Найти бы нам такие слова, которые вывели бы сегодня всех из заблуждения, отучили скользить по поверхности и повели к той же цели, единой для всех устремленных и ищущих, какой некогда было Царство Небесное, или Царство Божье. Но их у нас нет. Мы можем лишь в один голос сказать, что под ними подразумевается: Царство изначального естества или, что то же самое, Божественного предназначения, свершение подлинного искупления, раскрепощающее и дающее силу духовное состояние человечества в его отдельных членах, образующих в своей совокупности единую органичную клеточную структуру, сотканную из живых индивидуальностей, новый порядок во всем, к которому мы сегодня идем, подлинная и истинная культура человеческого существа. Короче говоря, имеется в виду цель человечества. И как бы по-разному мы ее ни понимали, она не просто манит вас, Ищущие, она завладевает всем вашим существом, дается именно вам.
Иисус выражается вполне определенно: "ибо их есть Царство Небесное". Он не говорит ведь, что нищие духом, блаженно почив, однажды войдут в него. Ведь Царство Божие должно прийти на Землю, оно принадлежит Ищущим и придет в них.
Стало быть, Царство изначального состояния или, как еще точнее можно было бы это назвать, нового порядка вещей, принадлежит и нынешним Ищущим. Оно без промедления дается им, поскольку в них и наступает, когда в Иисусе они слышат призыв Бога. И здесь мы имеем дело вовсе не с обещанием, а с неким событием, переживаемым нами сегодня в точности так же, как его некогда переживали нищие духом. Ведь оно совсем такое же и наступает так же, как и любой естественный природный процесс, возникающий при определенных условиях.
В том, кого это известие о грядущем новом порядке вещей задевает за живое, в том глубоко скрытое, едва теплящееся искание души, прежде пытающееся удовлетвориться набожностью, всевозможными умствованиями, духовными наслаждениями и устремлениями, внезапно вздымается вверх ярким пламенем, пожирающим то, что не имеет истинной жизненной ценности. Но тот, кто уже охвачен подобным огнем, кто увидел, как в нем исчезает все, что составляло богатство его собственной личности и давало ей пусть относительный покой, ощущает себя нищим, и каждая клеточка его существа трепещет в невыразимой тоске по тому новому, которое грядет.
Это и есть начало того внутреннего переворота, который имеет для нас решающее значение. Ведь речь идет о нашем изначальном естестве, призванном заполнить собой всю ощущаемую нами пустоту. Этого не чувствуют все довольные собой и тем, что у них есть. Ибо Царство Божие – в подлинном бытии, в непреходящих ценностях и реальных силах. По сравнению с ними все, чем мы временно располагаем, что собой представляем и что можем, – чистая иллюзия, одна лишь видимость. Кто, однако, находит в этом удовлетворение или даже счастье, тот просто слеп и глух к истинной реальности, стремящейся к своему воплощению. Но считающий это в глубине души пустым тщеславием – исключение, и ищущий ее повсюду неясно ощущает ее. Беспокойство и жажда поиска – непременные условия становления изначального естества. В нас начинают пробиваться первые ростки правды нашей самости. Ведь поиск того, о чем здесь идет речь, и есть уже становление, набирающее силу лишь в том, кто увлечен. Стоит этому порыву угаснуть, внутреннему волнению утихнуть, и ваша жизнь останавливается. Поэтому крайне важно оставаться Ищущим. Ведь искание – это то движение жизни, из которого и рождается новое.
В следующих заповедях речь идет вовсе не о других типах людей, которым обещается блаженство, и не о других судьбах, уготованных им. Просто Ищущие, равно как и то, что им суждено найти, характеризуются с самых разных сторон, и наше представление о них становится более четким. И то, на что Иисус обращает наше внимание своими прославлениями, всего лишь отличительные свойства и выражения нищеты духа, и, как таковые, – откровения их живой сущности. У того, кем ощущение нищеты владеет изначально, это проявляется самым естественным образом, но где оно лишь вторично, там откровения не происходят. Поэтому все последующие возвещения блаженства служат мерилом силы и глубины, подлинности и чистоты беспокойства, заполняющего нашу душу и заставляющего нас искать.
Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
"Утешение Израилево" – так часто называли мессианское спасение. И если оно обещано прославляемым, то наверняка и страдания, о которых здесь идет речь, подразумеваются куда более глубокие и основательные, нежели те, что вызывают у нас ежедневные мимолетные неприятности и личные беды. Они скорее похожи на страдания раба бога Яхве, который олицетворяет собой, в разумении пророков, народ, неукоснительно соблюдающий свою веру, находящийся под тяжелым гнетом собственного жалкого настоящего и ожидающий будущего спасения, и страдания скорбящих детей Израиля, плачущих на берегах рек Вавилонских.
И тогда утешение здесь – не просто успокоение в религии, но и воистину освобождающая помощь, а живущая в душе боль – недуг, которым страдает все человечество.
Теперь в ясном свете предстают не только внутренние беды Ищущих, но и значимость изначального естества, ожидающего своего становления. Осознание абсолютной бедности сливается с муками души, страдающей из-за трагической судьбы человечества. Иисус обращается только к Ищущим, в которых оба эти источника внутреннего беспокойства неотделимы друг от друга.
Так заповедь блаженства приобретает общечеловеческие черты. С тех пор как человечество обрело способность осознанного восприятия, оно стонет в муках своего бытия и вопиет об искуплении. В ищущих душах, жаждущих правды, такая судьба человечества стала живой пульсирующей болью, и никто из них не пытается ее заглушить. Напротив, Ищущие сознательно принимают на себя весь трагизм человеческой участи и страдают всеми бедами человека. Именно к ним и взывает Иисус.
И этим обремененным душам Он открывает поразительные перспективы: блаженство всем, кто сам лично переживает страдания человечества, искренне принимает их на себя и носит в себе. Им и дается искупление. Им откроется, что то новое духовное состояние, к которому мы идем вместе со всем человечеством, принесет нам спасение и освобождение от зла, ибо проявление изначального естества и истинное искупление имеют такую же внутреннюю связь с тем грядущим великим событием, как нищета духа и нескончаемое страдание с волнением и беспокойством Ищущих.
Естественно, в каждую эпоху у этих страданий будет свой облик и свой оттенок. Ученики Будды ощущали их не так, как ученики Иисуса, и мы, Ищущие сегодня, воспринимаем страдания иначе, нежели ожидавшие Царства Божьего в ту эпоху. Кто считает нынешнее положение вещей нетерпимым, а внутренний разлад, слабоволие и чрезмерно сложный, рефлексирующий, "стариковский" характер нашего поколения, равно как и безотрадную, бесплодную личную жизнь в условиях современного общества просто невыносимыми, у того эти страдания соответствуют духу времени. В результате и его жажда искупления приобретает характерные черты. И если блаженство столь ясно и определенно обещано нам Иисусом, давайте научимся радоваться тому, что всем недостойным человека качествам и обстоятельствам его жизни неизбежно придет конец. Вот она, отрадная и блаженная перспектива, которую открывает нам вторая заповедь. И здесь искупление скорбящим обещается вовсе не случайно, оно обусловлено глубоким естественным законом внутренней взаимосвязи между добровольным страданием и спасительной силой, переживаемыми в какой-то мере всеми, кто искренно принял на себя эти скорби человечества и носит их в себе.
Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
Получить в удел землю, обетованную и предвещанную, – так обозначали в Израиле полноту Божественной благодати и мессианского счастья. Именно это Иисус обещает преданным Богу, кротким страдальцам, пребывающим в своем всеподчиняющем ожидании грядущего и постоянно угнетаемым тупым и равнодушным окружением.
И в этом на своем опыте убеждаются все честно Ищущие сегодня: их угнетают, причем неосознанно, без всякого умысла и совершенно непроизвольно, как бы под натиском неведомых природных сил. Ибо это противодействие Ищущим – тоже закон природы.
Тому же, кто охвачен иными реформистскими устремлениями, трудно отделаться от многочисленных приверженцев: его будут восхвалять, и общественность станет носить его на руках. Но как только он доберется до сути и обнаружит, что корень всех бед в том злом роке, который тяготеет над человеческим существом, и обнажит его, короче говоря, как только он станет Ищущим, почувствовавшим первые признаки чего-то совершенно особенного, чему надлежит возникнуть, без чего нам никогда не выбраться из проклятых внешних условий, от него тотчас отшатнутся и станут нападать. Например, если некто сегодня сталкивается с социальными проблемами и все свои силы направляет на их решение, реализуя ли некую программу или объединившись с единомышленниками, то он становится героем дня. Если же он вздумает добраться до первопричины зла и всерьез примется ее реально устранять, то, скорее всего, скажет: корни человеческих бед не во внешних обстоятельствах, а в самих людях, в их внутреннем состоянии, а посему никакая реформа, пытающаяся действительно разрешить социальные проблемы, невозможна без преображения личности каждого человека. Только новые люди в состоянии создать новые условия жизни. И тогда его примутся ругать, называя сумасбродным идеалистом, будут сторониться его и всячески замалчивать. Все авторитетные личности, формирующие общественное мнение, начнут, сами того не замечая, его подавлять.