Когда на Афоне стало известно о проектах установления коллективного управления, 17 греческих монастырей отправили своих делегатов к афинскому правительству и членам Лондонской конференции с ходатайством о присоединении Св. Горы к Греции. В ответ на это 12 мая 1913 г. русские монахи адресовали участникам конференции держав воззвание за подписью председателя Братства русских келейных обителей на Афоне иеросхимонаха Герасима. В этом документе высказывались следующие предложения: 1) признание Афона нейтральной территорией под покровительством России и балканских государств; 2) предоставление ему внутреннего самоуправления, собственной администрации и суда; 3) в представительном собрании монахов должно участвовать по одному представителю на 250–300 монахов; 4) выработка свода законов, которым должны пользоваться все суды и учреждения на Афоне; 5) гражданские и уголовные дела должны быть строго отделены от дел духовных; 6) отмена нынешнего положения о правах на владение земельными участками и постановление, чтобы эти участки считались полной собственностью приобретавших их лиц и учреждений. Как и рассмотренные выше записки дипломатов, требования монахов сводились в политическом отношении к кондоминиуму держав во главе с Россией, но при этом оговаривалось право на самостоятельное внутреннее управление Св. Горы.
Вопрос о статусе Св. Горы так окончательно и не был решен. Лондонский договор 17 мая 1913 г. лишь откладывал его решение. В июле-августе 1913 г. в Лондоне состоялось совещание послов великих держав по итогам Балканских войн; на нем в числе прочих вопросов обсуждался также статус Св. Горы. Русский проект интернационализации Афона встретил сильнейшее противодействие со стороны Австро-Венгрии. В результате была одобрена только первая часть проекта - о сохранении над Афоном власти Константинопольского патриарха. Что касается второй части предложения - совместном покровительстве православных государств, то она не была закреплена в решениях совещания, и ее обсуждение было отложено из-за возникших разногласий. Вторая Балканская война 1913 г. завершилась подписанием Бухарестского договора великих держав 26 августа 1913 г., по которому вопрос о статусе Афона также не был решен.
Имяславцы на Афоне
Пока писались предложения, а в Лондоне шли затянувшиеся переговоры, среди русских монахов вспыхнула печально известная смута по поводу имени Божия. Имяславские споры не имели прямого отношения к политической ситуации на Балканах, но совпали со временем наибольшего накала националистических страстей и способствовали усилению враждебного отношения к русским монахам. Истории имяславия посвящено большое количество исследований, которые рассматривают его как с богословской, духовной, так и с исторической точки зрения. Представим здесь вкратце лишь ту сторону этого конфликта, которая имеет отношение к нашей теме. С самого начала смуты афонские имяславцы подверглись резкой критике со стороны российского Св. Синода, российского государства в лице дипломатических представителей и Константинопольского патриархата. 12 сентября 1912 г. патриарх Иоаким III отправил на Афон послание, в котором осуждает теорию о божественности имени Иисус и запрещает чтение книги "На горах Кавказа". В ответ на это последовало опровержение со стороны главы имяславцев иеросхимонаха Антония (Булатовича). В январе 1913 г. Андреевский скит перешел в руки имяславцев; прибывший 20 января на Афон русский дипломат В. С. Щербина не смог добиться восстановления изгнанного настоятеля Иеронима. Весной 1913 г. имяславцы имели полный количественный перевес над своими противниками в трех русских обителях Св. Горы - Пантелеймоновом монастыре, Андреевском и Фиваидском скитах. На нескольких заседаниях афонского кинота имяславцы подверглись осуждению на основании письма патриарха Иоакима и мнения архиепископа Волынского Антония (Храповицкого). В январе 1913 г. к числу противников имяслав цев присоединяется епископ Никон (Рождественский). В феврале начинается блокада Андреевского скита, монахам которого в течение пяти месяцев не доставляли почту, продовольствие и денежные переводы. В марте на Афон прибыл один из экспертов по церковным делам константинопольского посольства, П. Б. Мансуров. В его отчете, данном министру иностранных дел С. Д. Сазонову и обер-прокурору Св. Синода В. К. Саблеру, говорилось о широком распространении имяславия на Афоне и опасности решать вопрос применением силы, потому что "религиозное движение по вопросу об имени Божием связано с воззрениями Иоанна Кронштадтского".
Весной 1913 г. продолжаются интенсивные контакты между российским Св. Синодом и Константинопольским патриархатом по поводу нового учения. 30 марта было дано заключение совета греческих богословов, преподавателей Халкинской богословской школы, осуждающее имяславие. 5 апреля 1913 г. патриарх Герман V отправил на Афон грамоту, в которой называет имяславие неосновательным учением, содержащим ересь. Патриархат, как и русское правительство, был заинтересован в скорейшем прекращении смуты. 9 апреля министр иностранных дел С. Д. Сазонов докладывал обер-прокурору Св. Синода о том, что "Вселенский патриарх уже высказывал мнение послать на Афон экзарха в архиерейском сане для принятия мер по водворению мира". Такая практика была обычной, но не очень эффективной мерой, принимаемой со стороны патриархата в случае каких-либо беспорядков на Афоне. Русское посольство старалось держать дело в своих руках и не позволять грекам полностью вести его. Сложность заключалась в том, что с канонической точки зрения российский Св. Синод и его представители не имели на Афоне никакой власти; поэтому об участии в экспедиции на Св. Гору русского духовного лица посольство могло только просить. Посол М. Н. Гирс настаивал на присоединении к экзарху чиновника посольства. Одновременно рассматривалась идея о "командировании духовного лица из России в сане архимандрита в качестве помощника экзарха, которое могло бы поехать на Афон одновременно с последним". Как отмечал П. Б. Мансуров, русский посол в Константинополе М. Н. Гирс, привыкший вести церковные дела, не вникая в их церковную суть, воспринимал конфликт на Афоне как нарушение порядка и подрыв престижа русской власти. Он потребовал от патриарха прекращения "бунта невежественных монахов", а Мансурову поручил действовать решительно, предоставив ему свой военный стационер.
Резкие действия имяславцев еще больше возбудили против них русское правительство, которое приняло решение действовать силой. Св. Синод позднее объяснял необходимость применения силовых методов с точки зрения русских государственных интересов следующим образом: "И вот возникла опасность, что все православные русские монахи будут изгнаны со Св. Горы имябожниками, а затем и сами имябожники, по распоряжению патриарха и кинота, будут изгнаны оттуда занимающей Св. Гору греческой военной силой. Само собой разумеется, что русская государственная власть ни изгнания православных еретиками, ни предоставления тысяч русских подданных и многомиллионного имущества русских монастырей воле другого государства допустить не могла, а после того, как патриарх всецело предоставил умиротворение русских обителей русской церковной власти, не могла допустить этого и власть церковная".