* * *
Но вот что иногда приходилось замечать и от других слышать: одно и то же Евангелие в один раз заиграет такою живою радугою цветов, так сильно и убедительно раскроет истину, а в другое время все в нем представляется точно мертвым, холодным, бездейственным. И те же самые подробности событий, совершенно неопровержимые и достоверные для ума, на этот раз не производят впечатления. Вон и профессор Ф. писал мне об этом относительно себя. И семинаристы читали и учили, а все знания ложились лишь холодным пластом на память, но не проникали в сердце… И наоборот, иной раз все существо твое задрожит, затрепещет от двух-трех прочитанных слов, особенно в храме.
"И вот, женщина того города, которая была грешница, узнав, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади (впереди Его был стол, вокруг которого "возлежали" гости, - митр. Вениамин) v ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром" (Лк. 7, 37–38).
Какое сердце грешника не стало бы рядом с этой счастливой женщиной (и не назвал ее Господь блудницей, а "сия женщина", почтенное имя (7, 44)… И сколько в мире слез пролито за 2000 лет над нею и с нею…
Отчего же такая разница бывает? Я уже заметил, что не нужно при чтении Евангелий задаваться какими-либо необычными, хотя бы и приличными целями, например, собирать материал для будущей проповеди, отмечать важные места для сочинения, стараться запомнить наизусть, превращать в материал для уроков, лекций и т. п. Все это чрезвычайно вредит действию духа евангельского, отгоняет его. Помню, например, как я, будучи уже преподавателем в академии, читал в келии Евангелия… Было светло на душе, интересно и живо для ума… Но вот я решил сочетать и другую задачу: отмечать для моих работ некоторые места о "Царстве Божием"… И только я начал заниматься этим прикладным делом, мгновенно свет евангельский потух. Я пробовал повторять, гнаться за двумя целями и на другой день, и на третий. Увы! Бесплодно. Евангелие было мертво… И пришлось отказаться от второй задачи, а, попросив у Господа прощения, я смирился и начал читать по-прежнему, "для спасения души"… И мертвец ожил…
Тут мы имеем дело с религиозным законом: благодать Божия или Бог, не попускают человеку использовать их не для Божественных целей, а для посторонних, земных. Это, в сущности, иудейский материалистический подход к Богу, Спасителю: ищете Меня, потому что "ели хлебы", - а не Меня Самого любите… И тогда Господь скрывает лицо Свое… "Он же прошел через толпу и скрылся". Бог, благодать, Спаситель - не могут быть "служебными", рабскими инструментами в руках твари Своей: Бог есть Господь, Господин всех, а не орудие у них. Иначе тут совершается грех против 3-й заповеди: "не приемли имени Господа Бога Твоего всуе". Это - понятно.
Но вот иногда и не задается человек прикладными целями, читает просто, - а Слово Божие бледно для него. И наоборот: когда и не ожидает, вдруг оно загорится внутренним светом и заживет, и оживит… И бывает тогда оно столь неотразимо убедительным, что никакое сомнение даже и немыслимо: истина стоит в сердце и уме - с абсолютной достоверностью и силой.
Я объясняю себе это третьим путем (или методом доказательства) действительности Слова Божия: благодатью. Слово Божие - есть Бог говорящий. Во Слове Божием сокрыта сила Божественной благодати. И она, как и все Божие, не подлежит принудительным законам действия. В ее воле или проявлять себя, или не открывать, или скрывать. И тогда никакие естественные условия наши - ни историко-критические выкладки, ни факты внутренне-убедительной достоверности - не помогут нам. Наоборот, могут даже препятствовать силе света истины, ибо мы хотим насильно, своими низшими силами, подчинить себе высшую Силу: а это для нас и непосильно. Это может грозить нам опасностью впасть в магию. Благодать уходит. А когда она уходит, то одна внешняя оболочка истины, слова остаются бессильными и бездейственными. Или иначе: сила-то остается в слове, но от нас (или от меня одного, а не от всех) она удерживается в действии. И обратно: когда Бог Сам благоволит, то и из простых слов засияет свет жизни. Кратко сказать: истина, Дух Святой, Христос - сокровенны в Писании, в Своем Слове, Сами открываются человеку. Сами дают свой благодатный свет: и уже в этом их свете нам начинает сиять свет Писания. Я уже приводил сравнение: солнце озаряет тьму ночную, и все видно. В электрических проводах энергия есть, но если она закрыта, ничего не видно; "пустили свет", и все озарилось.
Вот почему чтение Евангелий в храме обставлено благоговейнейшими приготовлениями: Вонмем… Премудрость!.. Послушаем Святого Евангелия… Мир всем… Вонмем. Евангелие в чудных обложках. На высоком столе. Со свечами впереди. При чтении испрашивается особое благословение на чтение; а он , рассказывал про своего товарища по академической скамье Н.: он потерял веру. Страдая неверием, он пришел с горем к Е. Ф., о вере которого ему было хорошо известно. Просит совета, что делать, чтобы воротилась вера. Е. Ф. дал ему, по-видимому, очень уж простой ответ: - Читай Евангелие.
Тот недоверчиво стал возражать, что он и без того знает его почти на память и что из этого ничего не выйдет.
Но товарищ все же, хоть для опыта, продолжал советовать сделать пробу; только велел читать "совсем просто". Наконец, тот согласился. Было лето. Сомневавшийся занимал довольно высокое место чиновника; и на вакации уезжал в Финляндию. Так было и в этот раз… Пришла осень. Чиновник снова посетил друга, Е. Ф. И с радостью заявил, что вера воротилась: на вакациях он читал Евангелие… Другой случай. Я был на одном обеде молодежи в Чехии. Один из студентов поделился, как он, прежний "безбожник", обрел снова веру. - Оказывается, он читал Св. Писание; но сначала было и неинтересно, и бесплодно. А потом дошел он до истории обращения Савла. И ему до такой степени несомненным, очевидным, достоверным представился факт этого чудесного явления Христа гонителю: весь разговор, потом слепота, встреча Анании, вера, крещение, прозрение, - что в нем снова загорелась потухшая вера. А сколько поразительных случаев рассказывается в житиях святых: обращение преподобной мученицы Евдокии, уход Антония в пустыню, обращения Владимира Святого и прочие, и прочие. Да можно сказать, вся миссия есть результат действия устного или письменного Слова Божия… Вот и здесь, в Америке, апостол - алеутов, потом в Сибири - якутов, коряков и других язычников - еп. Иннокентий (Вениаминов) сначала учил устно; но скоро начинал переводить Евангелие на местные языки. Царство ему небесное! Вечная память!
Глава 9
* * *
"Слово Божие", однако, не в одном лишь Писании вмещается; оно выражается и в других видах откровения, я разумею: жития святых, творения святых отцов, постановления Соборов, богослужебные книги.
Это все православная душа принимает, высоко чтит и из всего извлекает пользу и укрепление веры. Да и как иначе?
Что такое, например, жития святых? Можно и должно сказать, что это - жизнь Церкви. В ее светлых, положительных проявлениях. Это - истинная "история Церкви"… У нас вот учат в истории о ересях и борьбе с ними. И иной раз получается впечатление, что история ее главным образом в этих столкновениях и состояла. Но ведь это не так. Ереси - вне Церкви; ереси - около и против Церкви. А ее жизнь - это благодатная река, по которой плывут спасающиеся: мученики, пустынники, святители, благочестивые князья, смиренные семейные подвижники…
Конечно, с борьбой это все связано. Но течет светлая, святая, спасающая Божия река (Ин. 7, 38, 39).
И началась она с Христа и его апостолов… И впервые рассказана эта история в книге Деяний апостольских. Какая замечательная эта книга! Это дневник первохристианства. И какая тоже очевидность! Даже еще большая, чем в Евангелии: иногда просто поражаешься обилием подробностей, точных справок о местах, временах, именах…
"Мы, - пишет св. Лука, спутник ап. Павла, - взошли на Адрамитский корабль и отправились, намереваясь плыть около Ассийских мест. С нами был Аристарх, Македонянин из Фессалоники. На другой день пристали к Сидону… Отправившись оттуда, мы приплыли в Кипр, по причине противных ветров. И, переплыв море против Киликии и Памфилии, прибыли в Миры Ликийские. Там сотник (и имя его сохранилось - Юлий) нашел Александрийский корабль, плывущий в Италию (куда и отправили Павла для суда самого Кесаря), и посадил нас на него. Медленно плавая многие дни и едва поравнявшись с Книдом… мы подплыли к Криту при Салмоне. Пробравшись же с трудом мимо него, прибыли к одному месту, называемому Хорошие Пристани, близ которого был город Ласея". Ап. Павел не советовал плыть дальше: его не послушались. "Поплыли поблизости Крита. Но скоро поднялся против него ветер бурный, называемый эвроклидон… И мы носились, отдавшись волнам. И, набежав на один островок, называемый Клавдой (никогда и слышать-то не приходилось о нем!), мы едва могли удержать лодку… На другой день… начали выбрасывать груз, а на третий мы своими руками побросали с корабля вещи. Но как многие дни не видно было ни солнца, ни звезд и продолжалась немалая буря, то наконец исчезла всякая надежда к нашему спасению" (27 гл.)… Но довольно!