Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я заметил в усыпальнице чье-то присутствие, на сей раз кого-то благосклонного и по-дружески настроенного. Он стоял у входа и смотрел на меня добрыми глазами. С появлением этого создания атмосфера полностью изменилась – и изменилась к лучшему. С ним пришло нечто чистое и разумное. Во мне, перенапрягшемся и чересчур восприимчивом, заиграла новая успокаивающая сила. Он приблизился к камню, где я сидел, и я заметил, что за ним следует кто-то еще. Обе фигуры остановились передо мной и устремили в меня серьезные взоры, полные пророческого смысла. Я чувствовал, что близится важный момент моей жизни.
Явление двух этих созданий представляло незабываемую картину. Их белые одежды, обутые в сандалии ноги, мудрые лица, высокие фигуры – я до сих пор прекрасно помню. Вдобавок они носили очевидные регалии своего статуса верховных жрецов древнеегипетского культа. Вокруг них мерцал свет, необъяснимо освещавший часть помещения. Воистину они не выглядели людьми, а имели яркий облик полубогов, ибо на их лицах лежала печать абсолютного покоя.
Они стояли неподвижно, словно статуи, со скрещенными на груди руками и молча смотрели на меня.
Действовал ли я в некоем четвертом измерении, пребывал ли в сознании и бодрствовал ли в далекой древности? Обратилось ли мое ощущение времени к ранней истории Египта? Нет, так не могло быть, ибо я быстро понял, что эти двое могут меня видеть и даже собираются заговорить со мной.
Высокие фигуры склонились, и губы одного из призраков шевельнулись. Его лицо было рядом с моим, глаза горели божественным огнем, и в моих ушах зазвучал его голос.
– Зачем ты пришел в это место, стремясь вызвать тайные силы? Разве тебе недостаточно путей смертных? – вопросил он.
Я услышал эти слова не ушами, поскольку безмолвия усыпальницы, несомненно, не потревожил ни один звук. И все же я, похоже, слышал их, подобно тому как глухой человек, использующий слуховой аппарат, может слышать слова, звучащие в его искусственной барабанной перепонке, с той лишь разницей, что я слышал их по другую сторону перепонки. Действительно, пришедший ко мне голос можно было бы назвать внутренним, поскольку он явно зазвучал у меня в голове, но тогда это могло бы создать ложное впечатление, будто это был вовсе не голос, а просто мысль. Ничто не могло быть дальше от истины, это был именно голос.
И я сказал:
– Да, мне недостаточно!
Тогда он произнес:
– Суета бесчисленных людей в городах успокаивает трепещущее человеческое сердце. Возвращайся назад, смешайся с толпой, и вскоре ты забудешь небольшое наваждение, что привело тебя сюда.
– Нет, это невозможно, – снова ответил я.
Он попробовал еще раз:
– Путь Мечтаний уведет тебя далеко от разума. Некоторые, избравшие его, возвращались назад обезумевшими. Сверни сейчас, пока еще есть время, и следуй путем, предназначенным для ног смертных.
Но я покачал головой и пробормотал:
– Я должен идти этим путем. Отныне для меня не существует другого.
Тогда жрец подошел ближе и склонился надо мной. В окружающей тьме я увидел лицо старика. Он прошептал мне на ухо:
– Тот, кто соприкасается с нами, теряет родственную связь с миром. Сможешь ли ты идти в одиночку?
– Не знаю, – ответил я.
Из мрака донеслись его последние слова:
– Да будет так. Ты сделал выбор. Живи согласно этому выбору, ибо возможности отменить его не существует. Прощай!
Он ушел, и я остался один на один с другим призраком, который до сих пор играл роль молчаливого свидетеля.
Второй призрак подошел ближе и стоял теперь перед саркофагом. У него было лицо очень-очень старого человека. Я не осмеливался даже предположить, сколько ему лет.
– Сын мой, могучие владыки тайных сил приняли тебя. Сегодня ночью тебя введут в Зал Познания, – спокойно объяснил он. – Вытянись на этом камне! В былые времена это произошло бы на ложе, сплетенном из стеблей папируса, внутри этого. – И он указал на саркофаг.
Мне не пришло в голову ослушаться моего таинственного гостя, и я улегся на спину.
До сих пор мне не совсем понятно, что случилось сразу после этого. Старец как будто дал мне дозу какого-то необычного, медленно действующего анестезирующего средства, поскольку все мои мускулы напряглись, а затем в конечности начала проникать парализующая вялость. Все мое тело онемело и стало тяжелым. Сначала мои ступни понемногу становились все холоднее. Это ощущение превратилось в леденящий холод, постепенно поднимавшийся по ногам. Он достиг колен и продолжил продвигаться вверх. Я чувствовал себя так, как будто нижняя часть моего тела до пояса ушла в снег во время восхождения на гору. Ноги мои полностью онемели.
Затем я погрузился в полусонное состояние, и в мозг проникло таинственное указание на приближающуюся смерть. Однако это меня не взволновало, ибо я уже очень давно освободился от древнего страха перед ней и пришел к философскому приятию ее неизбежности.
Это странное ощущение холода продолжало овладевать мной, подниматься вверх по дрожащему позвоночнику, охватывать все тело, и я чувствовал, что, пребывая в сознании, погружаюсь в какую-то центральную часть в собственном мозгу, в то время как дыхание мое становилось все слабее.
Когда холод достиг груди и все тело было полностью парализовано, у меня случилось что-то вроде сердечного приступа. Однако он быстро миновал. Я знал, что близится главный кризис.
Если бы я смог разомкнуть одеревеневшие челюсти, то рассмеялся бы над мыслью, что пришла мне в голову: "Завтра внутри Великой пирамиды найдут мой труп, таким будет мой конец".
Я совершенно уверен, что все ощущения были результатом перехода моего духа от жизни физической в жизнь загробную.
Хотя я абсолютно точно знал, что прохожу через все ощущения умирания, но никакого неприятия не было.
Наконец, в голове осталось только сконцентрировавшееся сознание, и в мозгу случилось последнее безумное кружение. Возникло чувство, будто меня подхватил тропический ураган и я поднимаюсь вверх сквозь узкое отверстие, затем миновал краткий миг страха быть брошенным в бесконечное пространство. Я кинулся в неизвестность, и я был свободен !
Ни одно другое слово не выразит восхитительного чувства освобождения, которое я испытал тогда. Я превратился в некий сгусток духа – мыслящее и чувствующее создание, не скованное человеческой плотью, где я был заперт. Я покинул земное тело как призрак, словно восставший из могилы мертвец, но при этом полностью сохранил сознание. На самом деле мое ощущение жизни стало гораздо сильнее, чем раньше. Прежде всего, с выходом в эту высшую сферу я почувствовал себя свободным. В четвертом измерении, куда я проник, я ощущал блаженное расслабленное освобождение.
Сначала я обнаружил, что лежу на спине, как и мое тело, которое я только что оставил, и парю над каменным блоком. Затем появилось ощущение некой невидимой руки, поднявшей меня и, слегка подтолкнув, поставившей на ноги. В конце концов у меня возникло удивительное смешанное чувство, будто я одновременно стою и парю в воздухе.
Я взглянул вниз на покинутое тело из плоти и крови, неподвижно распростертое на каменном блоке. Ничего не выражающее лицо было обращено вверх, глаза едва приоткрыты. То, что веки не были сомкнуты до конца, доказывали слегка поблескивавшие зрачки. Руки были сложены на груди, но я не мог вспомнить, чтобы принимал такую позу. Мог ли кто-то скрестить мне руки, чтобы я этого не заметил? Ноги были вытянуты и прижаты друг к другу. По-видимому, там лежала моя мертвая оболочка – оболочка, которую я покинул.
Я заметил, что из меня нового к неподвижному созданию, лежащему на камне, исходит луч бледно-серебристого света. Это было поразительно, но еще удивительнее было обнаружить, что эта таинственная нематериальная "пуповина" освещала тот угол усыпальницы царя, где я парил. В мягком свете, похожем на лунный, можно было различить каменные блоки.
Я был призраком, лишенным тела созданием, парящим в воздухе, и, наконец, понял, почему мудрые египтяне в древности изображали в иероглифах человеческую "душу" в виде птицы. У меня возникло ощущение увеличившейся высоты и широты, как будто у меня были крылья. Не поднялся ли я в воздух и не остался парить над своим покинутым телом, подобно птице, взмывающей в небо и начинающей кружить над чем-то? Не почувствовал ли я, что меня окружает бесконечная пустота? О да, символ птицы оказался весьма подходящим.
Да, я поднялся в воздух, освободив душу от смертных пут, разделившись на две части, покинув мир, который был мне знаком. В новом теле, где я пребывал сейчас, я испытал ощущение бесплотности и небывалой легкости. Когда я взглянул вниз на холодный камень, где лежало мое прежнее тело, то в голову пришла единственная мысль, единственное осознание. Оно выразилось для меня в нескольких коротких невысказанных словах: "Вот состояние смерти. Теперь я знаю, что я душа и что я могу существовать вне тела. Я буду всегда верить в это, потому что испытал это".
Это понимание сжало меня железной хваткой, в то время как я легко парил над своей пустой плотской обителью. Я доказал бессмертие души самым удачным, как я считаю, способом – умер, но тем не менее продолжил жить! Я все еще смотрел на лежащее тело, оставленное внизу, которое почему-то притягивало мой взгляд. Была ли эта покинутая оболочка тем, что в течение многих лет я считал собой? В ту минуту я со всей ясностью осознал, что это была лишь плоть, лишенная разума и сознания. Когда я смотрел в ее невидящие глаза, в которых не возникало отклика, меня вдруг поразила ирония всей ситуации. Земное тело действительно держало меня, настоящего "меня", в плену, но теперь я освободился. Меня носил по нашей планете организм, который я долго путал со своей истинной сущностью.