– Кто в другой клетке?
– Мой отец. (У нее перехватывает горло, плачет.) Сидит за участие в драке. Но говорит, что не виноват. Его зовут Рамзис, как и моего нынешнего отца. Седой, красивый, благородной внешности. Улыбается насмешливо, но не зло. Он не сидит на соломе, стоит. Я хочу его выпустить, это в моих силах. Но он улыбается и молчит.
– Много других людей здесь в клетках?
– Да. Помещение длинное и узкое. Я хожу взад-вперед перед клетками.
– Какое у тебя отношение к этим людям?
– Я им сочувствую. Я здесь вроде как поневоле на службе.
– Какая у тебя форма?
– Железнодорожная.
– А может, энкэвэдэшная?
– Возможно.
– Семья у тебя есть?
– Больная мать. Жены, детей нет.
– Что за местность, в которой вы живете?
– Равнина. Поселок.
– Это Казахстан?
– Похоже.
– А дом у тебя какой?
– Небольшой, дощатый.
– В нем сколько комнат?
– Одна.
– Как обставлена?
– Кровать, стол, комод, пол дощатый.
– Что на стенах?
– Ничего.
– Что на столе?
– Хлеб.
– Как вы живете?
– Плохо. Скудно.
– Ты работаешь ради куска хлеба?
– Да. Чтобы мать кормить. Она больна.
– В какое время ты живешь? Это довоенное время, 30-е годы?
– Да. Скоро будет война…
– Ты участвуешь в войне? Видишь себя солдатом?
– Да.
– Как ты одет? В каком звании?
– Военная форма, сапоги кирзовые, наверное, солдат.
– Сколько тебе лет?
– 26 лет.
– Где ты себя видишь?
– У ручья, под горой, наверху лес. Я набираю воду во флягу.
– Кто с тобой в этом лесу?
– Отряд.
– Что за отряд? Партизанский?
– Нет.
– Вы участвуете в боевых действиях?
– Да.
– А сейчас что? Передышка?
– Да. И я решил спуститься к ручью набрать воды.
– Что дальше?
– Выстрел в спину.
– Что ты чувствуешь? В какое место попала пуля?
– Жар в позвоночнике.
– Где именно? Грудной отдел, выше поясницы?
– Да.
– Что дальше?
– Я упал в ручей.
– Твоя душа отлетела?
– Да.
– Ты летишь?
– Нет, стою и смотрю.
– Оглянись назад. Кто в тебя стрелял? Ты его видишь? Это враг?
– Нет, свой, он в форме милиционера (а может, НКВД), он ухмыляется.
– А что ты чувствуешь?
– Ужас.
– Отчего? Оттого, что тебя убил свой?
– Да.
– Ты его знаешь?
– Нет.
– Не видел, не общался?
– Нет.
– Он тебе напоминает кого-нибудь из нынешней жизни?
– Смутно кого-то.
– Ты поднимаешься в небо?
– Да.
– Пожалуйста, задержись здесь. Попроси прощения у своих товарищей за то, что покидаешь их. Найди мать и попрощайся с ней. Попроси прощения у всех, кого охранял в клетках, за все невольные обиды. Прости своего убийцу, он не ведал, что творил. Он человек подневольный, прости ему его зло. (Этот ритуал занимает немало времени. Алиса плачет.)
– Ты простила убийцу?
– Да.
– Ты видишь его лицо?
– Да. Он улыбается мне по-доброму, машет рукой.
– Они все тебя слышали? Они знают, что ты простил их?
– Да. Слышат. Все подняли лица, улыбаются, машут руками…
– Ты чувствуешь покой и освобождение?
– Да.
– Тебе легко?
– Да. Я лечу в небо… высоко… все выше…
– Что чувствуешь?
– Свободу. Легкость…
Резюме . Алиса из своей трудной одинокой жизни в лесу вынесла качество, которое позволило ей в этой жизни терпеть и не сдаваться, надеяться только на себя. А та непосильная работа и непроходящая усталость были исцелены, как и выстрел в спину. Встретив Алису через несколько месяцев, я увидела необычайно помолодевшую, цветущую женщину. У нее появился друг, она купила квартиру, выиграла два компьютера. Дочь отлично учится в художественном колледже, бизнес идет успешно.
Случай 4
(Ч) Костер инквизиции
Соня. Проблема: все встречавшиеся ей в жизни мужчины оказывались ненадежными. Она их пытается приобщить к духовности, но усилия напрасны. Она искренна, открыта, готова на жертвы, отзывчива, хочет иметь семью, но пока ей это не удается.
Погружение…
– Ничего не вижу, там пустота, темно… Страшно, мне страшно… давит в груди… трудно дышать…
– Успокойся… ничего не бойся, я с тобой. Даже если ты не видишь, куда идти, душа твоя помнит. Сделай шаг…
– Иду… больно в груди. (Подступают слезы, дрожь в голосе.) Все. Вижу…
– Где ты? Какое это пространство?
– Улица… Площадь… Ой, ноги горят… Я горю!
– Кто ты? Во что ты одета, обута?
– Ноги горят, босая… платье светлое, волосы растрепаны… ведьма. Мне кричат: "Ведьма!" Меня сжигают на костре. (Рыдает.)
– Кто эти люди?
– В красных колпаках, они стоят вокруг костра на площади, все мужчины… Люди смотрят из окон домов… Я горю, горю! (Рыдает.)
– Ты умираешь? Летишь?
– Я высоко над площадью. Вижу кучу пепла, что осталась от меня. (Рыдает.)
– Что еще ты видишь?
– Мостовая булыжная, люди в кругу, смотрят на меня, кричат, плачут.
– Кто они? Ты узнаешь среди них кого-то из своих близких?
– Нет… Мальчик лет пяти, в обтягивающих чулочках, ботиночках с загнутыми носами. С ним женщина, на ней широкая юбка из грубошерстной коричневой ткани, на голове капор с острыми отворотами… тянет ребенка за руку, они уходят не оборачиваясь.
– Ты их знаешь?
– Нет.
– Мальчик – твой сын?
– Нет. Я одна. (Плачет.)
– Где ты сейчас?
– Лечу… город внизу… ничего нет… свет…
– Что ты чувствуешь?
– Горько, страшно.
– Вернись к людям на площади. Ты их видишь?
– Да, они смотрят на меня.
– Прости им жестокость, пожалей их, они несчастны, они в заблуждении, в неведении, прости их. (Некоторое время плачет, что-то бормочет, прощает.)
– Они слышат, понимают тебя?
– Да, их лица стали приветливы, они плачут.
– Попроси у них прощения за то, что покидаешь их раньше времени, за то, что не смогла им помочь. Вы встретитесь скоро… Тебе стало легче?
– Да.
– Прости их и себя еще раз, изо всех сил. Ты чувствуешь, что тебя поняли?
– …Я уже высоко…
– Где ты? – Не знаю… Свет… огромная сфера, светящийся купол. Вхожу в открытую светящуюся дверь… винтовая лестница светящаяся, я иду по ней… нет, меня кто-то тянет… я розовая-розовая спираль, меня тянет за руки (?) такая же спираль, серая… я не хочу, сопротивляюсь… тяжело, от серого идет злоба… он наконец отпускает мою руку… взрывается, разлетается в пыль. Вижу огромную воронку внизу, она, как пылесос, засасывает серую пыль.
– Что ты сейчас чувствуешь?
– Мне одиноко…
– Где ты находишься?
– Я не хочу быть здесь. Темно. Вода. Я в лодке одна. Никого. Одиноко.
– Ну, а дальше? Что дальше?
– Я легкая, лечу, как точка. Яркая звезда на горе, лечу на нее, как ракета… легко… вижу кратеры… Луна, это Луна… Руки… огромные мужские теплые желтые золотистые… они держат меня, качают, я ребенок…
– Что ты чувствуешь сейчас?
– Покой и любовь… любовь…
– Тебе предстоит родиться на Земле вновь?
– Я уже эмбрион, я в утробе матери… расту… переворачиваюсь… серое… плацента… темно…
– Что ты чувствуешь?
– Мне хорошо, я в безопасности, тепло.
– Что дальше?
– Темно, тесно, голову давит, пуповина стягивает шею. (Она родилась с обвитием пуповины вокруг шеи.) Душно… ой, вода… я, как по желобу, съезжаю вниз, вырываюсь на простор… свет… теплые руки… меня поднимают… Я счастлива!
– Запомни это состояние в душе… А теперь возвращайся.
Резюме. Моя пациентка еще некоторое время плакала, испытывая сдавленность и боль в груди. Пришлось провести лечебный сеанс Рэйки. На следующий день она уже была спокойна. В иллюстрированной энциклопедии нашла картину из жизни средневековой Франции и во всех подробностях узнала тот город, где ее сожгли на костре инквизиции. Возможно, мужчины-судьи и любопытные, ненавидевшие ее как ведьму 500 лет назад, проецируют свое отношение в нынешнюю жизнь? Судя по тому, что она не нашла близких, то была, видимо, одинока, а возможно, и не имела опыта семейной жизни. Отсюда могут идти ее сегодняшние незрелые отношения с мужчинами: есть сильная потребность в любви и семье, есть полная самоотдача и жертвенность, но нет опыта, и в ответ – унижения, разочарования. Возможно, пройдя через врата прощения, она теперь сможет иметь другие отношения? А может, более ценным для нее окажется другой опыт – колдуньи, ведьмы. Ведь так называли в средние века женщин-целительниц. И Соня действительно чувствует в себе нереализованные способности и говорит, что ее время целительницы не за горами.