Местопребывание домового связывалось с сакральным пространством дома и двора, где, по народным представлениям, существовала связь с потусторонним миром и душами умерших родственников. В доме это прежде всего печь и пространство вокруг нее – запечье, шесток, труба; затем подполье, порог, а также нежилые части избы, включая клеть, подклеть, чердак. Во дворе домовой мог жить в хлеву, яслях, сенном сарае и в бане. В некоторых областях для домового специально вывешивали сосновую или еловую ветку с густо разросшейся хвоей, называющуюся "матка", "матошник", "матерник", "шапка", "куриная лапа". В зимние ночи домовые собираются в какой-нибудь нежилой избе на краю деревни и пляшут до утра – в это время слышится громкий топот, визг, вой, лай и мяуканье.
В то же время люди верили, что домовой обладает способностью предупреждать о будущем. Но нужно было понять те знаки, что он подает. Домовой, с которым люди хорошо и по правилам обращаются, может предупредить хозяев о грядущих бедах или важных переменах в жизни. Обычно невидимый, а только слышимый, домовой стонет и плачет перед бедой, появляется и становится видимым, наваливается, принуждает человека к переменам. Если домовой душил спящего человека, то советовали произнести формулу: "К добру или к худу?" Затем следовало ожидать его реакции: если ответит, то это к добру, а если промолчит – к худу. Услышав плач домового в самой избе, говорили, что быть в доме покойнику. Если у трубы на крыше стучала заслонка, то предвидели судебное разбирательство. Тот, кого домовой обмочил ночью, должен заболеть, а если он подергал за волосы, следовало остерегаться: жене рекомендовалось не ввязываться в спор с мужем.
Предвещая смерть хозяина, дух дома принимал его облик и появлялся в его шапке. Обычно он "являлся" мохнатым, а вот если появлялся голым, то пророчил бедность. Он предотвращал пожар, вовремя разбудив хозяина, спасал теленка, вызвав на двор хозяйку. Если дела в семье складывались успешно, домовой смеялся, гладил мохнатой или теплой рукой, скакал, иногда подыгрывая на гребешке, предупреждал о свадьбе в семье и т. д.
Истории об этом – не такая уж редкость, о чем свидетельствует следующий рассказ одной очевидицы: "Однажды ночью я почувствовала, что меня кто-то душит. Я тут же проснулась и рукой ощутила рядом с собой что-то лохматое, вроде собаки. Страшно испугалась и оттолкнула его рукой. Утром соседка посоветовала: "Если еще раз придет, ты спроси: к худу или к добру?" Я так и сделала, и он еле слышно ответил: "Хорошо". Вскоре я выиграла в лотерею крупную сумму денег".
Или другое свидетельство: "Посреди ночи я проснулась от ощущения, что меня кто-то щекочет. Затем он схватил меня острыми когтями за большой палец ноги, а другой рукой, покрытой шерстью, стал щекотать мне ступню. Я инстинктивно дернула ногой, и ему это не понравилось. Я буквально оцепенела от страха, стала прятать ноги под лежащего рядом мужа. Утром рассказала о случившемся свекрови, и та объяснила: домовой выживает меня из квартиры. И правда, вскоре мы получили новую квартиру. Пророчество домового было хорошее, поэтому мы позвали его с собой".
Все эти качества делали домового близким и понятным простому поселянину. Повсеместно существовало убеждение, что он обязательно должен быть в каждом жилье: "Без домового не жить и не кормить"; "Без домового как без хозяина". В свою очередь крестьяне верили, что дух так привыкает к своей избе, что его уже почти невозможно выселить или выжить.
Правда, в этом была и некоторая проблема. Если при переходе из старой избы в новую, недавно отстроенную хозяин не сумел переманить домового, тот оставался жить в старом холодном доме. Оставшийся из упрямства или оставленный по забывчивости хозяев, он страдал, томился и скучал. Поэтому существовал обычай непременно и любыми уговорами звать домового при переезде – в противном случае семью в новом доме ожидали несчастья. Он перебирался на новое место с частью старого хозяйства: хлебом, помелом, горшком с углями, дежей с тестом, веником или на лопате, на которой сажали хлеб в печь. В старой усадьбе открывали ворота и с приговором "Хозяин домовой, пойдем со мной в новый дом" переносили вещи в новое жилище.
Помимо этого, домового считали опекуном скота и птицы. Он кормил и поил, подгребал корм в ясли, чистил скотину, расчесывал гриву лошади, заплетал ее в косички, привязывал красные ленточки. Если она чахла, худела, а утром оказывалась мокрой, говорили, что пришлась "не по двору", "не по масти", "не в руку". Нелюбимую скотину домовой мучил, загонял под ясли, отбирал корм, а в кормушку клал навоз, в лошадиных гривах сбивал колтуны. Такое животное продавали, считая, что "хозяин" все равно ее изведет. Чтобы поменять масть скота, старались выяснить предпочтительную для домового окраску. Для этого пытались увидеть его в Страстной четверг или на Пасху.
Рассказывали, что в одной губернии крестьянин спрятался в яслях и заметил, как домовой соскочил с сушила, подошел к лошади и давай плевать ей в морду, а левой лапой у нее корм выгребать. Мужчина испугался, а домовой заворчал про себя, но так, что было слышно: "Купил бы кобылку пегоньку, задок беленький!" Его совет был исполнен. После этого крестьянин разглядел, что домовой в лохматой шапке и в желтой свитке обошел лошадь, осмотрел ее и сказал: "Вот это лошадь! Эту стоит кормить, а то купил какую-то клячу!" И стал ее гладить, заплел из гривы косу и начал подгребать под самую морду овес. Вот почему, приведя на двор нового коня или корову, их отдавали под покровительство домового, прося его беречь и любить скотину. Просили весной перед первым выгоном скота на пастбище, а также осенью, загоняя скот на зиму в хлев.
Точно так же домовой плетет и путает волосы людям. Вот один из таких случаев, рассказанный девочкой-подростком: "Мы с мамой собирали ягоды в лесу и не заметили, как стемнело. Решили в темноте не искать дорогу назад, а переночевать в ближайшей деревне. Ночевать нас пустили в новый дом, где пока никто не жил. Хозяйка постелила нам на полу, пожелала спокойной ночи и ушла. Ночь прошла вроде бы тихо. Но утром я обнаружила, что мои косы были расплетены, перепутаны, взбиты и будто вымазаны смолой. Ленточки валялись в двух метрах от постели. Часа три ушло на то, чтобы расчесать и привести волосы в порядок. В некоторых местах пришлось выстригать целые пряди. Слез от боли и обиды я пролила немало. Глядя на мои мучения, хозяйка горестно покачала головой, и вдруг сказала: "Ой, деточка, это твоими волосами ночью ‘дедушка-суседушка’ поиграл, видно, они ему очень понравились, отберет он их у тебя". А через неделю обнаружили, что меня укусил клещ. Пролежала в больнице полтора месяца, постоянно мучили страшные головные боли, и волосы пришлось отрезать".
Православие лишь слегка потеснило, но никак не упразднило традиционные представления о домовых духах. В народном календаре у домового были особые праздники. На 7 февраля в день Ефрема Сирина были "именины домового". А 1 апреля хозяин старался не говорить вслух правду, потому что в этот день домовой просыпался после зимней спячки и часто был не в духе.
Считалось, что "соседушко" любит те семьи, где жили в полном согласии, и тех хозяев, которые рачительно относились к своему добру, в порядке и чистоте содержали двор. Если в таком хозяйстве забывали, например, замесить коровам корм, задать лошадям сена, то домовой сам выполнял эту работу. Если случалась кража, он находил вора и выл у него в доме, заставляя отдать награбленное. При пропаже члена семьи или животного домовой помогал разыскивать их.
Домовой – защитник детей: он заботливо присматривает за ними в отсутствие родителей. В народе бытовали многочисленные рассказы о том, как домовой заботился о моральном духе семьи, мешал тайным грехам супругов. Например, он душил невестку, ведущую разгульную жизнь, избивал мужика, сквернословившего в хлеву. Если хозяйка оставляла нож на столе в нарушение запрета, домовой злился, шумел и мешал спать. Чтобы не рассердить его, соблюдали ряд предписаний: запрещалось ругаться, стоять на мусорной куче, ночью работать или кормить ребенка, ложиться спать без ужина.
Впрочем, с рассерженным домовым всегда можно было помириться: для этого стоило положить ему под ясли нюхательного табаку, до которого он был большой охотник, или сделать какой-нибудь подарок, вроде разноцветных лоскутьев, старинной коптилки с изображением святого Егория на коне или горбушки хлеба, отрезанной от непочатого каравая. Перед постом под печкой оставляли кусок мяса или чашку молока, а в ужин выходили во двор и на коленях приглашали домового на угощение, оставляя для него еду на столе. Так же поступали на Пасху и Рождество. Чтобы задобрить его, краюшку хлеба с солью клали в чистую белую тряпочку, во дворе становились на колени со словами: "Хозяин-батюшка, честный домовой, хозяюшка домовая, матушка честная, вот я вам хлеб-соль принес!" – а угощение относили к воротам.
Иногда бывало, что домовой, благоволя хозяевам, все-таки доставлял им некоторые неприятности. В таких случаях можно было отогнать его молитвой или бранью. Если долго мучил скотину, в хлев заводили козла, вешали внутри убитую сороку или зеркало. Если выщипывал курам перья на голове, в курятнике вешали старый лапоть, горшок с отбитым днищем, камень с дыркой – "куриный бог".
Поговаривают, что домовые до сих пор живут в деревенских домах. Существуют целые ритуалы по их задабриванию, и из поколения в поколение передаются знания о том, что может пригодиться в обращении с ним. Вот некоторые из них:
• не оставлять на столе режущие и колющие предметы;
• если начнет бедокурить, вслух произнести: "Большой дедушка, а так балу́ешь!";
• одарить любимым угощением – печеньем, конфетами или просто сахаром, – положив на блюдце и оставив в теплом месте;
• просто похвалить домового вслух.