С тем, чему я учу, у меня нет проблем или затруднений. Полагаю, это и означает быть наставником. Я знаю этот материал вдоль и поперек, сверху донизу. Я могу учить этому во сне и, возможно, так и делаю. Трудность заключается в том, как эта информация воспринимается. Большая часть того, что я говорю, если не все, усваивается определенной частью воспринимающего мозга, но там всегда что-то уже есть. Эта ячейка никогда не бывает пустой, только и ожидающей, чтобы оказаться занятой. Не просто каждая ячейка уже заполнена, она оборудована еще и системой безопасности - вероятно, довольно серьезной - которая охраняет ее. Если бы я учил восьмиклассников английской литературе, то достаточно было бы поддерживать интерес к новому материалу, чтобы соединение оставалось открытым, пока я загружаю информацию, но здесь все по-иному. Никто не приходит сюда, чтобы оказаться беззащитным перед духовным измерением. Каждый приходит с готовыми знаниями, и этот образовательный багаж, с которым они прибывают, более чем бесполезен в смысле какого-либо практического применения. Вот с чем я имею дело. Я не мастер орудовать черепной отмычкой, я просто настойчиво пытаюсь сделать то немногое, что могу, зная, что успех или неудача от меня не зависят.
Это поразительно, насколько отчаянно мы цепляемся за свои верования. Как показывает история, самый быстрый способ ввергнуть достойных людей в состояние дикарей - исказить их верования. Тех, кто это делает, называют еретиками, и исторически так сложилось, что предусмотренное для них возмездие по жестокости намного превосходит наказания за любого другого рода преступления. Проблема в том, что к тому времени, когда люди приходят ко мне, их верования надежно защищены. Никто не подходит ко мне и не просит разрушить свои давшиеся дорогой ценой верования. Они приходят, чтобы строить поверх того, что уже есть, и продолжать тот же курс, который они уже взяли. Разрушение, тем не менее, - это как раз то, что им нужно. Если они хотят пробудиться.
Однако это очень большое "если". Сколько из них на самом деле хочет того, чем это на самом деле является? Мое мнение таково, что лишь доля процента искателей просветления хотя бы нацелена в нужном направлении. Тем не менее, я бы добавил, что процент несколько выше, если речь идет о группе, которая собралась в этом доме или добралась до этой книги, меня и моего послания. В тот момент, когда я это пишу, послание, изложенное в этой книге, и то, чем я делюсь с нашими гостями в этом доме, - просветление, очищенное от духовных капканов, - крайне редкое явление. Еще скажу, что больший процент людей из тех, кто сидит рядом со мной или держит в руках эту книгу, желают просветления, чем бы оно на самом деле ни было, потому что мы все получаем то, что нам нужно, и тогда, когда нам это нужно. Если вселенная поставила вас передо мной и вложила эту книгу в ваши руки, это вероятнее всего значит, что вы ближе других к тому, чтобы встретиться лицом к лицу с суровой реальностью своего положения. Это работает в обе стороны: когда появляется наставник, ученик готов.
Крайне редко приходят люди, которые уже встали на тот путь, который я так превозношу. Например, Пол. Он уже был в правильном настроении и преуспел на своем пути. Для него я был советником, благодушным проводником и подбадривающим голосом в безжалостном сражении, которое он вел. Но это редкое исключение. Большинство из тех, кто приходит в дом, уже купились на всю эту сладкозвучную духовность, или продались ей. Они хотят стать лучше, более открытыми, более любящими, счастливее, ближе к Богу, а достичь духовного просветления они желают, потому что, как всем известно, это то, куда ведет духовный путь. Желтая кирпичная дорога тоже может быть путем, но ведет она в волшебную страну Оз, малыш.
Они купились на это просветление, и это то, чего они хотят. Я не знаю, как они представляют себе подлинное просветление, потому что я могу судить об этом только с их слов, а они не знают. Я задаю вопрос и обычно получаю одни и те же невнятные ответы о более высоком сознании, тат твам аси, слиянии, блаженстве, единстве, не-уме и так далее. Они толкают мне то же, что толкнули им, без всякого понимания, которое появляется, если остановиться и задуматься. Это маленькое чудо, потому что, перефразируя Гертруду Стайн, здесь нет никакого "здесь". То, что они описывают, - это по большей части причудливая, мифологическая разновидность Рая/Шангри Ла/Нирваны для индуистско-буддистско-нью-эйджевской тусовки, которой удалось отступить на шаг от своего иудео-христианского воспитания. Их идеи о просветлении добротны ровно настолько, чтобы продать их, но к концу дня ты либо гусеница, либо бабочка, и единственный способ получить хотя бы малейшее представление о том, что это значит, - это самому стать бабочкой. Среди гусениц нет экспертов по бабочкам, несмотря на бесчисленные заверения в обратном, и я поощряю своих учеников по крайней мере учитывать возможность, что этот мир битком набит гусеницами, которые вполне успешно убеждают себя и других, что они на самом деле бабочки.
Или, говоря проще, подавляющее большинство мировых авторитетов в просветлении сами не просветлены. Они могут быть кем угодно, но они не пробуждены. Различать гусениц и бабочек довольно просто, если помнить, что просветленный ничему не придает значения и что для просветления не требуется знание. Оно не имеет отношения к любви, состраданию или сознанию.
Оно имеет отношение к истине.
(7) Не святой и не мудрец
Когда покоен разум, покоен и мир.
Ничто не реально,
ничто не отсутствует.
Не цепляющийся за реальность,
не застрявший в пустоте,
ты не святой и не мудрец,
а просто обычный человек,
сделавший свое дело.
Лайман Панг
Во время тихого часа приходит Марла и садится рядом. Она чувствует себя неловко и бросает на меня неопределенный косой взгляд, будто не верит, что ей можно побыть здесь. Не думаю, что от меня исходит много вибраций, характерных для гуру, но какие-то, должно быть, исходят, потому что все реагируют на меня одинаково - со своего рода почтением. Я не одеваюсь и не говорю как гуру. Я не ношу на себе цветочные гирлянды, не совершаю чудес, не улыбаюсь блаженно и ничего не излучаю, насколько мне известно. Я думаю о себе как о довольно невозмутимом парне, который едва держится за то, что подразумевается под жизнью человека среди людей. Будто я еще могу промычать несколько тактов песни, но совершенно позабыл все слова. Я не могу стоять в очереди в магазине и поддерживать нормальный разговор, если он заходит дальше погоды. Я не могу пойти в бар и выпить пива или сыграть в бильярд, потому что я не могу притворяться, будто разделяю опыт и интересы остальных посетителей заведения. Общность людей на этом уровне столь фундаментальна, что, надо полагать, невозможно даже представить себе, что это такое - не разделять ее. Нет двух людей, между которыми было бы меньше общего, чем между любым человеком и мной. Я не принадлежу ни к одной группе. Благодаря тому, что я живу в иной парадигме, я по сути стою особняком от человечества.
Угу. Вот и еще одна аналогия с вампирами. Когда люди становятся вампирами, они совершают сделку, хотя даже не знают, от чего на самом деле отказываются и что получат. Возможно, их подталкивает какая-то непреодолимая сила, как это было со мной. Быть просветленным означает совершить Первый Шаг на пути к просветлению - и впредь с этого момента быть вычеркнутым из мира людей. Я знал, когда начинал свое путешествие, что это значит - оставить позади все связи с людьми, и для меня это было абсолютно приемлемо. Никто не доходит сюда не будучи готовым, пусть и простодушно, заплатить цену.
* * *
На самом деле мне нет особого дела до общения с Марлой, и не потому что с ее точки зрения она здесь никуда не продвинется - а она не продвинется - и не потому что она скоро умчится навстречу очередному духовному приключению со звучным названием - а она умчится, - но из-за этого особого аромата - не подберу другого слова, - которое распространяет ее эго.
Марла скорее маскируется духовностью, чтобы избежать страх, чем имеет с ним дело. Разумеется, под поверхностью всегда прячется страх и неважно, какую форму он принимает. У Марлы страх вращается вокруг денег, безопасности, отношений и амбиций, и все это сводится к страху отверженности и одиночества, что сводится к черному бриллианту в сердце любого страха - страху не-я. Внешне она очень хорошо владеет собой: спокойная, мягкая, убежденная в том, что она очень открытая и духовно гармоничная особа, но я бы предпочел общение с буйнопомешанным, который честно противостоит собственной лжи, чем с тем, который тратит всю энергию, чтобы подавить в себе честность. Маскировка всегда выдает себя металлической ноткой, которую те, кто способен ее "услышать", воспринимают как диссонанс и неблагозвучие.
Говоря совсем просто, одна-единственная истина любого человека покоится, подобно черной дыре, в самом его сердце, а все остальное - вообще все - просто мусор и обломки, которые прикрывают эту дыру. Разумеется, для того, кто ведет обычное человеческое существование, не отвлекаясь на более серьезные вопросы, мусор и обломки - это все, что делает его тем, кто он есть. Но для того, кто хочет докопаться до истины себя, это препятствие на пути.
В конечном счете любой страх - это страх этой внутренней черной дыры, и по эту сторону дыры нет ничего истинного. Достичь просветления - значит прорваться через заторы и шагнуть сквозь черную дыру, а все, что не относится к прорыву и этому шагу, образует еще больше мусора и обломков.
* * *