Зелелеу выразительно махнул рукой в сторону ближайших холмов:
— Все остальное под контролем НФОТ, так что мы не можем поехать дальше. Очень жаль. Там можно увидеть так много интересного. Вот там, за тем поворотом дороги, находятся гранитные карьеры, где были вырублены стелы. Одна так и осталась высеченной наполовину из скалы. Там также есть прекрасная фигура львицы. Она очень древняя — появилась еще до прихода христианства. К сожалению, мы не сможем посмотреть ее.
— А как далеко до нее? — попытался я удовлетворить мучительное любопытство.
— Очень близко — менее трех километров. Но военные не пропустят нас через контрольно-пропускной пункт. А если бы и пропустили, мы обязательно попали бы в руки партизан. Даже здесь не стоит находиться слишком долго. Снайперы НФОТ могут разглядеть вас — иностранцев, примут за русских и начнут стрелять… — Зелелеу рассмеялся. — Это было бы нежелательно, не так ли? Пойдемте со мной.
Он вывел нас в поле к северу от дороги, и вскоре мы уже спотыкались об остатки того, что когда-то было, наверное, внушительным зданием.
— Здесь стоял дворец царицы Савскьй, — с гордостью объявил Зелелеу. — В соответствии с нашими обычаями ее звали Македа, а Аксум был столицей ее царства. Я знаю, что иностранцы отказываются верить в то, что она была эфиопкой, и тем не менее ни одна страна не имеет права притязать на нее больше нас.
Я поинтересовался, велись ли когда-нибудь здесь раскопки, дабы проверить достоверность легенд.
— Да, в конце шестидесятых годов. Эфиопский институт археологии проводил здесь раскопки, и я участвовал в них.
— И что же они дали?
Лицо Зелелеу стало печальным.
— Сложилось общее мнение, что дворец не столь древен, чтобы быть резиденцией царицы Савской.
То, что раскопали археологи и что мы некоторое время изучали, было руинами огромного, искусно построенного здания с отлично сложенными из камней на известковом растворе стенами, глубоким фундаментом и внушительной дренажной системой. Мы увидели прекрасно сохранившийся пол из камня-плитняка того, что Зелелеу назвал большим тронным залом, и несколько лестничных колодцев, которые подразумевали существование по крайней мере одного верхнего этажа. Были там и купальни изысканного дизайна, и хорошо сохранившаяся кухня, в которой господствовали две печи из кирпича.
Затем, с другой стороны дороги, на которую выходил этот дворец, мы осмотрели несколько грубо обтесанных гранитных стел — одни из них стояли и превышали пятнадцать футов в высоту, другие, видимо, упали и были разбиты. Большинство не имело никаких украшений, но на самой крупной из них были высечены четыре горизонтальные полосы и ряды рельефных кругов над ними — вроде выступающих концов балок в здании, построенном из камня и древесины. Этот грубо вытесанный обелиск, сообщил нам Зелелеу, горожане считают украшением могилы царицы Савской. Под ним не велись раскопки, и поле, на котором находились стелы, было отдано фермерам, выращивающим урожаи для гарнизона Аксума. Пока мы разговаривали, нам на глаза попались два крестьянских мальчика, пахавших на воле, впряженном в деревянный плуг. Они возделывали почву, не обращая внимания на окружавшую их историю и внешне безразлично отнесясь к нашему присутствию.
Сделав фотоснимки и записи в блокнотах, мы поехали назад к центру города и через него выбрались на северо-восток к еще одному дворцовому комплексу, расположенному на этот раз на вершине холма, откуда открывался прекрасный вид на все стороны. Давно обрушившиеся стены намекали на изначальное наличие четырех башен в углах здания — быть может, тех самых башен, которые, по описанию монаха Козьмы, в шестом веке были украшены бронзовыми единорогами.