А за ним все ребята. И я. И даже тетя Маруся.
...Когда мы ворвались в цирк, представление уже началось и на нас зашикали, чтобы мы не шумели. А попробуй тут не шуми, когда с арены доносятся музыка, крики клоуна и хохот зрителей.
- У нас билеты! - закричал я и выхватил из кармана длинную ленту билетов.
- Тише, - сказала контролер, - тише! Все равно во время выступления входить нельзя.
- Вы поймите, - сказал я тихо, - они первый раз в своей жизни в цирке.
- Так уж и первый раз!
Нет, она была неумолима, а дети почти плакали, но потом она засмотрелась, а может быть, нарочно сделала вид, что засмотрелась, и мы шмыгнули в проход.
Выскочили, а куда идти, неизвестно, народу полно, свет... Столпились стайкой около прохода и стоим.
И вдруг клоун заметил нас и закричал на весь зал:
- Видели ли вы когда-нибудь, чтобы дети опаздывали в цирк?
- Нет, нет, нет!.. - понеслось со всех сторон.
- А теперь смотрите сюда! - Он подбежал к нам: - Вот они!
И все стали смотреть на нас.
- Мы работали, - сказал я.
- Вы слышите? - закричал он. - Они работали!
Он начал хохотать, упал от хохота, перекувырнулся через голову, и все захохотали с ним вместе.
- Мы работали, - сказала Наташка прямо в его раскрашенное лицо. Чистили снег, товарищу помогали. Вот ему! - и вытолкнула вперед Генку. Почему вы нам не верите?
Тогда клоун перестал хохотать, снял шапку и раскланялся перед нами.
- Причина уважительная, - сказал он.
И теперь никто уже не смеялся.
Клоун подал Наташе руку, крикнул:
- Музыку!.. - и повел ее, как настоящую сказочную принцессу.
А за ним пошли мы, и на нас светили разноцветные огни.
Клоун подвел нас к нашим местам и крикнул:
- Мороженщицу! В цирке дети должны есть мороженое.
И вот тут-то пошли в расход - между прочим, благородный - последние два рубля из папиной десятки.
А потом мы смотрели медвежий цирк, лизали мороженое и хохотали вместе со всеми.
Сегодня у мамы день рождения. А я притворился, что забыл: подарка-то у меня не было. Нехорошо, конечно.
Когда я утром вышел к маме, она встретила меня радостно. Мы сели за стол и стали завтракать.
- Ну, как тебе завтрак? - Она сама подталкивала меня к тому, что сегодня необычный день.
- Понравился, - ответил я.
- А что тебе понравилось? - спросила она.
- Все, - ответил я.
И вдруг она с подозрением спросила:
- А что ты ел?
А я как бухну:
- Действительно, мама, что я ел?
Оказалось, она специально в этот день приготовила праздничный завтрак омлет, поджаренный с помидорами и сыром, - а я съел все и не заметил!
Мама ничего мне не ответила и вышла из кухни, чтобы подойти к телефону. И тут разразился гром и молния, ибо я услышал, как мама разговаривала с тетей Олей, и понял - это было совсем не трудно, - что та поздравляла ее с днем рождения!
Я притаился, как самый жалкий мышонок. Я почти не занимал места, почти испарился, внимательно прислушиваясь к маминым шагам, придумывая лихорадочно, как бы выкрутиться из создавшегося положения.
Вот мама прошла в комнату. Может быть, она ждала, что я выйду к ней? Потом ее шаги снова раздались в передней, замерли и - спасение! - хлопнула входная дверь. Значит, мама ушла.
Я выглянул в окно. Мама быстро пересекала наш двор.
Вот если бы я был правдивым человеком, как Наташка, то я бы все честно рассказал маме. А мне было чем ее удивить! Дело в том, что я окончательно запутался и как сын, и как воспитатель. Вы только послушайте, что я придумал.
Меня посадили караулить первоклашек на контрольной, потому что их учительница заболела.
Когда я вошел и спросил их: "Ну, как идут дела?" - они в ответ тяжело вздохнули. Не надо было быть психологом, чтобы сразу догадаться, что дела у них шли неважно.
Я посмотрел на доску: там были примеры.
- Нечего сказать - нагружают детей, - заметил я, чтобы приободрить их.