Как действует экзистенциальная поддержка? Парадоксально. Все мы с детства оказываемся расколоты на кусочки. Любая система воспитания неизбежно отвергает в нас все, что неудобно для социума.
В результате социализации изначальное хаотичное феноменологическое поле ребенка оказывается расколото. Одна его видимая часть включает в себя те наши проявления, которые мы привыкли считать собой, своеобразный "доктор Джекил". Вторая наша половина, представляет собой тень. Это наш "мистер Хайд". Это то, что когда-то в нас было не принято, не понято и напугано. Оно не исчезло совсем. Мистер Хайд уходит в тень, унося с собой большую долю наших жизненных сил. Чтобы потом давать о себе знать, всю нашу оставшуюся жизнь. И та и другая наши части совсем не целостны, как изображено на рисунке. Они также состоят из множества кусочков. Все вместе и составляет структуру характера.
Опасен ли "мистер Хайд"? Конечно опасен, так же как электричество, о котором я писал в начале книге. Или как пятилетний малыш в теле и облике взрослого. Полезен ли "мистер Хайд"? Так же как электричество, или малыш – наша "тень" содержит в себе безграничный потенциал.
Отвержение тени бессмысленно. Например, курящий человек может не отождествлять себя со своей курящей ипостасью. Он утверждает, что это "Не Я". И хочет от этого избавиться. Он утверждает, что это не он это делает, а у него есть такая привычка. Какая разница, как это называется. Модель всегда одинаковая: "Я сам хороший и правильный, но во мне есть что-то плохое и неправильное". Старый, добрый и очень надежный миф. Если этот человек победит самого себя и просто бросит курить, наверное, это будет неплохо для его здоровья. Но есть риск, что "мистер Хайд" проявит себя по-другому. Важнее узнать, чего хочет на самом деле его курящая часть и поискать способ дать это себе. Если такое осознание и поиск происходят, то тема курения исчезает. Она перестает быть актуальной, как перестает быть актуальным вопрос: "Как не описаться в постель?"
Люди и без помощи терапевта отвергают свою тень. Но если с помощью терапевта на арену выйдет совсем не осознанное "Не я", то произойдет всего лишь сценарное переключение. Добрый и послушный Джекил сменится злым и непослушным Хайдом. Как в старом анекдоте про психотерапию. Выйдя от терапевта, клиент говорит: "Раньше я стеснялся того, что писаюсь в кровать, теперь я этим горжусь!". Эту метаморфозу люди также проделывают безо всякой терапии. Более того, многие считают, что в результате такой подмены они наладят свою жизнь. Но разве параноидальное состояние приятней суицидального?
Эрик Берн когда-то достаточно ясно изложил сценарную теорию. Он также подметил переключения. Люди периодически меняют основные принципы своей жизни на противоположные. Это происходит из-за неудовлетворенности результатами и проявлениями жизни. Не обнаружив радости в соблюдении социальных правил, люди принимают решения их игнорировать или целенаправленно нарушать. Человек меняет свою жизненную позицию. Основной вопрос человеческой жизни "Я обижен или виноват?! Я должен своей маме, или она мне должна?"
На мой взгляд, смысл терапии и воспитания – в развитии совсем других навыков. В способности отзываться на обратную связь и в добровольном поиске путей сотрудничества. Для того чтобы иметь возможность выбирать что-то – следует иметь что-то, из чего можно выбирать. Простите за тяжеловесный каламбур. Признавая всего клиента, терапевт дает ему возможность принять себя и сориентироваться в себе. Клиент получает возможность выбирать. Давая честную обратную связь, терапевт ориентирует клиента в окружающем мире. Клиент получает возможность обнаружить, как его выбор влияет на окружающих.
Начиная признавать всего себя, человек получает возможность взрослеть заново. Теперь уже экзистенциально. Не путем самоотвержения, а путем поиска путей сотрудничества и развития. Пожалуй, продолжение этого процесса выходит за рамки терапии.
Важно отметить, что под экзистенциальным правом я понимаю саму возможность случиться чему-нибудь. Возможность, которая есть просто по факту своего существования. Если вам так понятнее, употребляйте вместо слова "право" слово "возможность". Я говорю о праве, потому, что системы воспитания подчеркивают: "Даже думать не смей о такой возможности! Не имеешь права!". Но ведь маньяки вырастают как раз из тех, кого в детстве воспитывали быть хорошими! У меня есть друг, которому в детстве запрещали драться. Теперь он дерется каждую неделю. Он выпустил мистера Хайда назло своей маме. Меня в детстве заставляли драться. В результате я этого никогда не делал. Мой мистер Хайд – напротив, очень тихий. Моим способом отстоять свои права – оказалось быть скромным.
Хотим мы или нет, все имеют все права. Все имеют все возможности – и прекрасные и ужасные. Например, некто может совершенно не хотеть распоряжаться чужой жизнью. Но это приходится делать практически каждому. Невозможно быть родителем, или начальником и не распоряжаться жизнью своих детей или подчиненных. В той или иной степени, разумеется. Но ведь степень никогда не известна! Один руководитель отправил подчиненного в соседний город. Подчиненный по дороге погиб в автокатастрофе. Распорядился начальник чужой жизнью? И да и нет. Он воспользовался своими правами, мир своими. Если верить в то, что все решал начальник – самое время от паранои переходить к суициду.
Примерно так и происходит. Сначала человек не верит в какие-нибудь плохие права мира. Ведет себя как законченный параноик. Затем его настигает какая-нибудь неприятность. Мир заставляет такого человека обратить внимания на свои права. Оп! Происходит перемена взглядов. Человек лишает себя прав. Он отказывает себе в возможности ошибаться и учиться. Баста! Допрыгались. Затем он займет суицидальную позицию.
Или напротив. Человек долго соблюдал правила. Лишал себя. Жертвовал. Но ведь рядом совсем по-другому. Я знаю человека, мама которого наложила на себя руки, после того как он ей "разъяснил" все, что она ему должна. И разъяснить он ей смог все это в результате "психотерапии".
4.2. Прояснение жизненной позиции
Но если терапевт признает права своего клиента иметь ту жизненную позицию, которую тот имеет и не менять ее, то в чем же тогда терапия? Терапия – в осознании, а не в изменении. Осознание возвращает все возможности. То, что происходит в терапии – клиент осознает преимущества и недостатки каждой из позиций.
Я называю это выяснением экзистенциального меню. Например, если клиент лишает себя прав, то я могу выяснить, из-за чего он это делает. И здесь могут быть два варианта. Либо его обманули, сказали, что он плохой, недостойный или еще какой-нибудь. То есть просто совершили преступление.
Если клиент так считает с детства, то мне бесполезно пытаться с ним спорить, я окажусь двухсот пятидесятым в длинной очереди людей, пытающихся его "переоценить". Нет, я, конечно, могу плакать от печали, по поводу того, что он с собой делает. И иногда я действительно плачу в таких ситуациях. И это мое право. И я могу злиться на него, это тоже мое право. Но если для меня не важен перенос, а важна терапия, то я скажу: "Мне грустно, и я зол на тебя. Но, конечно, это твое дело – как тебе к себе относиться. Все, что я могу – спросить тебя о том, чем ты рискуешь и чем жертвуешь на твой взгляд, если так себя ведешь?".
И тогда не я, а он сам себе все расскажет. Он расскажет себе о том, что неизвестно ради чего жертвует своей жизнью и своими возможностями. И, что рискует он умереть заживо, так и не узнав о том, кем бы он был, если бы позволил себе жить. И теперь мне не о чем с ним спорить. Он будет плакать вместе со мной. И это здоровые слезы. И тогда я вспомню замечательного терапевта Роберта Голдинга, который обратил внимание на значимость решений. Я скажу этому клиенту: "Да, ты так привык, тебя с детства лишали много, но теперь-то, когда речь идет о том, как ты сам обращаешься с собой, что ты решаешь? Ты оставишь все как есть, или признаешь за собой своё?". И это снова момент, когда мне пора отходить в сторону. Мне могут не понравиться его решения, но не мое дело его подталкивать, если я хочу поддержать его целостность. Я не встречал клиента, который в этой ситуации осознанно принял бы решение занимать и дальше суицидальную позицию. Если он осознанно примеряет ее на себя, то сталкивается со всем океаном тоски, которую копил в себе всю свою жизнь.
Но на самом деле терапия состоялась раньше. Не в тот момент, когда клиент принимал какое-то решение. А тогда, когда признал за собой право принимать решение – чему ему жертвовать и чем рисковать. В этот момент он признал свою экзистенциальную свободу.
Но если я не хочу сценарного переключения, то важно выяснить, как теперь обстоит дело с признанием прав мира. Если клиент признал за собой право учиться и ошибаться, то насколько признает это же за своей мамой.
Если переключение действительно обнаруживается, если клиент действительно решил стать параноиком, то, как и в предыдущем случае, – все, что я могу сделать – прояснить экзистенциальное меню. То есть спросить его о том, чем он рискует и чем жертвует, отказывая другим в их правах.
И тогда он скажет, что жертвует отношениями. А рискует тем, что мир все равно продолжит пользоваться своими правами. И то, чего он сможет добиться – либо смерти, либо изоляции. Или еще или еще что-нибудь. Он станет мудрее, если заглянет в свое будущее.
Разница между предъявлением чувств и экзистенциальным отвержением в том, что предъявление чувств регулирует взаимодействие с окружающим миром. Экзистенциальное отвержение уничтожает мир.