Создается впечатление, что мозг неуклонно увеличивался в размерах: сперва мозг Люси размером с мозг шимпанзе; примерно 440 кубических сантиметров — мозг австралопитека; около 650 кубических сантиметров — у существа, которое считается собственно ранним человеком; от 950 до 1200 — у хомо эректуса; 1350 — в среднем у современного человека, так называемого хомо сапиенса.
Это увеличение объема головы означало необходимость значительных анатомических изменений при переходе от обезьяноподобного к человекообразному существу — хотя бы для того, чтобы самка могла родить детеныша с такой крупной головой. По этой причине у человеческой женской особи таз имеет весьма отличную от формы таза самки человекообразной обезьяны. И столь велико значение этого увеличения объема мозга, что у современного человека в первый год жизни после рождения мозг продолжает расти в таких больших пропорциях, что его размеры увеличиваются фактически вдвое. Женщина не смогла бы родить ребенка, если бы мозг полностью формировался с самого начала.
Утрата волосяного покрова, густой шерсти на теле, которая столь заметна у обезьян, также является своего рода исключительным признаком современного человека. Этот волосяной покров, очевидно, защищал тело от лучей солнца и от холода в ночное время. Каким же образом проживание в саванне — где жарко днем и нередко очень холодно ночью — привело бы к формированию этого признака с закреплением его путем естественного отбора?
Другая загадка — наша речевая способность. Она является функцией нашего необычного способа дыхания, который весьма отличается от того, как дышат обезьяны, а в действительности и любые другие животные, ныне живущие на Земле.То, как дышит человек, есть его уникальная особенность.
Новый взгляд на эволюцию
Спасение находят в том утверждении, что изменения эти имели место у некоторых обезьян — тех, что, очевидно, и развились в людей, — тогда как никаких других они не затронули. Другие обезьяны продолжали существовать, не претерпевая значительного эволюционного развития, в течение нескольких миллионов лет — а то и гораздо дольше. Почему же эволюция избрала для демонстрации своего искусства лишь один вид? Это остается без объяснений.
Согласно традиционным представлениям, для того чтобы произошло какое-либо эволюционное или адаптивное изменение, в наличии должно быть два фактора. Во-первых, изменение должно давать существу немедленное преимущество в рамках среды его обитания. Неубедительно звучит довод, предполагающий, что существо продолжало вести борьбу за выживание в надежде, возможно, на то, что через несколько сотен тысяч лет все станет легче.
Во-вторых, животное и популяция его сородичей должны быть изолированы от других представителей его вида, с тем чтобы в дальнейшем не было никакой возможности для обмена генетическим материалом. Такая изоляция происходит обычно за счет каких-то физических границ, таких, как пустыня, горы или море. Эти границы разводят и держат на удалении две группы, бывшие первоначально одной. Саванна не отвечает этим условиям.
Люди являются представителями млекопитающих — безусловно, высокоспециализированными, но имеющими немало общих физических черт с другими представителями. Тем не менее, мы, люди, уникальны среди наземных млекопитающих тем, что дышим с равной легкостью как носом, так и ртом. Подобным же образом уникальна наша неспособность дышать и пить одновременно. Причина этого в характерной особенности, которую назвали «опущенной гортанью».
У всех млекопитающих — если не считать нас самих — имеется отдельный канал, связывающий нос с легкими, дыхательное горло. У них имеется и еще один канал, пищевод, который соединяет рот с желудком.