Суть в том, что нет на самом деле никакой сути в попытках разобраться во всевозможных причинах, почему искатели не находят искомого. Это просто еще один отвлекающий маневр, в которых нет недостатка. Суть в пробуждении, а не в том, чтобы заработать научную степень в пробуждении. Говоря проще, первоочередная задача, как верно догадалась Сара, - пробуждение, а потом, если кто-то еще хочет освобождать все существа, выступать за мир во всем мире или спасать китов, - прекрасно - пусть будут счастливы существа, счастлив мир, счастливы киты. Но суть дела не меняется:
Ты либо пробужден, либо нет.
(4) Безмятежные и независимые
Я думаю, я мог бы жить с животными,
они так безмятежны и независимы,
Я стою и смотрю на них долго-долго.
Они не скорбят, не жалуются
на свой злополучный удел,
Они не плачут бессонными ночами
о своих грехах,
Они не изводят меня,
обсуждая свой долг перед богом,
Разочарованных нет между ними,
нет одержимых
бессмысленной страстью к стяжанию,
Никто ни перед кем не преклоняет коленей,
не чтит подобных себе,
тех, что жили за тысячу лет;
И нет между ними почтенных,
и нет на целой земле горемык.
Уолт Уитмен
(5) Готов
Слишком долго тебе снились презренные сны,
Я смываю гной с твоих глаз,
Ты должен приучить свои глаза
к ослепительной яркости света
и каждого мгновенья твоей жизни.
Слишком долго ты копошился у берега,
робко держась за доску,
Теперь я хочу, чтобы ты был бесстрашным пловцом,
Чтобы ты вынырнул в открытом море,
крича и кивая мне,
и со смехом окунулся опять.
Я учитель атлетов.
Если твоя грудь после учения станет шире моей,
ты докажешь, что и моя широка,
И тот докажет, что он усвоил мой стиль борьбы, кто убьет своего учителя насмерть.
Уолт Уитмен
Последним из недавних гостей дома полного пробуждения достиг Пол. За прошедшие две недели мы даже не поговорили ни разу. Я время от времени видел его выходящим на прогулку или сидящим на одной из садовых скамеек посреди метели. Разумеется, это не единственные его занятия, а только те, о которых мне известно. Я нечасто спускаюсь на первый этаж, провожу мало время с гостями и уверен, что в доме происходит намного больше того, что мне известно. Однако я бы предположил, что Пол тоже не слишком общителен на этом этапе.
Стояла зима, когда он сообщил мне. Бодрящий вечерний холодок, но без стужи, на земле свежий снег. Это одна из тех ночей, когда в кристально чистом небе высыпают все звезды и даже ветерок стихает в благоговейном трепете. Ночь настолько ясная и тихая, что кажется постановочной. Такой безупречный зимний вечер, какой достался нам, бывает здесь, может, раз или два в год. Поэтому я и вышел, чтобы прогуляться. Пол присоединился ко мне на перекрестке, в паре миль от дома. Я был рад его видеть. Я всегда радуюсь, видя человека, добравшегося туда, где, как я полагаю, находится Пол. Он присоединился ко мне молча, и мы пошли дальше. Прошло минут десять, прежде чем он заговорил.
- Я готов.
Я улыбнулся от теплого чувства, хлынувшего мне в сердце. Это было тепло воспоминаний о том дне, когда я сам пришел к тому же ошеломляющему и невероятному выводу, и обо всех других днях, когда я слышал это от других. Согревающее сердце знание о том месте, куда приводит предпринятое путешествие, и знание о том, что лежит впереди.
Вот так все и происходит, когда попадаешь туда: никаких колоколов и труб, никакого нимба или хора ангелов. Как сказал Лайман Панг, ты "просто обычный человек, который сделал свое дело".
- У меня больше нет вопросов, - сказал Пол. Он не имел в виду, что у него больше нет вопросов ко мне, у него вообще больше нет вопросов, и точка. Вот как происходит, когда попадаешь туда: ты просто готов. Чего он не сказал, хотя и мог, так это что он теперь знает все, что должен знать, - все. Он достиг границ знания и теперь обладает единственным абсолютным знанием. Он не говорил об этом, потому что это слишком большая штука, чтобы выразить ее в словах, но я знал, что он думает об этом, потому что это истина и она слишком велика, чтобы не думать о ней.
Мы пошли дальше. Почти полная луна изливала свое сияние на свежий снег, и дремлющая земля выглядела так, словно на нее набросили атласное покрывало.
* * *
Пол так и не сказал больше ничего, пока мы возвращались домой. Сдается мне, что он "готов", возможно, уже не первую неделю и все это время привыкал к новому и неожиданному состоянию. Так оно и бывает, когда все заканчивается. Даже если тебе тысячу раз говорили, что у знания - у поиска - есть пределы, ты все равно изумлен и ошеломлен, когда достигаешь его. Ты провел несколько лет в сражениях одно изнурительней другого, и никогда, никогда не ожидал, что ты когда-нибудь действительно окажешься в этой жизни победителем.
А потом, в один прекрасный день, вот оно. Ничто. Больше никаких врагов, никаких битв. Клинок, который, казалось, прирос к твоей руке, выпадает из нее, стоит только разжать пальцы. Больше не с кем соперничать, ничего не осталось несделанного и никогда не будет ничего, что должно быть сделано.
Но даже тогда скорее всего ты не будешь знать, что ты есть или где ты есть. Все просто закончилось, и это никогда не изменится. В романах свежеобращенные вампиры задаются вопросом, что влечет за собой их новое положение. "Я вампир или просто c прибабахом?" "А что там с чесноком, распятиями, солнечным светом и гробами?" "Я бессмертен? Как проверить?" "Что правда, а что миф?" Может быть и так. Я слышал, дзэн-буддисты говорят, что нужно десять лет, чтобы привыкнуть к этому, и для них это означает десять лет в самом благоприятном из возможных окружений - в дзэнском монастыре, где все связано с просветлением - ежечасно, ежедневно и так круглый год. А с другой стороны представь, что этот период адаптации проходит в социуме, где духовность обесценена и даже эксперты в духовности суть невольные мастера дезинформации. Это могут быть чертовски своеобразные десять лет.
А что после? Ну, насколько я понял из разговоров с практикующими джняна-йогу (мои извинения всем и каждому, чьи учения я искажаю в этой книге), прошедший этот десятилетний период освоения становится джняни, - тем, кто знает. Полагаю, это мой случай, но процесс изменений, который превратил меня из аджняни в джняни, еще не закончен. Даже теперь я должен делать сознательные усилия, чтобы поддерживать свое фальшивое эго, мой персонаж сновидения - оживлять его и заставлять действовать. И эта моя траектория приведет меня к несуществованию так близко, насколько возможно для того, кто еще имеет тело. Другими словами, постепенно я буду вкладывать все меньше и меньше энергии в свое существование в царстве сновидения, мое учение сократится до самой очищенной и максимально сжатой формы, мои интересы будут отдаляться от мира, и как личность я стану настолько незначителен, насколько это возможно.
Когда Кришна закончил то, ради чего явился, он пошел в лес и продолжал идти, пока не свалился от усталости. Проходящий мимо охотник принял его за оленя и убил одним выстрелом из лука. Такую прогулку можно рассматривать как постепенное сокращение вкладываемой в существование энергии, и когда придет мой час, я, наверное, просто пойду через высокие заросли кукурузы, пока не свалюсь от усталости, и мои ноги примет за созревшие початки проходящий мимо кукурузоуборочный комбайн.
* * *
Я не считаюсь с учителями и учениями? Ого. Звучит так, будто я действительно нетерпим, так что, наверное, придется кое-что объяснить поподробней.
Вот как обстоят дела: я полностью просветлен - полностью осознал истину. Я здесь, живой, на этой сцене, и я предпочел описывать все так, как вижу. Я не считаюсь ни с кем. Ни на кого не полагаюсь. Если мое описание противоречит десяти тысячам других описаний - неважно, насколько уважаемы эти описания и те, кто их создавал, - значит, для меня эти описания не что иное, как небылицы и фольклор, которые следует списать на свалку истории. Простой факт в том, что я здесь, и это "здесь" не слишком похоже на то, о чем говорит кто-то еще, и я не собираюсь тратить свое или чье-то еще время, притворяясь, что это не так.
Следует заметить, что "здесь" не окутано туманом и не плохо освещено. Оно ни загадочное ни мистическое. Мое знание безупречно, а мое видение беспрепятственно. Это неоднозначная позиция, но она критически важна. Я не интерпретирую. Я не перевожу. Я не передаю ничего, что было передано мне. Я здесь, прямо сейчас, говорю тебе то, что вижу, в самых доходчивых из всех возможных выражений.
Если это звучит грубо, привыкай. Это грубый предмет. Я пишу эту книгу не для того, чтобы заработать, найти последователей или стать знаменитым. Я пишу ее, чтобы вывести это из моей системы. Мое послание не в том, что ты должен поверить мне, каково это, но в том, что ты сам можешь прийти и увидеть.
Ты уже не будешь брать все явления мира
из вторых или третьих рук,
Ты перестанешь смотреть глазами давно умерших
или питаться книжными призраками,
И моими глазами ты не станешь смотреть,
ты не возьмешь у меня ничего,
Ты выслушаешь и тех и других
и профильтруешь все через себя.
Уолт Уитмен
* * *