* * *
Пришлось до конца спектакля дать занавес. Другого выхода не было. Десмонд Фэрчайлд наотрез отказался подменить Сент-Айвза. Сказал - все ставки сделаны на другую лошадку, он выглядел бы просто посмешищем. С какой стати.
Кассирша уже ушла, так что Розе оставалось только вскрыть сейф, открыть кассу и самой возвращать деньги зрителям.
Подобного ужаса не случалось за все ее годы в театре. Никакие ляпы, разбитые сердца, склоки и обмороки не могли погасить огней рампы. Даже тому актеpу, который, в нетрезвом состоянии выражая посреди "Борьбы" свой протест даме, кашлявшей в третьем ряду, спрыгнул со сцены и выволок бедолагу в проход, не удалось прекратить спектакля - три чашечки черного кофе, извинение перед залом - и пожалуйста.
В общем, все было ясно: придется отменить "Цезаря и Клеопатру" и театр закрыть, пока не найдется актер на Крюка. У Сент-Айвза двойной перелом ноги. Недель шесть проваляется в гипсе. На поиски замены осталось четыре дня. Это катастрофа.
Была жаркая перепалка. На кой ляд Цезарь поперся по лестнице через три минуты после начала четвертого акта? Когда уже позвали на выход! Сент-Айвз признавал, конечно, что да, совсем сдали нервы после этого взбрыка Дон Алленби и трагической гибели мальчика, вспоровшего артерию у склада Хаггерти. Но с какой стати швейцару позволяют слушать во время действия радио? Сент-Айвз божился, что своими ушами слышал несколько тактов "Вернись в Сорренто", огибая лестницу. И кто, спрашивается, должен отвечать за студентов университета? Почему никто им не поставит на вид? Разбрасывают свои копья, тут каждый споткнется!
Бонни, не в силах выносить, как он выразился, некрасивые намеки и сваливание вины на других, выскочил из кабинета Розы. И бежал в реквизитную, где Джон Харбор и Бэбз шушукались с Фредди Рейналдом у камина. Дотти с Грейс поехали на "скорой помощи" с Сент-Айвзом, Десмонд Фэрчайлд сидел в "Устричном баре", выпивая по случаю нежданных каникул.
Харбор как раз говорил Фредди, что на его взгляд, может быть - может быть! - даже к лучшему, что театр закроют. Кто спорит, все это кошмарно, бедный Ричард, переломы и прочее, - но зато хоть подбавится репетиций Питера Пэна. В данный момент спектакль ну совершенно сырой. Бэбз отвечала: это, конечно, мысль, но ведущий актер, между прочим, прикован к больничной койке, так что хорошего мало.
Когда вошел Бонни, разговор сразу смолк, такое у него было лицо. Он прижимал к себе кулаки, как будто ранен в живот.
- И я отдал лучшие годы своей жизни! - выдохнул он и больше не мог произнести ни слова.
Он отвернулся, чтоб отдышаться. Они смотрели сконфуженно на дергающиеся плечи. Почти тотчас за ним явился посланный Розой Мередит.
- Не пойду, - голос у Бонни прыгал. - Я подам заявление, я ухожу.
- Прекрати, что ты порешь! - И Мередит схватил его за плечо, потащил волоком по коридору.
Через пять минут Джона Харбора отрядили в "Устричный бар" сказать Десмонду Фэрчайлду, что его вызывают к Розе.
Десмонд не стал торопиться, а когда в конце концов вошел в кабинет и ему выложили предложение, затряс головой. Он ни малейшего желания не имеет вводиться на Крюка. Тем более - за четыре дня. Ему эта роль не была, во-первых, предложена, и он исключительно доволен ролью Боцмана.
Стоял, в своем верблюжьем пальто, стучал сигаретой по ногтю большого пальца.
- Дико извиняюсь, господин хороший, но я свои возможности знаю, - и косо ухмыльнулся.
Мередит безрезультатно терзал телефонный диск. Джордж Руд на гастролях; Майкл Ламонт, по сведениям подруги, на съемках в Пайнвуде; Беренсон ушел из профессии, теперь он учитель в школе и срываться не собирается, ни за какие коврижки, спасибо большое, и Мередит, возможно, не в курсе, что сейчас полпервого ночи?
Еще один актер, постоянно обращавшийся к Мередиту, регулярно вкладывая в письмо - как пришлось напомнить его жене - конверт со своим адресом и маркой и ни разу не дождавшийся хотя бы уведомления, что письмо дошло, - к сожалению, умер. Бонни припомнил Сирила - как же его фамилия? - который перед войной изумительно сыграл в Ватфорде в возобновленном "Шеппи". Мередит напомнил ему, что этот, как бишь его, Сирил лишился обеих ног при перестрелке в Северной Африке.
И тут, машинально переставляя фотографии у себя на бюро, Роза вспомнила про О'Хару.
- Нет! - заорал Мередит.
Овладев голосом, он предположил, что едва ли человек с таким именем, как у О'Хары, захочет тащиться в провинцию.
- Здрасьте, - сказала Роза. - Если только не занят, прискочит, как миленький. По старой-то памяти. - Она удивлялась, где у нее раньше была голова.
Бонни стоял у окна, устало смотрел на залитую огнями улицу. Некто в плаще собирался улечься спать на пороге у Джорджа Генри Ли, кругами, кругами переступая по старым газетам, как пес на каминном коврике.
Бонни нашаривал мелочь в кармане.
9
Квартирная хозяйка крикнула снизу О'Харе, что его к телефону. Междугородка.
Услышав голос Поттера, он растерялся.
- А-а, как дела? - спросил он и тут же прикусил язык, с досадой призвав себя быть посуше.
- Должен извиниться, что беспокою в столь поздний час, - сказал Поттер. Последовала знакомая задержка дыхания: он затягивался сигаретой. - Роза сочла, что нельзя ждать до утра. Твой телефон мне дал Рейналд.
Он коротко изложил, перед какой они оказались трудностью.
- Не думаю, что ты захочешь приехать… даже если свободен.
О'Хара ему напомнил, что Юнг считал Ливерпуль центром Вселенной.
- Любопытно, - сказал Поттер. - Он, надо полагать, тут не жил. Срок - шесть недель, по два утренника в неделю, начиная со вторника.
- Я, очевидно, буду его заменять в обеих ролях? - сказал О'Хара.
- Разумеется. Это традиция.
- Не обязательно, - сказал О'Хара. - Лоутон играл только Крюка.
Потом он позвонил Лиззи, спросить ее мнение.
- Рождество в глуши, - сказала она. - Это на любителя. Но ты же всегда туда рвался, и, кстати, ты можешь заломить астрономическую сумму.
- Нет, ты подумай только… Уж кто-кто, а Поттер…
- Вот я и думаю, - сказала она. - Но ведь когда это было…
- Никогда точно не измеришь, как на кого подействовал, - сказал он, хоть он-то как раз все прекрасно себе представлял. - Время тут ни при чем.
- А кто там еще будет? - спросила она. - Кроме Мэри Дир?
- Может, Дотти. Я не интересовался.
- И когда ты едешь?
- Вот только уложу чемодан. Я на мотоцикле, - сказал он, и была трудная пауза, когда она ждала, чтоб он пригласил ее на Новый год в Ливерпуль.
- Ну ладно, - сказала она, не дождавшись. - Смотри открыточку прислать не забудь.
Он, хмурясь, позвонил Моне Кэйдж, но подошел муж, и он бросил трубку.