Только смотри, чтоб ни звука!
Обходя вишни и ломкие кусты малины, они осторожно подошли к каменному зданию, за которым улица делала поворот направо. Отсюда автоколонны не было видно. Выждав, стремглав перебежали улицу и через маленькую калитку вошли в пустой двор полуразрушенного дома. Минули сад, перелезли один забор, второй и очутились в саду. Пересекли его и уперлись в глухой, как стена, забор, выходивший на улицу.
Затаив дыхание, Ваня приник к щели. Машины стояли рядом. Часовой, тихонько насвистывая, медленно брел в конец колонны. Второй шел ему навстречу. Они остановились, что-то сказали друг другу и покатились со смеху.
- Давай! - прошептал Гена.
Ваня мгновенно вскарабкался на забор, ухватился левой рукой за сук яблони, торчащий над головой.
Часовые, похлопав друг друга по плечам, разошлись.
Ваня выхватил из-за пазухи бутылку и со всей силы швырнул в круглый бок цистерны ближней машины. Уже на земле увидел, как полыхнуло над забором оранжевое пламя. В тот же миг испуганно закричали часовые, загремели выстрелы.
- Ванька, бегом! - рванул его за рукав Гена.
Ваня подхватился с земли и ринулся вслед за другом,
3
Утро было тихое и ясное. Николай Яковлевич и Андрей Рогуля шли молча. Нагибин ругал себя за непростительное легкомыслие. Он, коммунист, оставленный для подпольной работы в городе, вдруг согласился на такое авантюристическое предложение этого зеленого юнца. Прекрасно же знает, чем может кончиться рискованная операция, и все же идет. За такое донкихотство явно не похвалят товарищи. Скажут, совсем впал в детство человек.
Николай Яковлевич сердито хмыкнул и ускорил шаг.
Повернули к Двине. Низко над водой стлался туман. Вдали, где темнели Двинские кручи, несмело отрывалось от земли солнце.
В это самое время Ваня и Гена возвращались домой, после того как подожгли машину на Советской. Три часа просидели в развалинах, ожидая, когда рассветет, так как боялись попасть в облаву. Сейчас они шли вдоль Двины. Вдруг Ваня заметил, что к переправе спускаются два человека. Одного из них он узнал. Цапля! Другой, в черной кепке, надвинутой на глаза, был незнаком. "Не зря Цапля с этим усатым дядькой поднялся в такую рань. Что-то здесь будет. Надо проследить. Иначе к Цапле не подступишься, - подумал Ваня. Прослежу и - если что - припру его. Не отвертится".
Андрей Рогуля со своим спутником отдалялись. Медлить нельзя, иначе будет поздно.
- Ну, будь, Генка. Лети домой, - с запинкой сказал Ваня. - Там мать тревожится, елки зеленые. Ты же дома не ночевал.
- А ты куда? - оторопел Гена.
- Дело одно есть, - отвел глаза в сторону Ваня. - Потом расскажу.
Гена уже открыл рот, хотел обиженно возразить, но не успел. Ваня бегом кинулся к переправе.
На пароме было людно. Николай Яковлевич и Андрей Рогуля смешались с толпой горожан, которые спешили на базар.
Сойдя с парома, Нагибин и Андрей по улице Калинина вышли на Сенную площадь. Осмотрелись. Вокруг было безлюдно. Свернули в липовую аллею.
- Смелый, у вас такой вид, будто вы присутствуете на собственных похоронах. - Андрей насмешливо глянул на Николая Яковлевича. - Не рановато ли?
- Послушай, Цапля, брось паясничать, - хмуро сказал Нагибин. - Не люблю кривляк.
- Я не кривляка, а оптимист, - жестко улыбнулся Рогуля. - Чтобы у нас в будущем не возникало конфликтов, прошу запомнить это!
- Тише, тише! - примирительно буркнул Смелый. - Ты лучше скажи, действительно здесь часто шатаются немцы?
- Не знаю, как будет сегодня, но обычно они всегда возвращаются с аэродрома этой аллей, - с неприязнью покосился на него Цапля. - Кстати, один вопрос. Вам давно приходилось бегать?
- Ты о чем? - насторожился Николай Яковлевич.