Извыкоша елени класти требы Атремиду и Артемиде, рекше Роду и Роженице, тации же игуптяне. Також и до словен доиде се слов, и ти начаша требы класть Роду и Рожаницам,... а се егуптяне требы кладут Нилу и огневе, рекуще Нил плододавецъ и раститель класом.
9. "Слово о полку Игореве" (XII (?) в.)
Абы ты сиа плъкы ущекоталъ, скача, славию, по мыслену древу, летая умомъ подъ облакы, свивая славы оба полы сего времени, рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы...
Чи ли въсп?ти было, в?щей Бояне, Велесовь внуче...
Се в?три, Стрибожи внуци, в?ютъ съ моря стр?лами на храбрыя плъкы Игоревы...
Были в?чи Трояни, минула л?та Ярославля...
Въстала обида въ силахъ Дажьбожа внука, вступила д?вою на землю Трояню...
О, далече зайде соколъ, птиць бья, - къ морю! А Игорева храбраго плъку не кр?сити! За нимъ кликну Карна и Жля, поскочи по Руской земли, смагу людемъ мычючи въ пламян? роз?...
Всеславъ князь людемъ судяше, княземъ грады рядяше, а самъ въ ночь влъкомъ рыскаше: изъ Кыева дорискаше до куръ Тмутороканя, великому Хръсови влъкомъ путь прерыскаше.
10. "Слово о мздоимании" (XVI в.)
Того ради не подобает хрстiаном игръ безовскых играти, иже ест плясанie, гудба, песни мырскыя и жрътва идлъскаа, иже молятся огневи пред овином и вилам и Мокошiи и Симу и Ръглу и Перуну и Роду и Рожаници...
11. "Слово и откровение святых апостолов" (XVI в.)
Иные по оукранiамь молятся емоу проклятым болваном Переноу, Хорсоу, Мокши, виламь... в прелесть великоу не внидят мняще богы многы пероуна и хорса дыя и трояна и инии мнози, ибо яка то человецы были суть старейшины пероунь в елинех, а хорс в Кипре, Троянь бяше царь в Риме... Ибо сего дне ессе в поганых, глят бо ово сут бози небнии, а дроузии земнии, а дроузии польстии, а дроузии воднии...
12. "Сказание о построении града Ярославля" (XVIII в.)
Идол, ему же кланястася сии (жители будущего Ярославля), бысть Волос, сиречь скотий бог. И сей Волос, в нем же бес живя, яко и страхи мнози твори, стояще осреди логовины, нарицаемой Волосовой, отселе же и скотии по обычаю и пажити изгоше. Сему многокозненному идолу и кереметь створена бысть и волхв вдан, а сей неугасимы огнь Волосу держа и жертвенная ему кури.
Слава Роду!
Приложение 2: Избранные переводы из Русских летописей о "крещении" Руси
1. Лаврентьевская летопись
6488 (980). И начал княжить Владимир в Киеве один, и поставил кумиры на холме
вне двора теремного: Перуна деревянного - главу серебряну, а ус злат, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь... Владимир посадил Добрыню, дядю своего, в Новгороде. И, придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы как Богу <...>.
Был же Владимир побеждён похотью женскою, и вот какие были у него супруги: Рогнеда, которую посадил на Лыбеди <...>, от неё имел четырёх сыновей: Изеслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и две дочери; от гречанки имел - Святополка; от чехини - Вышеслава; от другой - Святослава и Мстислава; а от болгарыни - Бориса и Глеба, а наложниц у него было 300 - в Вышгороде, 300 - в Белгороде, и 200 - на Берестове <...>. И был он ненасытен в блуде, приводил к себе и замужних жён и растлял девиц. Был он такой же женолюбец, как и Соломон, ибо говорят, что у Соломона было 700 жён и 300 наложниц. Мудр он был, а в конце концов погиб. Этот же был невежда, а под конец обрёл спасение.
В год 6496 (988) пошёл Владимир с войском на Корсунь, град греческий. <...> И послал к царям Василию и Константину, и так им передал: "Вот взял ваш город славный; слышал же то, что имеете сестру девою; если не отдадите её за меня, то сотворю городу вашему (столице) то же, что и этому городу сотворил". И услышав это, они (Василий и Константин) опечалились, и послали ему весть, и так ответили: "Не пристало христианам выдавать жён за неверных. Если крестишься, то и её получишь, и царство небесное примешь, и с нами единоверен будешь".
<...> По божьему промыслу в это время разболелся Владимир глазами, и не видел ничего, и скорбел сильно, и не знал, что делать. И послала к нему царица (Анна) и передала: "Если хочешь избавиться от болезни сей, то крестись скорее; иначе не избудешь недуга сего". Услышав, Владимир сказал: "Если воистину исполнится это, то поистине велик будет Бог христианский". И повелел крестить себя. Епископ же корсунский с царицыными попами, огласив, крестил Владимира. И когда возложил руку на него, тотчас прозрел он. Владимир же, ощутив своё внезапное исцеление, прославил бога: "Теперь узрел я Бога истинного".
<...> После этого Владимир взял царицу и попов Корсунских с мощами святого Климента <...>, взял и сосуды церковные, и иконы на благословение себе. <...> Забрал и двух медных идолов, и четырёх медных коней, что и сейчас стоят за церковью св. Богородицы. Корсунь же отдал грекам как вено за царицу, а сам пришёл в Киев. И когда пришёл, повелел кумиры опрокинуть - одних изрубить, а других - предать огню. Перуна же повелел привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью, и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами. Делалось это не потому, что дерево чувствует, но для поругания беса <...>. Вчера был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные люди <...>. И, притащив, сбросили его в Днепр. И сказал Владимир сопровождающим: "Если он где пристанет, вы отпихивайте его от берега, до тех пор, пока не пройдёт пороги, тогда лишь оставьте его". Они так и сделали, как он велел. Как только оставили его за порогами, так принёс его ветер на мель, которую потом прозвали Перунья Мель, так она и до сего дня называется. Затем послал Владимир по всему городу сказать: "Если не обратится кто завтра на реке - будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, - противен будет мне".
2. Мазуринский летописец
6498 (992). Добрыня, дядя Владимира, отправился в Великий Новгород и все идолы сокрушил, и требища разорил, и многих людей крестил, и церкви воздвиг, и священников поставил по городам и сёлам новгородского предела. Кумира же Перуна посекли, и низвергли на землю, и, привязав верёвки, повлекли его по калу, бив жезлами и топча. И в это время вошел бес в того бездушного кумира Перуна и в нём возопил, как человек: "О горе мне! Ох мне! Достался я немилостивым рукам". И сбросили его люди в реку Волхов и заповедали, чтобы никто его не перенял. Он же, проплывая сквозь великий мост, ударил по мосту своей палицей и сказал: "Здесь пусть тешатся люди новгородские, вспоминая меня", и тут творили безумные люди многие годы, сходились в некие праздники и устраивали представления, и творили бои.
3. Иоакимовская летопись
6499 (991). В Новгороде люди, увидев, что Добрыня идёт крестить их, учинили вече и заклялись все не пустить их в город и не дать ниспровергнуть идолов. И когда он пришёл, они, разметав мост великий, вышли с оружием, и какими бы угрозами или ласковыми словами их Добрыня ни увещевал, они и слышать не хотели, и вывели два самострела больших со множеством камней, и поставили их на мосту, как на настоящих своих врагов. Высший же над славянскими жрецами Богомил, который из-за своего красноречия был наречен Соловьём, запрещал людям покоряться.
Мы же стояли на торговой стороне, ходили по торжищам и улицам, и учили людей, как могли. Но гибнущим в нечестии слово крестное, которое апостол сказал, явилось безумием и обманом. И так мы пребывали два дня и крестили несколько сот людей.
Тогда тысяцкий новгородский Угоняй ездил повсюду и кричал: "Лучше нам помереть, нежели Богов наших дать на поругание". Народ же оной страны, рассвирепев, дом Добрыни разорил, имение разграбил, жену и родных его избил. Тысяцкий же Владимиров Путята, муж смышлёный и храбрый, приготовив ладью и избрав от ростовцев 500 человек, ночью переправился выше города на ту сторону и вошел в город, и никто не остерёгся, так как все видевшие их думали, что видят своих воинов. Он же, дойдя до двора Угоняя, его и других первых мужей тотчас послал к Добрыне за реку. Люди же той страны, услышав про это, собрались до 5000, обступили Путяту, и была между ними злая сеча. Некоторые пошли и церковь Преображения Господня разметали и дома христиан стали грабить. А на рассвете подоспел Добрыня с бывшими с ним воинами, и повелел он у берега некоторые дома поджечь, чем люди были весьма устрашены, и побежали они тушить огонь; и тотчас перестали сечь, и тогда первые мужи, придя к Добрыне, стали просить мира.