Извиваясь, петляя, она вывела Федю и Цыганка к зарослям краснотала.
Свернув с тропинки, они начали продираться сквозь кусты. Неожиданно Федя остановился, показал рукой вперед. Ваня поднял голову и увидел между голых берегов блестящую, как сталь, широкую ленту реки. Слева над ней чернел ажурный мост. Выгнув двугорбую железную спину, он величественно возвышался над окрестностью.
- Стоп, машина! Пришли. Я здесь отдаю якорь. Дальше мне нельзя. - Федя привлек к себе Цыганка. - Ты шуруй к мосту спокойно. Ну, будто тебе обязательно надо на ту сторону перейти. Тебя, конечно, задержат, не пропустят. Но за это время ты должен разглядеть все, что нужно. Коленки не дрожат?
- Елки зеленые, за кого ты меня принимаешь?
- Ну, добро, добро! Полный порядок, братишка! Счастливо! Семь футов тебе под килем!
Цыганок прошел вперед, ножичком срезал длинный прут краснотала. Вышел на открытое место и, сбивая на ходу сухой бурьян, двинулся к мосту. Взобравшись на насыпь, размахивая в такт рукой, запел песню про Галю молодую, которую почему-то забрали с собой казаки. Прыгал по шпалам, во все горло врал песню, а сам цепким взглядом осматривал колючую проволоку ограждения, бункер, узкую траншею, ведущую к нему, считал часовых, высыпавших из бункера.
- Цурик, киндер! - махая руками, закричали немцы. - Цурик, глюпый голёф! Найн ходиль!
- Сам ты "глюпый голёф", - пробормотал Ваня, мысленно подбадривая себя, стараясь побороть внезапно подступивший страх.
- Хальт! Хальт, доннерветтер!
- Дядечки-и! Мне на ту сторону надо! - испуганно закричал Ваня. Пустите меня! Я домой, к матке иду! Я...
Он не успел кончить. Огромная овчарка выскочила из-за бункера и ринулась ему навстречу. Ваня опрометью кинулся с железнодорожного полотна. С ужасом услышал за своей спиной хриплое дыхание, закричал, закрыл голову руками. Овчарка налетела на него сзади, сбила с ног. Рыча, начала остервенело рвать на нем одежду. Острая боль ожгла лодыжку. Цыганок дико заорал, попытался вскочить, но овчарка прыгнула ему на спину, прижала передними лапами к земле. Прямо перед своим лицом Ваня увидел оскаленную пасть. Крик застрял в горле. Боясь пошевелиться, Цыганок с ужасом смотрел овчарке в черные злобные глаза.
- Рекс, цурик! - закричал с насыпи подбежавший немец. - Рекс, ком!
Оскалив желтые острые клыки, овчарка грозно зарычала Ване в лицо, перескочила через него и огромными прыжками помчалась к своему хозяину. Вымахнула на насыпь и остановилась, как вкопанная. Немец потрепал ее по шее, взял на повод и отправился назад к мосту.
Ваня поднялся и, вытирая слезы, заковылял в обратную сторону.
Окровавленный, оборванный, Цыганок обессиленно опустился возле куста, под которым лежал Федя. Механчук держал в руке пистолет, лицо его было белое, губы нервно дергались. Он выхватил из кармана носовой платок, разорвал его, суетливо стал перевязывать Ване ногу.
- Ничего, Цыганок, ничего. Расплатимся, - бормотал он. - Мы им припомним все!
- У них та бункер... И два пулемета... - наконец заговорил Ваня. Немцев много... А еще колючая проволока всюду... Не подступиться...
- Подступимся, братишка, что-нибудь придумаем, - успокоил его Федя. - Я здесь, пока ты пытался к мосту пришвартоваться, несколько фотоснимков сделал. А потом ты нарисуешь на бумаге все, что видел. Быть не может, чтобы мы ничего не придумали.
Федя ободряюще похлопал Ваню по плечу и начал закуривать. Пальцы его дрожали.
- Я, братишка, чуть-чуть сдержался, чтобы не жахнуть в овчарку, - тихо сказал он. - Если бы не боялся в тебя попасть, я бы в момент ее уложил...
Ваня слушал его, молчал и кусал губы от боли.
4
Нагибин встал из-за стола, который был завален фотоснимками, и, заложив руки за спину, прошелся по комнате.
Потрескивала и мигала лампа.