Веруют ли ученые?
В широких кругах интеллигентного общества установилось, как известно, ужасное предубеждение, будто наука несовместима с верою; или проще, что ученые, умные люди не могут веровать.
И должно сказать правду, что фактически это имело основание: наши, сравнительно образованные, классы в последнее столетие несомненно проявили огромную наклонность к неверию. Неверие сделалось почти признаком "мыслящего" человека. Все мы, русские, знаем это и по опыту школьному, и по выдающимся писателям нашим, и просто по интеллигентскому быту. Вера ушла от интеллигенции.
Но вот вопрос: почему? Обычно на это отвечают, что прежде же люди были "темные", непросвещенные, всему слепо верили, а теперь будто стали умными и увидели-де, что все это одни лишь выдумки, нужные для обмана простодушных людей.
Но в самом деле это - неверное объяснение. Причина неверия наших образованных классов иная: не в науке, а в их воле; не в уме, а в сердце. А что это именно так, доказать совершенно легко - хотя неверующий всегда будет противиться и самоочевидным доказательствам. Но мы пишем не для "жестоковыйных" упорцев, а для ищущих истины.
Путь доказательства - очень прост. Если бы в самом деле ученость и вера были несовместимы по существу своему, тогда ни один ученый не был бы верующим. И наоборот: если хоть некоторые истинно ученые люди все же остаются и верующими, то очевидно, что наука и вера совместимы сами по себе. Если же, следовательно, есть ученые неверующие и ученые верующие, умные безбожники и умные христиане, то совершенно ясно отсюда, что причина веры и неверия - не в уме или не в недостатке ума, а в чем-то ином.
И вот давно уже существует один способ опровержения лживого предубеждения о неверии ученых - это собрание фактического материала о вере ученых людей. Таких сборников немало и за границей, на иностранных языках; появились они и у нас в России, ввиду нараставшего безбожия интеллигенции. Мне известен из позднейшего времени сборник английского исследователя этого предмета, Табрума, - именно по вопросу о том, веруют ли современные ученые. Сначала скажу об иностранцах. Чтобы не ссылаться на другие подобные источники, я остановлюсь на нем, тем более что мне посчастливилось заполучить эту книгу недавно из России…
Вот что дает нам этот интересный и серьезный труд нашего современника. Оказывается, что из 100 запрошенных современных ученых людей лишь около 10 % заявили себя неверующими; а остальные 90 % открыто признавали себя религиозными людьми. Правда, ответы их были разными, соответственно их вероисповеданиям; но все они заявляли о своей вере в Бога.
Называть отдельные имена их не имеет смысла, потому что нам, русским, они неизвестны, разве, может быть, за исключением нескольких ученых наших. Напомню лишь ученейшего Оливера Лоджа. Но русские люди даже и не слышали этого имени; и оно ничего не говорит нам.
Зато всякому образованному человеку известно имя Чарльза Дарвина. Его имя не упоминается у Табрума; потому что он относится к более старому поколению. Но дело не в этом, а в том, что именем его злоупотребляли и злоупотребляют доселе: представляют его чистым материалистом и противником религии. Судя по прежним его заявлениям, Дарвин не был чистым безбожником, а признавал некую творческую силу, которая создала первые виды организмов. И если он впоследствии и склонялся к неверию, то все же признать его неверующим нельзя. И наши материалисты уже поправляют его, - то говоря о "неодарвинизме", то ссылаясь на его письмо к К. Марксу, что "он сознательно избегал говорить о религии и ограничил себя областью науки".
Но если бы он и был после неверующим, то никто не говорит, что среди ученых нет безбожников: они всегда были, и есть, и будут. Что же из этого? Безбожники всегда были. Не об этом мы говорим. А о том, что многие ученые были верующими: прежних времен - Ньютон, Лейбниц, Кант и др. Были и есть верующие из ученого мира.
Но я позволю себе идти далее: для ума и этот мир представляет сплошное чудо. То есть мы "знаем", то есть опытно воспринимаем существование этого мира и его функций (действий); но не "понимаем", не "воспринимаем" ни первоначального появления его, ни даже функционирования проявлений. Мы наблюдаем факты, но объяснить их не в состоянии. Приведу пример.
Недавно я имел встречу с профессором ботаники, который проработал в университете сорок лет; потом вышел на пенсию. И теперь интересуется религией. Я видел у него богословские книги.
В беседе я задал ему простой вопрос. Мы все "знаем" по опыту розы: розовые, красные, белые, желтые.
- Понимаете ли вы как профессор ботаники, почему (не для чего, а именно почему?) розы разнообразны по окраске?
- Нет! - ответил он скромно.
Не будем увеличивать число примеров - хотя их можно бы приводить без числа!
А факт - налицо! Этого никто отрицать не может! Но как все "это происходит" (не говорим уж: как произошло?) - не "знаем". Кругом - чудеса!
Если так происходит в земном, естественном мире, то что же говорить про так называемый "сверхъестественный"?
И потому неверно говорят, что этот мир "познается умом", а сверхъестественный - "верою". Нет!
И тот и другой воспринимаются непосредственною верою, опытом, - как факты. А "понимать" их мы не можем. Поэтому нужно различать лишь предметы (объекты) восприятия и органы, коими мы это воспринимаем: мысли есть, но их мы не "видим"; любовь есть, но мы ее не "слышим" ухом, и т. д. А путь познания один и тот же: "непосредственное восприятие" - опыт. А предшествует ему - вера (доверие). Но об этом будет еще специальная речь дальше.
Можно указать на другую книжку по вопросу об ученых и верующих. Деннерт (немец) на эту тему приводит также массу примеров.
Из русских писателей нужно сослаться на профессора Киевского университета (бывшего), прот. Светлова , который с резкостью даже высмеивает тех, кто думает, будто "ученые" и "наука" давно сдали в архив вопрос о превосходстве науки пред религией.
Но нам, повторяю, достаточно назвать несколько имен ученых и верующих: и для нашей цели (о совместимости веры и ума) совершенно довольно. Кстати, напишу об известном французе Вольтере. Читателям известно, что будто он не только не верил в Бога, но даже шутливо кощунствовал. Но, кажется, почти никто не знает конца его. К нему пришел священник… И Вольтер написал последние слова, что он умирает верующим. Эта запись хранилась в Парижской библиотеке. Кто сомневается в этом, тот пусть заглянет в Энциклопедию Брокгауза и Ефрона и прочитает точные слова его.
Впрочем, должно признать справедливым отчасти это ходячее представление, что "ученость" действительно часто соединяется с безрелигиозностью. Не будем исчислять, кого больше из ученых - неверующих или верующих? Но несомненно существует связь между неверием и так называемой образованностью.
Во всяком случае, среди христиан первого времени верующие происходили по преимуществу из "простого", так называемого низшего класса. Именно. Апостолы набраны были Господом из рыбаков, а из образованных были немногие: Никодим, Савл-Павел и т. д. Наоборот, "образованные" (по тому времени) начальники - первосвященники, фарисеи, книжники, саддукеи, Пилат (ни во что не верующий скептик: "Что есть истина?" - и ушел, не дождавшись ответа от Господа) и др. - не только не приняли Христа, но и распяли Его.
Из апостолов может быть выделен бывший сборщик податей Матфей - евангелист, Лука - врач и художник и т. п.
Но зато с уверенностью можно сказать, что большинство христиан происходило из рабочего класса, о чем свидетельствует ап. Павел: "Посмотрите, братия, - обращается он вообще ко всем, - кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти (внешней ученостью), не много сильных (власть имущих), не много благородных…" (1 Кор. 1, 26).
И теперь верующие происходят преимущественно из рабочего класса: они наполняют и храмы наши, из них набирались монахи, оттуда же пополнялись и кадры клириков (до семинарий, т. е. до половины XVIII столетия, и теперь); а главное - на "народе" стояла Церковь Божия, это - неоспоримые факты!
Но дело здесь не в учености, по нашему мнению, а в чем-то ином. В чем же именно?
В несмиренности! Или проще, в гордости! По крайней мере, мое наблюдение таково. Ученость выделяет людей из массы простых рабочих, дает им преимущества пред последними, растет самомнение, прибавляется и богатство: а со всем этим приходит и гордость.
"Вера же есть смирение", - говорит св. Варсануфий Великий. Но главное - не в этом; ученый человек начинает верить в себя: в свой ум, в свои знания, а не в Бога, не в благодать Божию.
Это же самоверие, ни в чем ненуждаемость мало-помалу затемняют все иное, кроме себя, и прежде всего - Бога. Так и говорит тот же апостол:
- Потому "Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значущее избрал Бог, чтобы упразднить значущее, - для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом" (1 Кор. 1, 27–29). И о самом себе апостол говорит: "И слово мое и проповедь моя" заключалась "не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией" (2 гл. 4–5).