Однако подождите! Я приближаюсь к третьему факту. Третий: я верю в ритуалы! Я хочу сказать, что в моей жизни всегда присутствовали вещи вроде водяного метода; в ней всегда присутствовали ритуалы. Ни один из отдельных ритуалов не длился слишком долго (я сказал Виньерону, что я начал новую жизнь и что хочу перемен, и это правда), но я всегда менял один ритуал на другой. В данный момент ритуал - это водяной метод. Историческая ретроспектива моих ритуалов займет не слишком много времени, но водяной метод - это последний. К тому же по утрам Тюльпен разделяет со мной нечто вроде ритуала. Несмотря на то что водяной метод заставляет меня вставать ни свет ни заря - да еще несколько раз за ночь, - Тюльпен и я неуклонно следуем этому расписанию. Я встаю и мочусь, затем чищу зубы и пью много воды. Она ставит вариться кофе и выбирает пластинку. Мы снова встречаемся в постели за йогуртом. Всегда за йогуртом. Она ест красный стаканчик, я - голубой, но если мы едим другой сорт йогурта, то мы часто обмениваемся. Гибкий ритуал - самое лучшее, а йогурт - самая подходящая здоровая пища, которая как нельзя лучше идет ранним утром. Мы не разговариваем. Для Тюльпен это дело привычное, но даже я молчу. Мы слушаем пластинки и поглощаем йогурт. Я не очень хорошо знаю Тюльпен, но она, по всей видимости, всегда ведет себя так. Я приучил ее к еще одному ритуалу: после йогурта мы долго занимаемся любовью. Тут как раз готов кофе, и мы пьем его. Мы молчим все время, пока играют пластинки. Единственная маленькая поправка, внесенная моим водяным методом: где-то после любви или во время кофе я встаю помочиться и выпить новую порцию воды.
Я живу с Тюльпен не так давно, но мне кажется, что если бы я жил с ней много-много лет, то вряд ли знал бы ее лучше.
Нам с Тюльпен обоим по двадцать девять, но, по существу, она старше, чем я, - с возрастом она избавилась от привычки говорить о себе.
Это квартира Тюльпен, и все вещи здесь принадлежат ей. Свои вещи и своего ребенка я оставил своей первой и единственной жене.
Я сказал доктору Жану Клоду Виньерону, что начал новую жизнь и т. д.; я сказал, что историческая ретроспектива моих ритуалов не займет много времени; я также сказал, что я не слишком честен. Не то что Тюльпен. Но Тюльпен помогает мне контролировать себя, поднимая тыльной стороной ладони одну грудь. Очень скоро я научился молчать, пока играют пластинки. Я научился говорить только важное, хотя люди, которые меня знают, сказали бы на это, что я вру даже сейчас. Да пошли они со своими обличениями!
Мой мочеиспускательный канал представляет собой узкий, извилистый путь, но сейчас у меня есть йогурт и много воды. Я начинаю придерживаться фактов. Я хочу перемен.
Глава 2
ВОЕННЫЕ ПОСТРОЙКИ
Наряду с другими развлечениями, Фред Богус Трампер любит вспоминать Меррилла Овертарфа, диабетика. В айовский период жизни Трампера его воспоминания об Овертарфе стали особенно сентиментальными. То, что часть их записана на магнитофонную пленку, помогает сохранить точность.
Итак, бегство от жизни. Слушая венскую запись Меррилла, - в это время Трампер смотрит через ржавую сетку от насекомых и толстое крыло кузнечика из своего окна в Айове, - он видит медленно передвигающееся стадо свиней. Сквозь поросячье хрюканье Богус слушает песню Меррилла, сочиненную в Пратере, а позже использованную, как утверждал Меррилл, для соблазнения Ванды Хольтаузен, учительницы пения Венского хора мальчиков. Живописным фоном служит проселочная дорога в Пратере.
Пленку слегка ведет, когда Меррилл излагает историю с купанием - ту самую, про танк на дне Дуная. "Его можно было видеть только при полной луне. Луну необходимо было загородить спиной, - говорит Меррилл, - чтобы отражение пропало". Затем нужно ухитриться изогнуться в воде и держать лицо "приблизительно на шесть дюймов над поверхностью - все время не упуская из виду пристань у Гелхафтс-Келлер". При этом надо стараться сохранять неподвижность, чтобы не взбаламутить воду, и "если ветер не нагонял ряби, ствол танка вздымался вверх, как раз в том месте, где, как тебе казалось, ты мог почти дотронуться до него рукой, или же он мог бы, как нефига делать, разнести тебя на кусочки. На прямой линии к пристани у Гелхафтс крышка люка открывалась - или это мерцала вода, или она просто казалась открытой. Но это пока я мог удерживать свое лицо приблизительно в шести дюймах над водой…" Затем, вспомнив о своем диабете, Меррилл добавляет, что этот эксперимент поднимал уровень сахара в его крови.
Богус Трампер нажимает на клавишу "НАЗАД". Поросячий гурт пропадает, но на противоположной стороне сетки кузнечик по-прежнему сидит с распластанными крыльями, более совершенными и искусными, чем шелковая восточная ширма, и Трампер, глядя сквозь этот восхитительный узор, видит мистера Фитча, соседа-пенсионера, скребущего сухую, бессчетное количество раз причесанную лужайку. Только благодаря тому, что он смотрит сквозь крылья кузнечика, созерцание мистера Фитча не раздражает Трампера.
В машине, только что остановившейся у обочины, - той самой, возле которой мистер Фитч машет своими граблями, - жена Трампера Бигги, его сын Кольм и три запасные шины. Трампер разглядывает машину, размышляя, хватит ли трех запасных шин. Его лицо прижимается к сетке, что заставляет кузнечика резко встрепенуться; неожиданный взмах крыльев пугает Трампера, он отшатнулся и потерял равновесие, голова его ударилась о подгнившую сетку, не закрепленную на раме. Пытаясь удержать равновесие, он сорвал раму, также незакрепленную, и перед взором его испуганной жены предстает муж, опасно повисший в воздухе, - грудь Богуса лежала на подоконнике, а сам он странно балансировал.
- Что ты там делаешь? - крикнула ему Бигги.
Богус нащупывает магнитофон ногой и подтягивает к себе, словно якорь. Опершись коленями на панель управления, он восстанавливает равновесие. Магнитофон заедает: одно колено жмет на "ПЕРЕМОТКУ", другое - на "ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ". Меррилл Овертарф выпаливает: "…на прямой линии к пристани у Гелхафтс крышка люка открывалась - или это мерцала…"
- Что? - кричит Бигги. - Что ты там делаешь?
- Пытаюсь починить сетку, - отвечает Трампер и приветливо машет мистеру Фитчу, который в ответ потрясает своими граблями.
Ни неуклюжее балансирование на подоконнике, ни странный скрежет нимало не удивляют Фитча, привыкшего к различного рода проявлениям непорядка, наблюдаемого им из своего дома.
- Послушай, - говорит Бигги, отставляя одно бедро в сторону и усаживая на него Кольма. - Пеленки еще не готовы. Кому-то придется снова поехать в прачечную и забрать их из сушилки.
- Я съезжу, Биг, - откликается Богус, - только починю эту проклятую сетку.
- Это не такое простое дело! - кричит ему мистер Фитч, наваливаясь на грабли. - Черт бы побрал эти военные постройки!
- Сетки? - спраашвает Богус из окна.
- Весь ваш дом! - орет Фитч. - Все эти скороспелые одноэтажные коробки, построенные университетом! Постройки военного времени! Дешевый материал! Женский труд! Тюрьмы!
Нет, мистер Фитч не такой уж несносный сосед. Однако все, что хотя бы отдаленно связано с военными достижениями, выводит его из себя. Война - плохое время для Фитча; даже в те годы он был уже слишком стар, чтобы воевать, поэтому ему пришлось вести домашние бои с женщинами.
Из-за прозрачных занавесок передней двери его дома встревоженно выглядывает хрупкая жена Фитча.
- Ты что, хочешь доиграться до пятого удара, Фитч?
Внимательно осмотрев подгнившую сетку, Трампер приходит к выводу, что обвинения старика справедливы. Дерево похоже на мочалку: ячейки покрылись ржавчиной.
- Богус, - говорит Бигги, широко расставив ноги на дорожке. - Я сама починю сетку. Ты ужасно неприспособлен к таким вещам.
Трампер сползает обратно внутрь, переставляет магнитофон в безопасное место - на верхнюю книжную полку - и наблюдает, как миссис Фитч из-за своей прозрачной занавески зовет мистера Фитча домой.
Позднее Богус отправляется за пеленками. Когда он возвращается домой, его правая фара отваливается, и он переезжает ее колесом. Меняя переднюю шину, он думает о том, что хотел бы повстречать человека, который считает, будто его машина хуже. "Я бы побился с ним об заклад".
Но на самом деле Трампер думает о том, был ли кто-то в танке под крышкой люка. И был ли этот танк на самом деле? И на самом ли деле Меррилл Овертарф его видел? И еще - умел ли этот Меррилл Овертарф вообще плавать?
Глава 3
СТАРЫЕ ПРОБЛЕМЫ И КАНАЛИЗАЦИОННЫЕ НОВОСТИ
"Богус Трампер
918, Айова-авеню
Айова-Сити, Айова
20 сент., 1969
Мистеру Кутберту Беннетту
И. о. управляющего "Пиллсбери-Эстэйт"
Мэд-Индиан-Поинт
Джорджтаун, Мэн
Мой дорогой Коут!
Как ты справляешься со своими семнадцатью ванными комнатами, после того как все обитатели Пиллсбери оставили на тебя свою водопроводно-канализационную сеть?
Решил ли ты, в какой из хозяйских спален с видом на море ты проведешь эту зиму?
Бигги и я страшно благодарны за твои заверения семейству Пиллсбери, что мы не нанесли ущерба лодочному домику в Пиллсбери. Эта чудесная неделя была просто райским отдыхом, к тому же возможностью сбежать от моих предков.