* * *
Озаренные луной волны ударялись о борта судов. Оставляя за собой пенистый след, катера, мерно покачиваясь, рассекали воду.
Люди, стоявшие на покрытой брызгами палубе, вглядывались в лунный полумрак.
Командир катера Аслан стоял на носу судна и привычным жестом поглаживал бородку. Ветер распахивал ворот, и брызги падали на тельняшку, плотно облегавшую широкую грудь.
Катер по его команде обходил караван с левого фланга. Экипаж был в боевой готовности. Каждый хорошо знал, что им предстоит выполнить.
Перед отплытием катера генерал, руководивший операцией, сказал:
- Надо уничтожить прожекторы противника, не дать ему заметить наши суда, пристающие к берегу. Если вы его ослепите, наши суда смогут беспрепятственно высадить людей.
Аслан и вся команда молча ожидали предстоящий бой. Каждым владела одна и та же мысль: "Надо во что бы то ни стало потушить вражеские прожекторы".
Только комендор Ильяс никак не мог успокоиться; когда катер стоял на рейде, он был не прочь пройтись по берегу, пошутить со встречными и при случае опрокинуть пару стопок. Как только спускали якорь, он подкрадывался к командиру и, кивая головой в сторону берега, спрашивал:
- Капитан, разрешите?
Капитан лишь улыбался, а Ильяс, пользуясь случаем, вновь обращался к нему:
- Значит, согласны, капитан?
С берега он никогда не возвращался с пустыми руками. Едва поднявшись на палубу, он кричал:
- Ребята, попробуйте-ка этот нектар! Чертовски холодно.
Сегодня случилось то же самое. Перед отплытием моряки беседовали на палубе.
Боцман смотрел на шлюпки, пристающие к берегу.
- Очень странно, - сказал он вдруг, - просто удивительно, если вдуматься.
- Что, ты опять философствуешь? - спросил рулевой Дмитриев, поднимаясь с места.
Боцман указал на суда, стоявшие на рейде.
- Мне кажется странным, как можно с таким флотом высадить десант!
- Почему?
- В таких операциях участвуют крупные суда, а мы собираемся действовать на катерах, баркасах, шлюпках, даже на старых рыбачьих лодках…
- С линкорами и бабушка моя высадит десант, а вот если ты настоящий воин, попробуй сделать это на маленьких судах и на лодках, - сказал мичман, вступая в разговор.
Ильяс, до сих пор сидевший в стороне, встал и подошел к боцману.
- По-твоему, у нас нет крупных боевых кораблей? Да у нас они есть, только пользоваться ими здесь нельзя. В Керченском проливе, а он шириной всего в четыре-пять километров, нужны вот такие маленькие катера, чтобы легко проскочить к берегу.
- Все это я и сам прекрасно знаю, - возразил боцман. - Но выслушай и пойми меня. Главное на войне - это техника.
- Нет, врешь! Главное - человек.
- Но что ты сможешь сделать, например, без танков?
- Не забывай, что танками управляют люди. Сколько танков шло на панфиловцев, а? И кто же победил?.. Да, да, главное - человек, человек с железной волей и выдержкой.
- А такая воля и выдержка есть у советских солдат, - добавил Аслан.
До сих пор он издали прислушивался к спору моряков, а теперь подошел к ним, сел на ящик со снарядами и, вынув свой увесистый кисет, предложил:
- Курите.
Дмитриев набил свою трубку, и клубы голубого дыма поднялись в воздух.
Ильяс увидел на берегу санитарные палатки, девушек в белых халатах, и ему очень захотелось на сушу, хотя бы ненадолго, на самую малость.
"Я обязательно должен сойти на берег", - решил он и попросил разрешения.
- Нет, Ильяс, на этот раз не пущу, - ответил Аслан. - Если хочешь нектару, - добавил он, улыбаясь, - то попроси у мичмана, он отпустит.
- Давно уж не был я на суше, так хочется немного пройтись, - сказал Ильяс.
Дрожь в голосе и опечаленный взгляд смягчили капитана.
- Хорошо, иди. Только не опаздывать!
- Есть, товарищ капитан! - обрадованно ответил Ильяс и спрыгнул в шлюпку, привязанную к катеру. Но Ильяс не сдержал слова. Он опаздывал, сильно обеспокоив и командира, и товарищей. И чем дальше, тем чаще и отчетливей у всех мелькала мысль: может, он подстроил все это, для того чтобы не участвовать в операции - мысль тяжелая и обидная.
С суши был дан сигнал к отплытию. Все уже не сомневались, что Ильяс не вернется. Но в это время, за несколько минут до отплытия, Ильяс впрыгнул в катер. Когда он поднялся на палубу, капитан только смерил его холодным взглядом и отошел. Ильяс же спокойно встал у своего орудия. Но почему-то товарищи тоже отворачивались от него. Сначала он ничего не мог понять.
"Что случилось? - думал он. - Почему ребята даже не смотрят на меня?"
Прошло уже немало времени, а глухое беспокойство все сильнее мучило Ильяса. Гнев командира перед самым боем, молчание товарищей - было слишком тяжело.
"Ничего, - подумал он, - сейчас отдам командиру письмо, сразу подобреет…"
Вдруг страшная догадка заставила Ильяса побледнеть.
"А что, если…"
Он тотчас же подошел к рулевому, но Дмитриев, всегда такой радушный и так щедро угощавший табаком, теперь даже не оглянулся и не обратил на него ни малейшего внимания.
Тогда не сказав рулевому ни слова, Ильяс подошел к капитану.
- Капитан, простите меня!
Тот ничего не ответил.
- Простите, - повторил Ильяс, еще больше смутившись.
Аслан резко повернулся и взглянул ему прямо в глаза:
- Почему опоздал?
Голос капитана звучал сурово и непреклонно. У Ильяса потемнело в глазах.
- Капитан, - едва сумел вымолвить он и, вынув из внутреннего кармана сложенное треугольником письмо, протянул его Аслану.
- От кого?
- От вашей сестры.
Аслан дрогнувшими пальцами развернул письмо, но в темноте ничего нельзя было прочесть. Тогда, схватив Ильяса за плечи, он спросил:
- Что же ты молчал? Где ты видел ее?
Почувствовав, как сильно Аслан взволнован, Ильяс решил, что лучше всего повести рассказ в шутливом тоне - это, скорее всего, больше успокоит командира.
- Уж я от вас ничего не скрою, капитан. Как только я вышел на берег - навстречу мне девушка. Лицо у нее было смуглое, как у южанки, и я тут же спросил: "Откуда вы?". Девушка оглядела меня и ответила: "Я азербайджанка". Очень обрадовавшись, я сразу перешел с ней на ты и начал задавать ей вопросы, как старой знакомой: из какого района, не врач ли она, как зовут, давно ли здесь? Она улыбнулась - какой я, мол, поспешный и нетерпеливый - и ответила на все по порядку. Признаться, я забыл тогда обо всем на свете: ведь так давно не разговаривал с ними…
- Брось чепуху молоть, - прервал его Аслан. - Скажи, где ты видел Захру.
- Сию минутку, капитан, потерпите. Я довольно долго разговаривал с Лейлой. Мы обменялись адресами. Потом она сказала, что у нее есть подруга, у которой брат тоже моряк. Я сейчас же спросил, как его имя. Она ответила: "Аслан". Как, подумал я, неужели это наш капитан? Потом мы пошли к Захре. Узнав обо всем, она села писать письмо, а мы с Лейлой пошли на берег к моей шлюпке и там ждали Захру.
Ильяс умолк.
- Так, значит, вот почему ты опоздал!
Ильяс помчался к рулевому. Дмитриев сердито сосал свою матросскую трубку.
- Володя, перестань дуться, - крикнул он, - капитан простил меня!
- Правда? - сказал Дмитриев, и трубка выпала у него изо рта.
Он поднял ее и вновь крепко сжал губами. Потом надвинул бескозырку на самые глаза и внушительно сказал:
- Всяко бывает…
…Катер все ближе и ближе походил к берегу. Противник, притаившись, молчал. Еле заметные холмы и овраги казались безлюдными.
Суда, построенные в боевом порядке, двигались вперед. Аслан был уверен, что за этим тягостным молчанием последует неожиданная и яростная атака.
Глядя в бинокль, он хотел установить местонахождение вражеских прожекторов.
Катера-охотники, курсировавшие до сих пор вокруг его судна, теперь перегнали его и готовились к решительной атаке.
Аслан оглядел свою команду. Моряки выглядели усталыми от долгого ожидания.
Аслан повернулся к комендорам:
- Ну, смотрите, орлы, все зависит от вас. Экономьте снаряды и ведите точный огонь!
- Они у нас запляшут под звон стекла, - сказал Ильяс.
Моряки тихо рассмеялись.
Мимо промчался катер.
- По местам! Будьте готовы!
Как только Аслан дошел до носа корабля, зеленое пламя осветило все вокруг. С берега раздался тяжелый гул. Суда покачнулись. Словно испуганное, море заволновалось.
Блеснули вспышки разрывов на вражеской стороне.
Оглушительный грохот сотрясал воздух.
Снаряды, которые сперва взрывались на берегу, теперь летели все дальше и дальше.
Все суда, и крупные и мелкие, пришли в движение. Резиновые лодки отплывали от катеров. Катера же, открыв огонь, устремились к берегу.
Первые лодки приблизились к берегу, и тут по воде скользнули лучи прожекторов.
Они словно саблями рассекали темноту.
Аслан крикнул:
- Готовься! Полный вперед! Огонь по прожектору напротив!
Загрохотали орудия. Пороховой дым окутал все вокруг.
Исчезла одна из многих световых полос, лежавших над морем.
- Молодчина, Ильяс!
Дмитриев, обрадованный первой удачей друга, крикнул: "Давай дальше!" и вновь принялся посасывать свою потухшую трубку.
На берегу шел рукопашный бой. Советские воины, ломая сопротивление противника, бросились к окопам, стараясь занять позиции. Враг, яростно сопротивляясь, пытался потопить наши суда.
Рвались снаряды. Прожекторы освещали все вокруг. Море кипело.
- Огонь по прожектору напротив!
Раздался грохот, катер качнулся. Свет прожектора погас.