– Да, из жердочек.
– Держись крепко, иди потихоньку вперед.
– Меня что-то не пускает сзади.
– Ты можешь оглянуться?
– Нет.
– Тогда иди вперед… еще шажок, еще. Все хорошо. Ты прошла?
– Да, я стою на берегу.
– Кто ты? Как тебя зовут? Сколько лет? Во что одета?
– Девочка, 12 лет, платье холщовое белое, лапти, волосы белые, зовут Мария.
– Как ты себя чувствуешь?
– Мне радостно, весело, я прыгаю, кружусь.
– Что ты видишь вокруг?
– Много цветов, вокруг лес высокий, дремучий, солнце, небо синее, легко дышится, я иду весело по дороге…
– Ты кого-нибудь встречаешь?
– Три старца сидят на лавке.
– Ты их знаешь?
– Вроде бы нет, но мне с ними очень хорошо, они приветливо смотрят на меня, что-то говорят.
– Как они выглядят?
– Сидят смиренно, тихо, руки на коленях, держат посохи, одеты в холщовые рубахи, такие же штаны, лапти с портянками, перевитыми веревками. Волосы у них длинные белые и бороды белые.
– Дальше что?
– Иду по дороге, прыгаю. Веселюсь.
– Где твой дом?
– Здесь.
– Ты его видишь?
– Нет.
– Ну, ладно. А ты видишь себя в другом возрасте, постарше?
– Да. Мне 14 лет. Белое платье, стою на мостике. Слышу вдали голоса, женские и детские, где-то в кустах… меня ищут. (Начинает волноваться, грудь вздымается, тяжело дышит, подступают слезы.)
– Что происходит?
– Стою, смотрю на воду, вижу, как она бурлит на камнях, интересно очень…
– Перила есть?
– Да, перила из прутьев или лозы, с бревнами связаны.
– Ты сидишь?
– Да, сижу, свесила ноги, болтаю, смотрю на бурлящий поток.
– А дальше что?
(С. начинает прерывисто дышать, хватать ртом воздух, рыдать.)
– Ничего нет! Надо мной вода!
– Ты упала, ударилась?
– Не знаю, вода в ушах, везде вода…
– И что дальше?
– Лечу… вижу лес, реку… лечу в небо.
– Нет, подожди, спустись к земле. Надо найти твоих родных и попрощаться с ними. У тебя есть отец, мать, братья, сестры? Поищи их.
– Вижу женщину, лет сорок, она опустила голову, вздрагивает спина, плачет. (Начинает плакать.)
– Успокойся… окликни ее… она слышит тебя?
– Да, смотрит, лицо в слезах.
– Попроси у нее прощения за то, что раньше времени покидаешь ее. Прости свою мать за то, что недосмотрела за тобой, скажи, что любишь ее и что вы с ней все равно встретитесь… Она услышала тебя?
– Да, улыбается, машет мне рукой…
– А братья-сестры?
– Они стоят рядом. Мальчик и девочка, Ванечка и Настя. (Плачет.)
– Попрощайся с ними и прости их… Они тебя слышат?
– Улыбаются мне, машут…
– Ну и хорошо. А теперь поищи своего нынешнего мужа. Где он?
– Не вижу. Вижу бабушку, она плачет. Узнаю в ней мою бабушку по отцу. Она такая же добрая. (Тот же ритуал прощения и прощания.)
– А дальше что происходит?
– Вижу двор, мужчина стоит, наклонившись возле телеги, что-то делает, лица не вижу.
– Как он выглядит?
– Как все, в холщовой рубахе навыпуск, подпоясан веревкой, холщовые штаны, лапти в онучах.
– Кто он? Твоя душа знает?
– Это мой нынешний муж.
– А в той жизни?
– Отец, зовут Александр… занят делом, не оборачивается. Он был со мной суров. (Впрочем, ее нынешний муж тоже не склонен с сентиментам, весь погружен в дела.) …нет, не бил, просто не проявлял любви ко мне.
– Ты его окликни, пусть он обернется… скажи, что любишь его… Выпусти из себя любовь, которая столетия была под гнетом обид (С. плачет, захлебываясь в рыданиях…) Он слышит тебя?
– Да, повернул лицо… глаза голубые, волосы черные, лицо приветливо смотрит на меня.
– Ты прости его за суровость и сама попроси прощения за шалости и огорчения, которые ему невольно доставляла. Простись с ним… Он услышал?
– (Плачет.) Да, он смотрит на меня, улыбается, машет рукой.
– Мы должны найти твоего нынешнего отца. Полетай, присмотрись.
– У реки вижу старика, он что-то делает возле лодки, весла прилаживает. Это мой дедушка, он меня не видит. (Проходит через врата прощения.)
…Летит над Землей, видит заснеженные вершины гор, потом летит среди звезд, потом ощущает, что с силой преодолевает плотный "звездный потолок" как некую преграду и оказывается в легком, как бы пустом пространстве. Ангелы протягивают к ней руки, обнимают… на душе светло и покойно.
После сеанса С. еще некоторое время лежит и плачет. Поднимается минут через 20 с ощущением разбитости во всем теле. На следующий день дома испытывает сильную головную боль, обостренную обидчивость, слезливость. (Это качество в жизни является ее проблемой.) Еще через день – полное спокойствие, радость. Сходила на концерт. Позвонила мне с благодарностью. Еще вспомнила, что где-то в середине сеанса почувствовала тянущую боль в пояснице, она вскоре пропала, и сейчас привычных болей уже нет.
Потом С. вспомнила еще одну подробность. Недели две назад она видела по ТВ сюжет об археологических раскопках в Муроме. Находки относят к XIII веку, среди них были деревянные доски наподобие икон. На одной из досок, которую показали крупно, были изображены три благообразных старца: в белых одеждах, бородатые, в лаптях, руки лежат на коленях, в руке у каждого посох. "Когда я увидела эту картину, – говорила С., – вдруг почувствовала, как грудь сдавило, к горлу подступил ком, и нахлынула необъяснимая тоска, боль, и в то же время что-то щемяще-родное. Я не поняла, отчего так взволновалась. Ну совсем, думаю, нервы сдают. И вот я вижу в прошлой жизни тех же старцев, в тех же позах, что и на деревянных досках. Потрясающее дежавю! Значит, жила я в XIII веке в Муромских лесах, а те старцы на древних досках были моими сородичами".
Случай 7
(Ч) "Человека нет для любви…"
Галина, 37 лет. Тревожность, слабость, боли в почках, недавно перенесла операцию по поводу кисты яичников. За два месяца до нашей встречи дома был большой скандал. Она затаила сильную обиду на мужа, который без ее согласия привез в дом свою мать, продав ее дом в деревне, а деньги от продажи не отдал и не говорит, где они. Замуж вышла по любви, но сейчас мужу не доверяет, даже подозревает в неверности. Со всей родней с его стороны отношения напряженные.
…После погружения попадает в туннель, долго идет.
– Куда ты идешь?
– Не знаю.
– Что ты чувствуешь?
– Одиночество.
– Что ты ищешь?
– Ищу выход в мир, хочу увидеть людей.
– Почему ты одна?
– Не знаю.
– Где твоя мать?
– Не знаю.
– Ты видишь себя в 10 лет?
– Да. Дом деревенский.
– Какое время?
– Начало прошлого века.
– Где ты? Как тебя зовут?
– В комнате, одна, сижу на кровати… зовут Таня.
– Что за комната?
– Пол деревянный, стол, печка… мать стоит у плиты, что-то готовит… зовут ее Маша.
– Где отец? Как его зовут?
– Отец в поле, зовут Миша.
– Родители тебя любят?
– Да, я у них одна.
– Учишься?
– Да, в церковной школе.
– Знаешь о Боге?
– Мало.
– А родители?
– Родители верят, иконы есть, учат меня с любовью.
– С кем дружишь?
– С девочкой Олей, ровесница…
– Идем дальше… Тебе 20 лет. Где ты?
– В том же доме, мать здесь, отец умер, когда я была подростком, болел. Лицом похож на моего двоюродного брата.
– Молодые люди есть в твоем окружении?
– Да, много.
– Все хорошо к тебе относятся?
– Все… нет… вижу… высокий, русоволосый, брюки в сапоги заправлены, рубаха подпоясана, зовут Анатолий, насмешливый… я на него в обиде… (похож в этой жизни на тетку моего мужа).
– Дальше… тебе 25 лет. Где ты?
– Поле. Стою.
– Где мать?
– Умерла, болела.
– Почему ты в поле?
– Нравится, отдыхаю душой.
– Что чувствуешь?
– Одиночество.
– У тебя есть любимый человек?
– Нет. Кого любить? Человека нет для любви. Хочу, но не могу любить.
– Что сейчас делаешь?
– Сижу, смотрю вдаль.
– Вернись в дом. Что делаешь?
– Сажусь на лавку.
– Что видишь?
– Пустые стены.
– Фотографии есть?
– Да, родителей, деда, бабушки и моя детская есть.
– Почему не идешь к людям?
– Не знаю. Подруга Оля замужем, меня люди сторонятся, потому что осталась одна.
– Дальше… тебе 30 лет. Где ты?
– В пустой комнате, одиночество.
– 32 года?
– Одиночество… комната вроде кельи.
– Монастырь?
– Не знаю… лежу на топчане под одеялом, холодно, умираю, не знаю, отчего…
– От болезни, от голода, одиночества?
– Не знаю… от всего сразу. Душа болит, очень одиноко. (Плачет.)
– Кто-нибудь есть возле тебя?
– Женщины в черном, я их не знаю, шепчутся.
– Душа отлетела?
– Смотрю сверху… кладбище, церковь, женщины те же…
– Лети…Что ты видишь?
– Лес… простор… легкость… освобождение.
– Вернись в деревню. Найди родителей… Видишь их?