Я несколько раз перечитала сообщение, желая убедиться, что оно производит нужное впечатление - я хотела казаться деловой, отстраненной женщиной, а не взволнованной маленькой девочкой. Зная своего отца, я понимала, что он все равно не заметит моей обиды. Просто не пожелает заметить, точно так же, как не пожелал поблагодарить меня за деньги.
Через пять минут после того, как я отправила свое сообщение, от отца пришел ответ:
Я с тобой свяжусь.
Однако после этой записки отец больше никогда со мной не связывался. Прошло пять дней, я позвонила в банк, и мне подтвердили, что нужная сумма была переведена на указанный счет в Сантьяго. Я послала отцу еще одно письмо с просьбой сообщить, получил ли он деньги. Ответа не последовало. Минуло еще пять дней. Я написала отцу еще два сообщения. Ответа по-прежнему не было. Я набрала его домашний номер в Сантьяго, и мне ответил женский голос на испанском - автоответчик. Кен Ботрос свободно владел этим языком ("А все потому, что я имел глупость жениться на пуэрториканке"). Я попросила его прослушать сообщение.
- Девушка говорит, что этот номер не функционирует, - перевел Кен. - Сказала, что он отключен. Видно, твой отец переехал куда-то.
Прошла еще неделя. Я послала очередное сообщение:
Я все еще жду от тебя известий.
Но при этом уже понимала, что ответа не получу.
В тот же день Триш вызвали в кабинет Брэда на десятиминутное совещание.
- Приглядывай тут, - распорядилась она.
От этого приказа меня кинуло в холодный пот, и я сидела как приклеенная перед экраном с кишащими на нем цифрами, пытаясь нащупать систему в этой статистической бомбардировке. Буквально спустя минуту после ухода Триш на экране Си-эн-би-си появилась надпись:
ГРУППА ГЕНФЕН (ШВЕЙЦ.)
ХОЧЕТ ДОЛЮ $ 7 МЛРД В "НИППОН-ТЕХ"
У меня в голове звякнул тихий тревожный звоночек. Раньше утром Триш вскользь бросила фразу о том, что Брэд ведет переговоры с финансовым консорциумом со штаб-квартирой в Мумбае. Вместе они пытались приобрести контрольный пакет акций "Ниппон-Tex" - одного из ведущих японских производителей оптоволоконной техники, - и Брэд только выжидал момент, когда другая финансовая компания начнет против "Ниппон" судебный процесс, чтобы начать действовать. "Мы хотим, чтобы эти ниндзя на васаби изошли" - так изящно, в своей обычной пулеметной манере, выразила Триш намерения фонда. Вслед за этим она прижала к уху мобильник и начала честить биржевого дилера, с задержкой сообщившего ей о падении австралийского доллара.
И вот только что, спустя три часа, бегущей строкой в уголке экрана Си-эн-би-си прошла эта новость насчет иска, предъявленного "Ниппон-Тех"…
Я схватила телефон и набрала номер мобильного Триш.
Она ответила после первого же гудка.
- Что? - рявкнула Триш.
- "Ниппон-Tex"… - начала я.
- Что с ними?
- Какая-то швейцарская группа на них наехала.
- С чего ты взяла?
- Это было по телевидению.
- Блин, - услышала я, и Триш положила трубку.
А дальше разыгрался настоящий спектакль. Триш ворвалась в операционный зал, раздавая всем, кто попадался на ее пути, отрывистые приказы. Красной нитью проходила следующая мысль: "Японские поганцы срут швейцарским сыром".
Видимо, все обитатели этажа мгновенно схватывали суть замысловатой метафоры, потому что все трейдеры похватали свои трубки и начали наперебой орать как сумасшедшие. Через несколько минут появился и сам Брэд, расплывшийся в довольной улыбке.
- Мы должны сделать этих сосунков еще до закрытия Уоллстрит, - прокричал он, перекрывая гул. Потом, повернувшись ко мне, добавил: - Толковый звоночек, Джейн.
Все происходившее было осуществлением давно готовившейся и глубоко продуманной атаки на "Ниппон-Tex". В результате действий "Фридом Мьючуал", осуществленных при финансовой поддержке неких серьезных олигархов из Индии и России, "Ниппон-Tex" стала объектом левереджированного выкупа, при этом Брэд со товарищи в самый последний момент сумел обойти "Генфен" - ту самую швейцарскую группу компаний, которая заявила о своей готовности приобрести контрольный пакет за семь миллиардов долларов.
- Мы не знаем поражений, совсем как генерал Паттон, - хвастливо заявил мне Брэд в тот день.
Благодаря слаженной и оперативной работе всей команды "Фридом Мьючуал" удалось сбить биржевой курс акций группы "Генфен", тем самым вызвав сомнения в их способности выложить на кон 7 миллиардов и открыв путь Мумбайскому консорциуму, который и перехватил "Ниппон-Тех" за 7,1 миллиарда.
В разгар всего этого рыночного шабаша Брэд часа на три укрылся у себя в кабинете. Появившись в зале, он призвал всех замолчать. А когда все стихли, картинно взмахнул рукой и негромко произнес:
- Сделка состоялась. И сегодня фонд "Фридом Мьючуал" стал богаче на сто сорок два миллиона долларов.
Тишина взорвалась. Буквально через пять минут в операционный зал на тележке вкатили три ящика охлажденного шампанского. И почти все, по-моему, пили его прямо из горлышка.
- Обещаю три дня не называть тебя жопой, - обратилась ко мне Триш, после того как исчезла минут на десять в женском туалете и вынырнула оттуда со следами белого порошка на носу.
- Я всего-навсего сообщила новость, - ответила я.
- Не прибедняйся, тебе зачет, сработала толково. Не заметила бы ты эту гадскую строчку…
- Кто-нибудь другой заметил бы.
- Но ты увидела ее первой, только это и важно.
В самом деле, период добрых отношений между мной и Триш длился целых два дня. Когда я опоздала на десять минут - из-за неисправности поезда метро, - она пригрозила меня уволить, если еще раз задержусь. Я просто извинилась и пообещала, что такое не повторится. Такие выпады были делом привычным. Триумфальную операцию с левереджированным выкупом вскоре забыли. Во "Фридом Мьючуал" не почивали на лаврах, а спешили зарабатывать деньги еще и еще.
Шли месяцы. Я втягивалась в работу. Меня по-прежнему контролировала Триш (никому в компании не позволялось приступать к самостоятельным действиям раньше чем через полтора года), но теперь она подвергала меня поношениям немного реже, чем вначале, и я воспринимала это как признание того, что я делаю определенные успехи. Регулярно, раз в два месяца, я разговаривала с мамой. Сначала ее повергло в шок известие о моей новой карьере ("Да уж, меньше всего я могла бы ожидать, что ты выберешь финансовую сферу"), но со временем она изменила мнение: "В том, чтобы много зарабатывать, нет ничего дурного… я знаю, отец тобой очень гордится".
- А ты что, с ним общалась в последнее время?
- В последнее время нет. А ты?
- Уже несколько месяцев ничего не слышала.
- Может, он где-то в длительной командировке, - предположила мама.
- Наверное, так и есть, - поддержала я ее, стараясь не выдать тревоги, ведь правды о нем я тоже не знала.
Но узнала ее через два дня. Работа была в разгаре, я пыталась разобраться в деривативах и фьючерсах (не просите объяснить). На моем столе зазвонил телефон. Это был Брэд. Я сразу насторожилась, потому что Брэд не звонил мне никогда.
- Пожалуйста, срочно зайдите ко мне.
Короткие гудки. Я поднялась и по длинному коридору направилась к комнате совета директоров. Постучала, услышала голос Брэда: "Войдите". Первым, что бросилось мне в глаза, когда я открыла дверь, было напряженное лицо Брэда - когда я вошла, он устремил на меня взгляд, в котором тревога смешивалась с неподдельным возмущением. Рядом с ним за столом для заседаний сидели двое - один коренастый, другой тощий. Невыразительные черты, плохо сидящие костюмы, жесткое выражение на лицах. Перед ними на столе лежала раскрытая папка. Оба уставились на меня с холодным профессиональным интересом. Среди бумаг, разложенных на столе, я заметила бумагу в файле, с подколотой к левому верхнему углу фотографией отца.
- Это агент Эймс из ФБР, - Брэд указал на тощего, - и мистер Флетчер, дознаватель из Комиссии по ценным бумагам и биржам. И за последние полчаса они задали мне множество вопросов о вас. Потому что вы, похоже, помогали своему отцу скрыться.
- Помогала что? - не поняла я.
- Вы переслали ему десять тысяч долларов, - заговорил агент Эймс, - и это позволило ему бесследно исчезнуть.
- Что он натворил? - спросила я.
Мистер Флетчер указал мне на кресло рядом с собой.
- Много чего, - ответил он.