Неправедно злословят же на Ищущих из-за любых необычных проявлений их естества. Они не такие, как инертные, именно их отличие и воспринимается сонной, ленивой толпой как нечто в высшей степени предосудительное и нестерпимое. Не имея ни малейшего представления о движущих причинах и смысле такого поведения Ищущих, но полные раздражения и праведного возмущения, они с подозрением относятся к столь неслыханному образу жизни и поносят все, что видят и слышат о них. У одних, по-видимому, это зависть, вызванная пониманием собственной неспособности жить так же, у других – смутное ощущение почти очевидной правоты Ищущих, что только еще больше распаляет неприятие их, третьи же, пребывая в сытой тупости, уверенности в собственной правоте и непогрешимости, считают, что обязаны стоять на страже традиционного, общепринятого и общепризнанного. Но все они дружно осуждают новый образ жизни, к которому естественным путем приходят Ищущие. Но чтобы осуждать, инертным приходится клеветать на Ищущих, иначе неправыми их не объявишь.
Либо люди воспринимают Ищущих как некий неизбежный суд над собой, но тогда им приходится избавляться от своей лености и инертности, что невозможно без полного внутреннего разрыва с тем, в чем они до сего времени находили удовлетворение и обретали чувство собственного достоинства. Либо они отвергают это побуждение к жизни, видя в нем некий протест против всего ставшего нормой в сфере религиозного, нравственного и общественного бытия. И тогда им не остается ничего другого, как презирать тот иной образ жизни, чтобы не презирать самих себя. Третьего не дано.
И это особого труда не составляет. Им ничего не остается делать, как объявлять данную линию поведения предосудительной, оценивая ее смысл и движущие мотивы со своих позиций. Тогда, естественно, своеобразие Ищущих кажется им высокомерием, их верность самим себе – бесцеремонностью и бестактностью, искренность и прямота – пошлостью, свобода – безнравственностью, безудержное стремление вперед – непочтительностью, прямодушие – проявлением их грубого существа, естественность в поведении – фривольностью и бесстыдством. Все, что бы ни делали Ищущие, объясняется самыми низменными инстинктами и клеймится позором как открытое проявление их низменного нрава.
Отсюда и гонения в узком смысле: подобным опасным элементам не место среди людей. В этом движения и партии инертной толпы так же солидарны, как и в поношении Ищущих. Ортодоксы, социалисты, вольнодумцы, великосветские круги, провинциальные "образованные" мещане, государство, общество и семья – все пытаются, где только возможно, подавлять эти личности, неудержимо стремящиеся к возвышенной жизни. Такова судьба Ищущих. Каждый из принадлежащих к их числу может об этом поведать. Но прежде всего неприязнь к ним возникает в семье, поскольку именно здесь антагонизм ощущается сильнее всего. "И враги человеку – домашние его" (Мф 10:36). Дух семьи на редкость снисходителен: он терпит, прощает и закрывает глаза на самый безнравственный образ жизни, с величайшими жертвами вызволяет из беды неудачников, мирится с иными убеждениями и принадлежностью к иным партиям, не отвечающим семейным традициям. Но стоит только сыну или дочери прийти в смятение из-за возникшей потребности в духовном развитии, которое превращается в фактор, определяющий и формирующий их жизнь, наставляющий на собственный путь и ведущий к правде, стремящейся к своему проявлению, как родительская любовь тут же обращается в безжалостную тиранию, а неспособность воспрепятствовать этому порождает яростное разрушительство, резкую критику всего поведения подобных отщепенцев – их забрасывают грязью, отвергают, и в этом хоре родных и знакомых именно ближние задают тон клеветы и осуждения.
Им вторят коллеги и приятели ("он, должно быть, рехнулся"), порой семья даже пытается объявить своего Ищущего невменяемым. Чудачество, распущенность, неспособность найти удовлетворения в своей профессии и в своем кругу, мания величия, растерянность, незрелость – так характеризуют его поведение, не видя в этом ничего другого. Городские сплетни в один голос твердят то же самое. Так же всегда вели себя и представители государства, коллектива, общественности, по крайней мере, когда человек, решившийся отправиться в неизведанное, всю свою жизнь оставался верным себе. И тем усерднее его духовное наследие препарировалась в угоду толпе. Так было с Иисусом и со всеми, кто когда-либо, не считаясь с авторитетными мнениями и общепринятыми правилами, всеми силами старался отыскать следы правды и пойти по ним. "Так гнали и пророков, бывших прежде вас" (Мф 5:12). Всех свидетелей правды, жаждущих явить ее в мир и пытавшихся приготовить ей путь, чтобы она открылась всем, ждала та же участь, что и самого малого Ищущего среди нас.
Но не все гонимые и считающие себя Ищущими могут быть причислены к тем, кого Иисус поэтому и нарекает счастливыми. К словам "поносить вас" Он многозначительно добавляет "и всячески неправедно злословить за Меня", заостряя на этом наше внимание. Если те, кто доволен своей жизнью, кого вполне устраивает установившийся порядок, чьи мнения и обвинения соответствуют истине, если ваше поведение на самом деле проистекает от нечистых источников пошлых инстинктов, если оно засорено и развращено своеволием, корыстью, высокомерием, безалаберностью, стремлением произвести сенсацию, кокетничаньем с самим собой, отвращением к современным будничным проблемам, если ренегатство или погоня за эффектом и расчетливость понуждают вас к тому, что вы выдаете за прямое выражение чистого внутреннего прорыва, тогда лжете вы, а не ваши клеветники. Возможно, их суждения в чем-то и неверны, поскольку им не удается разглядеть скрытую подоплеку вашего поведения, но в целом они правы: вы лицемеры, ваше поведение по сути непорядочное, наигранное и подозрительное.
В той фразе есть еще одно ограничение – "за Меня". Иисус впервые говорит о Себе Самом, выдвигая в качестве решающего аргумента Свою личность. Что Он имеет в виду? Данное ограничение явно относится к словам "за правду" в предыдущем стихе, что равносильно утверждению: Иисус есть правда. Для Его слушателей, равно как и для нас, Он – явление Царства Божьего, правда человека, новый порядок вещей в человеческом обличии, самая первая клеточка нарождающейся жизни, не в теологическом, догматическом, а культурно-историческом смысле слова.
Если на нас клевещут потому, что в нас пытается обрести реальный образ именно то, чем был Иисус, и воплотиться то, чего Он добивался, вот тогда мы подвергаемся гонениям за Него. Какие только безобразия ни творились "во имя Иисуса"! Его превозносили все, полагавшие будто вправе ссылаться на Него, Им утешались все, кому по причине их христианского благочестия или признания себя Его сторонниками приходилось испытывать на себе зло. Но все же, как правило, по своему характеру, по своим устремлениям и желаниям они скорее всего ничем не отличались от твердивших "Господи, Господи", но услышавших в ответ: "Истинно говорю вам: не знаю вас". Что бы в подражание Ему ни делалось, какими бы Его словами ни оправдывалось и как бы Его именем во свидетельство Его причастности ни прикрывалось, все равно это были грубые подделки – жалкие, неумелые потуги на ниве морали и скверное лицемерное жеманство, которое демонстративно терпело возмущения честных искателей правды, представляя все это как "гонение за Иисуса". Нужны ли здесь примеры? Значительная часть инертной толпы и сегодня считает себя "гонимыми за Иисуса", а преследователями считают именно тех, кому не дает покоя завязшее в христианстве становление человека, для кого важнее всего вновь найти Его признаки в нашей жизни!
На фоне всего это следует особо подчеркнуть, что блаженство здесь обещается лишь гонимым за становление нового, за обновление, которое пытался вызвать в людях Иисус и которое было Его целью, которое в своем прямом выражении и проявлении стало причиной злобных нападок тупой ограниченности. Если же сопротивление вызывает не тот образ, который олицетворял Собой Иисус и который Он творит поныне, значит, это не подлинный образ и не принадлежит человеку "чистых кровей". Но в таких гонениях нет никакого прирастания изначального естества и таким гонимым принимать на свой счет прославления неуместно.
А посему оговорка, делаемая Иисусом, вполне объективна. Кем ты себя ощущаешь и каким себя видишь, ровным счетом ничего не значит: главное – кто ты есть на самом деле. Если ты действительно обретаешь подлинное человеческое состояние и оно своими внешними проявлениями настраивает против тебя бесцельно живущих личностей с христианскими или еще какими ярлыками, то тебя преследуют за Иисуса. И неважно, сознательно ли ты идешь по Его стопам или, пытаясь отыскать свой путь, все еще бредешь на ощупь туда, куда стремился и Он, подчиняясь смутному порыву тоски и влекомый жаждой правды. Вот почему сегодня, как и во все времена, подвергаться гонениям за Него нравится многим. Это их уста говорят Ему "нет", поскольку их глаза все еще закрыты, чтобы не видеть, каков Он на самом деле, но все же они творят Его волю и, сами того не осознавая, выступают за Него, стоя в потоке Его жизни, отчего и страдают за Него, хотя им не по душе тот Иисус, Которому поклоняется мир.
Иисус выражается довольно ясно. Что бы ни являлось поводом гонений, чистота внутренних помыслов ("и всячески неправедно злословить за Меня") и подлинность личных процессов как проявлений становления нового ("за Меня"), иными словами, субъективная и объективная правдивость являются обязательным условием. Вот тогда Ищущих можно назвать блаженными, ибо изначальное естество, возрастающее в них и через них воздействующее на мир, является именно тем, что и вызывает сопротивление. А если это так, то их судьба и есть их призвание.
Вы – соль земли.