Полковник повернулся и шагнул к раскрытой шофером дверце Машины. Капитан Шульц намерился было сесть также, но легковушка, фыркнув дымом, рванулась с места. Шульц покраснел от оскорбления, подскочил к Ване и злобно толкнул его в спину.
- Шнэль! Поехаль думать!..
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
1
Ваня проснулся от ласкового прикосновения чьих-то рук. Открыл глаза. Грязный, изрезанный трещинами потолок с лампочкой в проволочной сетке. Исцарапанная, испещренная надписями стена. И вдруг все это закрывает женское лицо. Глубокие морщины избороздили землисто-серое лицо.
- Очнулся, сынок?
Голос был тихий и ласковый.
- Где я? - с трудом произнес Ваня, чувствуя саднящую боль во всем теле.
- И не спрашивай, родной. Это же час назад приволокли тебя и бросили сюда, - женщина горестно вздохнула. - Охо-хо! Изверги проклятые! Ничего святого для них нет. Это же так изувечить хлопца! И как только ты, мой горемычный, выдержал? За что они тебя так, сынок?
- Не знаю, тетенька.
- Ну, не хочешь говорить, не надо. Ты лежи, колосок, лежи. Не шевелись, а то оно тогда еще больше болит. Охо-хо! На пешего орла и сорока с колом. Глаза женщины увлажнились от жалости. - На тебе же живого места нет, голубок. Тебя как зовут?
- Цыга... - Ваня прикусил язык. - Ваня. Ваней меня зовут.
- Ваня? Как раз как моего младшенького. Где он теперь, соколик? Бог знает, живой ли?..
Цыганок со стоном приподнялся на локте.
В камере, кроме него, было трое. Рядом с ним, пригорюнившись, сидела и смотрела невидящими глазами прямо перед собой седая женщина. Посреди камеры стояла красивая смуглолицая девушка и заплетала толстую косу. Она с участием глянула на Ваню лучистыми синими глазами, ободряюще улыбнулась. Цыганок скользнул взглядом дальше и увидел в углу неподвижно сидевшую на полу женщину. Взлохмаченные русые волосы ее спадали на лицо. Из-под них лихорадочно блестели черные глаза. На шее синел широкий рубец. Зеленая кофта висела лохмотьями. От темно-синей юбки осталось одно название.
Женщина не сводила с Вани страшных глаз и невнятно бормотала. Казалось, внутри ее что-то клокотало.
- Кто это? - еле слышно спросил Цыганок у седой женщины.
- Человек, голубок мой. Была учительницей, вас, деток, учила. А теперь вот... - женщина покивала головой. - Ее так били, так били... Ох, горечко, горе! И за что только такие муки человеку.
- Учительницей?
Не сводя с женщины взгляда, он сел, прислонился спиной к холодной стене.
Женщина в углу зашевелилась, встряхнула головой. Цыганок увидел серое, с запавшими щеками лицо.
Они встретились взглядами.
- Анна Адамовна! - радостно вскрикнул Ваня.
Учительница встрепенулась от его голоса, задрожала. В глазах ее застыл ужас. Втискиваясь в самый угол, лихорадочно замахала руками.
- Не надо! Не трогайте меня! Не подходите!
- Анна Адамовна, да это же я, Ваня Дорофеев!
- Не подходите ко мне! - закричала учительница. - Не подходите!
- Тетенька, это же Анна Адамовна, - повернулся он к женщине с седыми волосами. - Наша учительница по литературе. Кроме шуток. Как же это, а? Почему она не узнает меня?
- Не узнает она тебя, колосок мой, - заплакала старуха. - Ой, не узнает!.. Над ней так издевались, что она умом тронулась...
Анна Адамовна неожиданно успокоилась. Легла на пол лицом к стене и замерла. "Как же так? Как она здесь очутилась? Анна Адамовна - и вдруг... такое вот..."
Девушка отбросила заплетенную косу за плечо и подошла к Цыганку. Только сейчас он заметил, что ухо ее распухло, на нем запеклась кровь.
- Знаешь, мне сначала смотреть на нее было очень страшно. А теперь привыкла. И ты привыкнешь. - Она вздохнула. - Давай знакомиться. Меня зовут Таней. А ее, - она указала на седую женщину, - Дарьей Тимофеевной.
- А ты кто? - недоверчиво покосился на нее Цыганок. - Как сюда попала?
- До войны, Ванечка, я была студенткой. Как это давно было!..