Письма были отпечатаны на бланках Управления военных изобретений при начальнике вооружений Красной Армии. Все, кому были адресованы подобные письма, знали, что начальником вооружений был заместитель наркома маршал Тухачевский. Поэтому директора институтов и заводов, с кабинетов которых я начинал хождение за комплектующими для своего бомбосбрасывателя, ни разу не отказывали.
Разработчик тиратрона Егоров-Кузьмин, известный в те времена специалист, потратил два дня, чтобы проверить пригодность своего тиратрона для моей схемы. Он снабдил меня парой готовых и пообещал изготовить еще пяток других, более надежных.
Во время этой же командировки я имел встречу с молодым Курчатовым. Эта встреча была делом случая. Если бы Курчатов не стал через 20 лет всемирно известным ученым, я не упомянул бы о ней, так же как не упоминаю о сотнях других встреч. Но лучше все по порядку.
НИИ телемеханики находился в Лесном, рядом с Физико-техническим институтом. По моей просьбе Егоров-Кузьмин взялся проводить меня в Физтех и найти нужных людей для консультации по поводу пьезокристаллов. Я был кому-то представлен в каком-то кабинете, предъявил монографию Курчатова «Сегнетоэлектрики» и объяснил, что мне пока требуется только консультация. Начались поиски авторов. Вскоре выяснилось, что одного из авторов, а именно Неменова, вообще нет, а Игорь Курчатов в отлучке, но завтра будет.
Назавтра действительно состоялась встреча. В лабораторию к Курчатову меня не пригласили. Он вышел ко мне в вестибюль. Высокий, стройный брюнет, очень скромно одетый, внимательно смотрел на меня темными спокойными глазами. Он поинтересовался, кто я и в какой консультации нуждаюсь.
Я уже поднаторел на всякого рода объяснениях экспертным комиссиям и специалистам различных уровней. Вытащив из папки потрепанную электрическую схему, начал объяснять принцип и преимущества предлагаемого способа зажигания. Когда дело дошло до гвоздя программы – кристалла сегнетовой соли, Курчатов меня перебил. Он все понял гораздо раньше, чем я планировал, готовя свой многословный доклад, и спросил: «Так это устройство должно безотказно работать на авиационном или автомобильном моторе и терпеть то жар, то холод, так?» Я подтвердил, что так.
Не могу воспроизвести по памяти дословно приговор, вынесенный моему уже общепризнанному изобретению. Но смысл был такой: Комитет по делам изобретений совершенно правильно выдал мне авторское свидетельство. Это признание моего приоритета по практическому использованию пьезоэлектрического эффекта в авиационной и автомобильной технике. Принципиальные возможности такого использования, по его мнению, не вызывают возражений. Но практическая реализация дальше лабораторного образца не имеет смысла. Кристаллы сегнетовой соли очень непрочны, чувствительны к перепадам температуры и влажности. Мое предложение преждевременно. Вот когда появятся новые пьезоэлектрические материалы, тогда имеет смысл работать над реализацией этой идеи. А сейчас ее можно только скомпрометировать.
Курчатов похвалил принцип и похоронил надежды на реализацию изобретения. Сделал он это доброжелательно, спокойно уверил меня, что время для создания такой системы еще придет.
Я не очень расстроился. В тот период я был настолько погружен в создание своего бомбосбрасывателя, что постепенно остыл к системе пьезоэлектрического зажигания. Только когда требовалось написать перечень изобретений в анкетах, копался в бумагах и отыскивал номер авторского свидетельства. А ведь зря. Курчатов оказался прав. Появились лет через десять-двенадцать новые материалы – пьезокерамики. Теперь каждая хозяйка имеет возможность зажечь горелку газовой плиты искрой безотказной пьезоэлектрической зажигалки.