Надо сказать, что и сам певец "благородной" половой любви Владимир Соловьёв недостаточно чётко отделял её от биологической её составляющей, с одной стороны, и от божественной любви – с другой. Сам его термин "половая любовь", употребляемый им без оговорки, что под ним понимается лишь духовная составляющая тяготения между противоположными полами, вводит в заблуждение. Конечно, Соловьёв не мог предвидеть, что само слово "секс", то есть "пол", начнёт вскоре означать половой акт, и ничего больше, но даже для своего времени он выражался, а значит, и мыслил недостаточно аккуратно. Из-за этого его читатели, в зависимости от настроения, могли воспринимать его "половую любовь" и как физиологию, и как божественное чувство, и у них возникало впечатление, что Соловьёв их отождествляет. На эту неаккуратность указывал, например, Даниил Андреев: "Хорошо знакомому с историей религии Соловьёву не могли не быть известны факты, показывающие, что вторжение в религиозные организации и в культ представлений о различии божественно-мужского и божественно-женского начал чревато исключительными опасностями. Понятые недостаточно духовно, недостаточно строго отделённые от сексуальной сферы человечества, вторжения эти ведут к замутнению духовности именно сексуальной стихией и кощунственному отождествлению космического духовного брака с чувственной любовью и, в конечном счёте, к ритуальному разврату".
Упрёк совершенно справедлив, хотя Соловьёв в своём осмыслении любви обращался не к образам языческих уранического и хтонического космических начал, а к образу
Христа и небесной Церкви. Если читать высказывания Соловьёва о любви, постоянно делая поправку на неточность его словоупотребления, из них можно почерпнуть много ценного. К сожалению, поправку делают большей частью не в ту сторону, в какую надо, а в противоположную. Вот пример. Восторженный почитатель Соловьёва поэт Александр Блок, чей цикл "Стихи о Прекрасной Даме" целиком вырос из образа Вечной Женственности, написал следующие строки:
И медленно пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Её упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
Как вы считаете, много здесь "секса" в современном смысле этого слова? Думается, усмотреть его можно лишь при определённой развращённости воображения, какую проявил один знаменитый наш литературовед, который воскликнул: "Как же тут нет секса, если в кольцах узкая рука!" Да, если при взгляде на узкую руку возникает похоть, то она возникнет и при взгляде на кирпичную стену. В действительности же, то есть для неиспорченного человека, здесь никакого "секса" нет и в помине. Во-первых, блоковская незнакомка бесплотна, её в кабаке никто, кроме напившегося поэта, не видит, а вожделение по отношению к призраку было бы каким-то неслыханным извращением. Во-вторых, дальше идут слова:
И странной близостью закованный,
Смотрю сквозь тёмную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
Берег и даль – тоже не лучшие объекты для вожделения. А ведь это – чистая "соловьёвщина". Отмежевание её от похоти в поэтическом переложении Блока очевидно. А трактовка "Незнакомки", а значит, и соловьёвской Вечной Женственности как секс-символа весьма устойчива.
Но если вульгаризация Вечной Женственности Владимира Соловьёва, состоящая в приписывании её образу эротизма, лежит на совести читателей и истолкователей, то видеть в ней источник высоких чувств, вспыхивающих в душе человека в любовном экстазе, склонен был сам Соловьёв, и в этом заключается основная философская ошибка его учения о любви. Вот что он говорил об этом экстазе: "Здесь идеализация низшего существа есть вместе с тем начинающаяся реализация высшего, и в этом истина любовного пафоса. Полная же реализация, превращение индивидуального женского существа в неотделимый от своего источника луч вечной Божественной женственности, будет действительным, не субъективным только, а объективным воссоединением индивидуального человека с Богом, восстановлением в нём живого и бессмертного образа Божия".
Это тщательно отшлифованная итоговая формулировка самой сути соловьёвской концепции любви, и она может вызвать только грусть. После блестящих догадок, связанных с творческим использованием категории Другого, после того как остался один шаг до метафизического обоснования образа Церкви как Христовой невесты, вдруг такое пошлое смешивание утверждения Фёдора Сологуба, будто в любовной страсти раскрывается самое высокое, что есть в человеке, и утверждения Шопенгауэра, что влюблённых приманивает, как подсадная утка, сам Господь. Видно, и на гениальных людей оказывают влияние культурные стереотипы эпохи, внушаемые с самого детства. В приведённом тексте они налицо, потому он глубоко ложен. Идеализация предмета влюблённости не исходит от Бога, ибо Бог – не обманщик. Это наша самодеятельность, наш личный самообман, с помощью которого мы пытаемся спасти и укрепить своё "я" от угрозы обезличивания его духом рода. Божественная Женственность, если трактовать её как Небесную Церковь, есть невеста только Христа, и делиться с нами теми чувствами, которые Он к ней питает, Христос не может, если бы и захотел, поскольку мы не способны не только вместить их, но даже и представить, каковы они. Святые отцы призывают нас лишь к тому, чтобы духовная составляющая нашей половой любви была подобием непостижимой нами любви Христа к Торжествующей Церкви, или Душе Мира, и говорить здесь о чём-то большем, чем подобие, например, о том, что в любви мужчины к женщине ему прямо открывается сама Божественная Женственность, было бы в такой же мере кощунством, как и эротизация этого образа.
Так, пройдя некоторый участок пути с Владимиром Соловьёвым, мы вынуждены отказаться от его дальнейших услуг в качестве проводника и найти более надёжного. А он всегда с нами и всегда готов указать верное направление. Это – Священное Писание.
"И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему. Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привёл к человеку, чтобы видеть, как он назовёт их, и чтобы, как наречёт человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарёк человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему. И навёл Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из рёбр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привёл её к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою: ибо взята от мужа. Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть. И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились" (Быт. 2, 18–25).
В этом тексте сразу бросается в глаза то обстоятельство, что Творец создал Еву не для того, чтобы они с Адамом производили потомство – если бы это было так, Библия не могла бы умолчать об этом, а тут о потомстве нет ни звука, – а потому, что Адаму в одиночестве было "не хорошо". Обратите внимание: после каждого из предыдущих дней творения Бог неизменно говорил: "Это хорошо", а тут сказал "не хорошо". Неудовлетворённость Творца была вызвана тем, что Адаму чего-то недоставало, а значит, в его существовании не было полноты. Чего же именно? Не партнёра по деторождению, а помощника, сказано в Книге Бытия. И, желая устранить неполноту, Бог стал подводить к Адаму разных животных, надеясь, что он назовёт кого-то из них помощником. Но Адам не произнёс этого слова. А если бы произнёс? Представьте, что, увидев собаку, он сказал бы: "Вот мой помощник, давайте так её и назовём". Что тогда было бы? Необходимость в сотворении Евы тогда отпала бы, хотя никакого размножения людей быть не могло. Следовательно, размножение было второстепенным, побочным делом, а главным был подбор для Адама пары, которая дополняла бы его до целого. Такой недостающей ему половиной стала "соответственная ему" жена, то есть женщина.
Вот вам и ключ к пониманию сути небиологической составляющей половой любви.
Мужчина и женщина отличаются друг от друга не только анатомически, но и психически, каждый из них имеет свои специфические особенности, как внешние, так и тесно связанные с ними внутренние. Это, можно сказать, разные существа, хотя оба принадлежат к одному виду "хомо сапиенс". Каково происхождение и в чём смысл этих различий? Некоторые феминистки истолковывают сотворение сначала Адама, а потом Евы таким образом: Бог не решился сотворить столь сложное существо, как человек, за один присест и сначала создал черновой вариант – мужчину, а потом уже окончательный, в котором учёл все недоработки первого, – женщину. По этой теории получается, что женщина совершеннее мужчины, как компьютер второго поколения совершеннее компьютера первого поколения. Не будем оспаривать этого, тем более что женщин принято называть прекрасным полом, но, если придерживаться Библии, надо признать, что Творец создал Еву не потому, что хотел улучшить человеческое существо, а потому, что Адаму было одному "не хорошо". А когда нам бывает нехорошо? Когда чего-то не хватает. Вот Бог и вложил в Еву те качества, которых не было в Адаме и которых ему не хватало, чтобы вместе они образовали самодостаточное целое, "плоть едину".