием к ней мира. Я почувствовала боль и вину, когда заметила, как она усохла и какой тоскливый у нее взгляд, и я было бросилась к ней, обхватила обеими руками, стала бормотать, что рада встрече. Ее реакцией было отчужденное изумление. Она вся напряглась, когда я ее обняла, а потом отстранилась, даже оттолкнула меня - легонько, но ощутимо, - а в ее глазах я прочла: И думать не смей, что можешь притворяться, будто мы близки, чтобы произвести впечатление на этого типа. Пропасть, пролегшая между нами, оказалась настолько глубокой, что ничего, кроме попыток защитить себя и плохо скрытой боли, в наших отношениях уже давно не осталось.
- Так это, стало быть, твой парень, - хмыкнула мама, оглядывая Тео с ног до головы.
- Да, мэм, - заговорил Тео, радостно улыбаясь, - я ее парень.
- Ну что ж, повезло вам.
Тео миролюбиво реагировал на подобные замечания и весьма искусно поддерживал вокруг себя легкую атмосферу, не допускающую конфликтов.
- Знаете, Джейн однажды объявила нам с ее отцом, что никогда не выйдет замуж и не станет заводить детей, - сообщила мама за ужином, когда мы ели приготовленный ею мясной рулет.
Я была уверена, что при первом удобном случаен мама непременно вернется к той проклятой истории. Поэтому Тео я подготовила заранее, рассказав ему обо всем еще до отъезда. Он справился с ситуаций великолепно. Когда мама замолчала, заговорил он:
- Это грустная история, миссис Говард. Но знаете что? Я то же самое говорил своим родителям, но они не развелись. Поэтому мне кажется, что все в первую очередь зависело от того, насколько удачным или неудачным был сам брак или насколько мы хотим возложить на кого-то ответственность за наши собственные проблемы.
Все это он произнес с мягкой улыбкой. Я видела, что мама растерялась, она не ожидала услышать от него жестокие, в общем-то, слова, произнесенные любезным тоном. Когда Тео, извинившись, вышел в туалет, мама наклонилась ко мне и прошипела:
- Ты ему заранее доложить успела?
- Я не понимаю, о чем ты, мама.
- Ты его предупредила, что я могу рассказать эту историю.
- А тебе не кажется, что в его словах есть доля правды?
- Он просто не представляет всех последствий…
- Того, что произошло шестнадцать лет назад и за что ты до сих пор не можешь меня простить? И я ничего, ничего не могу сделать, чтобы ты наконец перестала бесконечно возвращаться к тому злополучному вечеру и обвинять меня в том, что произошло между тобой и папой.
- У нас с ним все было прекрасно, пока ты не…
- Боже, да будет ли этому конец? Меня уже задолбало, что ты относишься ко мне как к главной ошибке всей своей жизни.
- Ты еще смеешь меня обвинять в том, что я тебя ненавижу.
- Ну, конечно, ты не…
Внезапно я заметила Тео, стоящего в дверном проеме.
- Я не помешал? - спросил он.
Воцарилось неловкое молчание, которое прервала моя мать:
- Я просто объясняла Джейн, что завтра у меня столько неотложных дел, что лучше будет, если вы уедете утром.
Снова повисла неловкая пауза.
- Конечно, мэм, - ответил Тео с широкой улыбкой.
- Да, великолепно, - завелась я, - мы столько времени ехали, чтобы я могла тебя познакомить с…
- Джейн, - спокойно прервал меня Тео, - пусть так.
- Вы весьма благоразумны, молодой человек, - сказала мама, вставая со стула. - Желаю вам всего хорошего.
И она удалилась наверх.
Я сидела за кухонным столом, уронив голову на руки. Тео подошел, обнял меня сзади и предложил:
- А что, если нам смыться отсюда прямо сейчас?
Через полчаса мы зарегистрировались в отеле "Хилтон" на окраине Стэмфорда. Гостиница оказалась современной и невыразительной, зато в ней были огромная удобная кровать и ванна, в которой я добрых полчаса отмокала в горячей воде, пытаясь осмыслить произошедшее. В какой-то момент Тео вошел в ванную и заговорил со мной:
- Посмотри на это так: больше ты не будешь чувствовать себя виноватой за то, что редко ее навещаешь. Когда прерываешь отношения… согласись, в этом есть свои маленькие плюсы.
- Она даже не спустилась попрощаться.
- Потому что хотела, чтобы ты прибежала к ней наверх, умоляла о прощении и сказала, что постараешься снова быть хорошей и послушной девочкой… и всю подобную муру, которую она, видимо, выжимала из тебя вплоть до прошлого года. Но пора ей узнать, что ты больше не играешь в эти игры, с чем я тебя поздравляю. Давно пора было с этим покончить.
- Ты просто великолепен. - Я взяла его за руку.
- Да, - ответил Тео, - я такой.