P.S. То, что было сделано в этой статье, может не понравиться многим людям. Вот, мол всё эти церковники подгребают под себя. И даже абсолютно светский, наш, развлекательный фильм - и его они ухитрились перетолковать по своему, и его умудрились нафаршировать своей тухлой моралистикой. В общем - пришли в своих черных рясах и украли наш праздник.
Но нет здесь никакого воровства и никакого идеологического мошенничества. Ничего ни у кого я не хочу красть. Напротив, мне хотелось подсказать читателям, что есть возможность получить подарок. Что за подарок? Нет, я не о "вечной радостной жизни с нашим любящим другом Иисусом". Подарком может стать более глубокое, осмысленное и яркое видение мира. Оказывается, если овладеть языком православного богословия и языком религиоведения - даже обычные вещи могут заиграть совершенно новыми гранями. В обыденном открывается необычное. Назовем ли мы насилием такую метаморфозу? Грабеж ли это? Жизнь человека с такими, новыми глазами - становится ли она тускнее и беднее - или ярче и богаче? Я убежден во втором. И как мог, на частном примере я это попробовал показать. Для религиозного взгляда любая вещь больше самой себя. Все становится символом. Все указывает за свои пределы. И камень, и фильм, и моя душа.
И, кроме того, как запретить мысли работать, используя в качестве материала все, что попадается под ее пальцы? Вот попался фильм "Титаник". Просто глазеть - или разрешено подумать? Мысленные пальцы и принялись привычно ткать паутину силлогизмов. Тем более, что в фильме так много льда и воды - а у меня они с юности связаны со строчками Цветаевой: "…О, кому повем печаль мою, беду мою, жуть - зеленее льда… - Вы слишком много думали. За-думчивое: да…". Вот и захотелось показать, что столкновение веры и фильма может родить - мысль. То есть попытку серьезного разговора о том, что кажется несерьезным.
Данила Багров - герой нашего времени?
Фильмы "Брат" и "Брат-2", снятые режиссером Алексеем Балабановым, стали поводом для бурных обсуждений на страницах газет и в Интернете. Является ли образ Данилы Багрова, созданный Сергеем Бодровым, достоверным отражением идей, надежд и стремлений нынешнего молодого поколения? Почему тысячи людей, в том числе, и посетителей гостевой книги сайта фильма (www.brat2.film.ru), видят в Даниле образец для подражания и хотят иметь такого друга, брата, сына или мужа?
18 июля 2001 года в редакции журнала "Фома" прошел круглый стол, на котором участники попытались ответить на вопрос: является ли Данила Багров героем нашего времени? Предлагаем вашему вниманию фрагменты этой дискуссии. Если вы захотите высказать свое мнение по теме круглого стола или прокомментировать кого-либо из участников, вы можете это сделать, воспользовавшись ссылкой….
Участники:
Сергей Бодров - актер, журналист
диакон Андрей Кураев - профессор Православного Свято-Тихоновского богословского института
Илья Стрелец - психолог
Георгий Казанцев - студент МГИМО
Алексей Захаров - директор компании "Триумвират Development"
Владимир Легойда - главный редактор журнала "Умники и Умницы"
Зара Мигранян - редактор журнала "Умники и Умницы"
Сергей Верейкин - редактор журнала "Умники и Умницы"
Отец Андрей: Для начала я хотел бы отметить "голливудскость" этого фильма. Ведь стиль, идеал и способ восприятия жизни, реакция на затруднения, котрые предлагаются в нем - все это чисто голливудская, американская модель.
На языке богословия это называется "миссионерская инкультурация". Скажем, когда я приеду в Китай, то я вместо "В начале было слово…" скажу "В начале было дао…", но это все равно будет не проповедью даосизма, а проповедью христианства. Так вот, с фильмом "Брат" мне представляется ровно такая же вещь: это проповедь американизма, но на русском языке.
В этом смысле она становится, быть может, еще опаснее, чем очередной боевик со Шварценеггером. Если бы это был обычный фильм среди прочих, я бы на это так не реагировал. Но вот когда пытаются представить, что это и есть выход из нашего кризиса, что это и есть будущее России, когда из этого фильма экстрагируют национальную идею, мне кажется, это уже слишком.
С.Верейкин: Как вы считаете, все это исходит от создателей фильма - или же зарождается где-то в обществе, вокруг фильма, а потом применяется непосредственно к картине?
Отец Андрей: Мне кажется, что все-таки это исходит от авторов. В фильме есть одна деталь, которая роднит его, как ни странно, с иконой. Отличие иконы от картины состоит в том, что икона не претендует на то, чтобы создать свой замкнутый мир, свое пространство. Принцип обратной перспективы в иконе предполагает, что икона "выливается" в твою комнату, в твою жизнь. Она не отгорожена от тебя рамкой, она оттуда входит в тебя.
Или другой пример: спектакли Театра на Таганке семидесятых годов, когда актеры начинали лицедейство в вестибюле или даже у входа в театр и люди еще не понимали, что спектакль уже начался.
В фильме "Брат" очень длинные титры. При этом параллельно уже идет действие. То есть фильм вроде бы начался, а вроде бы и нет.
Вдобавок подчеркивается близость фамилий исполнителя и главного героя, ряд героев просто действует под своими реальными именами - все это говорит о том, что фильм с самого начала рассчитан на стирание границы между экраном и жизнью.
В.Легойда: Мне кажется, что второй фильм намного более американский, чем первый. С моей точки зрения, первый фильм гораздо правдивее. (Я готов сказать, что вот это герой нашего времени, но не с точки зрения идеала, каким он должен быть, а в реальности. Если есть герои, то они такие, а хорошо это или плохо - это уже следующий вопрос.)
В первом "Брате", на мой взгляд, нет особой "голливудскости". Вспомните: в конце Данила прощает брата и говорит: "Ладно, ладно, брат… Что ты… А деньги-то где?" И здесь нет ничего голливудского, потому что Данила не герой-образец-для-всех-телезрителей, который лихо всех перестрелял и восстановил справедливость. Он не справедливость восстанавливает, а брату помогает…
Отец Андрей: По логике фильма, именно именно это и есть восстановление справедливости. На протяжении всей картины Данила выполняет за брата работу. И поэтому он берет заработанные деньги. По логике самого фильма, это справедливо. Есть масса голливудских фильмов, где мы видим подобную концовку: например, детектив, уходит из полиции, разругавшись со своими и убив всех мафиози, но при этом уносит чемодан денег, отобранных у мафии.
В.Легойда: Нет, по-американски - это "Крутой Уокер", где однозначно положительный герой Чака Норисса выполняет не только функции стража порядка, но и функции педагога, и священника и т. д. Так вот во втором фильме Данила, действительно, становится таким же безусловно положительным героем, тогда как первый фильм намного ближе к реальной жизни, а не к "фабрике грез". К жизни, которая показывает, что эти ребята, приехавшие из Чечни - они искалечены морально… И окружающим они приносят в оновном страдания, даже не желая этого.
С.Бодров: Маленький комментарий на тему "голливудскости" фильма. Мне кажется, что этот "ответный удар" по Голливуду - не культурный, не интеллектуальный, а эмоциональный. Техника этого удара, в какой-то степени действительно американская. Но идея, а точнее, эмоциональная окраска того, что хотели сказать авторы фильма, предполагалась вполне патриотичной и национальной. Может быть, хорошо, что этот эмоциональный удар с "нашей" окраской все-таки был нанесен. Что касается киноязыка, который мы использовали… Зритель привык к американскому кино, к этому языку, к этой схеме. Видимо, мы уже подсознательно начинаем говорить на этом языке.
Отец Андрей: Сергей, для меня здесь вопрос как раз не в стилистике, не в языке, а в системе ценностей, которая в итоге остается в сознании у зрителя. Я, в отличие от вас, не знаю создателей фильма. Я готов с вами согласиться, что субъективно они хотели сделать фильм, который был бы направлен на национальное пробуждение России. Но если у фильма действительно будет долгое эхо в истории, хотя бы на несколько лет, то это будет эхо американизации. В итоге будут созданы два монстра - наш и американский, которые будут грызться в своей берлоге по одним и тем же правилам.
Для того, чтобы этот разговор был понятен, нам необходим некий экскурс. Я сам к нему не очень готов, давайте вместе думать. Если мы рассматриваем этот фильм не с точки зрения киностилистики, а с точки зрения национального идеала, то давайте вспомним, какие еще были "герои нашего времени" в русской национальной истории. Последний из них - Данила Багров… А что было перед этим? Что в Даниле есть нового? Мне кажется, отличие прошлых эпохальных героев от Данилы в том, что в них была нравственная рефлексия. С этой точки зрения, поведение Данилы неестественно для русской традиции.
В.Легойда: Я с интересом прочел подборку прессы на сайте фильма Брат, где было любопытное замечание по поводу героя. Там говорилось, что герой предыдущего поколения - восьмидесятых - поколения "Ассы", - это мальчик Бананан. И теперь на смену амебоподобному, бездеятельному, замкнутому в себе Бананану, для которого бог - Б.Г., приходит решительный Данила. Насколько я понял, автор статьи проводил идею востребованности такого героя, каким является Данила…