Чего, впрочем, не сделала со своей стороны Церковь, дабы голос крови Христовой, ныне пролитой, говорящей лучше, нежели Авелева (Евр. 12, 24), слышан был в сердцах ваших! Сколько раз открывались ныне пред вами писания пророческие и апостольские, и одно слово крестное, посредством разных звуков, искало согласить с собою ваши чувствования! Сколько возглашено пред вами песней, могущих питать сладкую и спасительную печаль, которая по Богу! От заветной вечери, на которой хлеб и вино преложены в тело и кровь Господню, до вечери крестной, на которой тело и кровь Господня уготованы в брашно и питие духовное; от сада Гефсиманского, где дух Великого Страдальца сражался со смертными ужасами, до сада Голгофского, где плоть Его успокоилась в объятиях гроба; от первого уязвления уст Его лобзанием Иудиным – до последнего уязвления сердца Его сквозь ребро пронзенное; от молитвы, которою Он вручал оставляемых и сиротствующих учеников Своих Богу Отцу, до молитвы, которою предал Ему собственный дух, также оставленный и сиротствующий; от крепкого гласа, низложившего иудейское полчище, до крепчайшего вопля, потрясшего землю, – сколько тайн страдания, сколько чудес долготерпения показано вам ныне в чистом зерцале слова Божия! Наконец, дабы внушить вам, что совершаемое здесь не есть одно воспоминание прошедшего, но более созерцание настоящего, ибо Агнец, закланный от сотворения мира (Откр. 13, 8), еще закалается и будет закалаться до скончания мира, – Церковь даже чувственно показывает вам плащаницу погребения Иисусова, с видимым изображением невидимого ныне тела Его, и таким образом всех здесь предстоящих поставляет вместе с Иосифом Аримафейским и Никодимом.
После сего надобно ли служителю слова пролагать иной путь к вашему сердцу, как разве указать только на то, что уже видите в совершаемых ныне тайно действиях, и сказать словами пророка Исаии: видите, как праведник умирает (Ис. 57, 1)?
Но пусть каждый из нас, христиане, войдет теперь в собственное сердце с испытанием: какое участие приемлет оно в неизреченных страданиях Божественного Искупителя? Верно ли сопровождали мы Его по всему скорбному Его пути благоговейным созерцанием и умилением? Облагаем ли мы теперь, как Иосиф, крестную наготу Его чистыми помышлениями? Приносим ли Ему, как Никодим, духовное благоухание молитвы? Не так ли только притекаем мы ко гробу Его, как гонимые ветром волны притекают к берегу и снова утекают? Может быть, при таком испытании себя, недавно произнесенные слова Исаии совсем иначе отзовутся в душах наших; может быть, многим из нас пророк сей представится стоящим между Распятым и нами, в двойном изумлении с одной стороны о неизреченных страданиях сего Божественного Праведника, с другой – о нашем несказанном равнодушии к этим страданиям: Праведник умирает, и никто не принимает этого к сердцу!
Итак, может быть, не излишне будет, если мы углубим несколько наше внимание в эти пророческие слова, чтобы хотя обличение законопреступного невнимания расположило нас принимать сердцем страдания и смерть нашего Спасителя.
Смотрите, взывает дивящийся Пророк; вот зрелище, которому отнюдь не надлежало бы представляться в роде человеческом, и которого никто не должен пройти без внимания, когда оно уже представляется: праведника нет более. Праведник умирает!
О чем он говорит? – вопрошали без сомнения иерусалимляне, услышав восклицание Исаии, так как, вероятно, и ныне, при повторении слов его, некоторые спросят: о чем он говорит? О кончине ли некоего благочестивого и добродетельного мужа? Так тут еще нет ничего необычайного, ибо мы смертны все, как грешные, так и праведные? Или о нечаянной и несчастной смерти праведного и невинного человека? Но и такие случаи не столь редки, чтобы можно было исследовать и оплакать каждый из них, а удивляться им было бы бесполезно. Или, наконец, дело идет о том, что число добрых и благонамеренных людей непрестанно уменьшается? Но жалобы на это столь давни, что могут служить доказательством одинакового с давних времен состояния человеческого: люди – всегда люди; всегда видно в них не столько совершенств, сколько слабостей и недостатков. Так обыкновенно рассуждают сыны века сего, или, лучше, так они осуждают пророка грозной для них истины прежде, нежели уразумели его. И как разуметь им? Они, как изъясняет тот же пророк, занимаются множеством собственных дел, которые непрестанно влагают в их руки суета и роскошь, а для исследования дел провидения Божия не имеют и времени. И цитра и гусли, тимпан и свирель и вино на пиршествах их; а на дела Господа они не взирают и о деяниях рук Его не помышляют (Ис. 5, 12).
Да не будет нам, христиане, настолько слепотствовать, или столь лукавое иметь око для дел Господних. Будем взирать на происходящее пред нами не в искусственные стекла, увеличивающие или уменьшающие предметы по требованию наших страстей, но простым оком, да видим всякое событие так, как оно исходит из рук Провидения.
Праведник умирает! – взывает пророк. Не будем заботливо исследовать, о потере ли одного из великих действователей царствия Божия говорит он, или о мученической кончине многих верных рабов Божиих, или вообще об уменьшении на земле праведных и умножении нечестивых, или точно, как думают некоторые учители Церкви, о крестной смерти единственного под солнцем Праведника Иисуса. Давая словам Исаии самое простое значение, мы должны принять их с тем же чувствованием необычайности, с каким и произнесены они. Как? Праведник умирает ? надлежало бы погибнуть грешнику. Хранит Господь всех любящих Его, а всех нечестивых истребит (Пс. 144, 20). Кровожадные и коварные не доживут и до половины дней своих (Пс. 54, 24). Ужасен конец неправедного рода (Прем. 3, 19). Как праведник умирает ? Если, по слову самой Истины, и ни один воробей не упадет на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены (Мф. 10, 29–30) и ни один из них не погибнет (Лк. 21, 18), то может ли Царь неба и земли без внимания уронить дорогой камень из собственного Своего венца, и оставить его на попрание? А если уже и праведник умирает, то что в конце будет с грешниками? Таковы естественно размышления, которыми, подобно грому, поражает нашу беспечность эта грозная весть, яко праведник умирает.
Долго бы конечно естественному разуму искать ключа к разумению сего необычайного в царствии Божием явления, в котором вышние силы находятся, по-видимому, в споре сами с собою. Слово Божие озаряет светом эту тайну Провидения, и светом столь же ужасным оку грешника, как самый мрак, в котором она предстала ему прежде. Праведник умирает! – вопиет Исаия; мужи благочестивые восхищаются от земли! Но почему, пророк Божий, творит или попускает Господь это страшное дело? Пророк отвечает: праведник восхищается от зла (Ис. 57, 1). Что значит: от зла ? Или от лица зла, совершаемого человеками, от которого праведные более иногда страждут в жизни, нежели в смерти, даже мученической; или от лица другого зла, которым правосудный Бог от времени до времени карает и прекращает зло, совершаемое человеками? Как благоугодивший Богу, – так изъясняет премудрый нечаянную кончину праведника, – он возлюблен, и, как живший посреди грешников, преставлен. Ибо душа его была угодна Господу, потому и ускорил он из среды нечестия (Прем. 4, 10, 14). Я приложу тебя к отцам твоим, глаголет сам Бог Иосии царю, и ты положен будешь в гробницу твою в мире, и не увидят глаза твои всего того бедствия, которое Я наведу на место сие (4 Цар. 22, 20). Так и каждый раз, когда мы видим или слышим, как праведник восхищается, мы должны видеть перст, или слышать глас Провидения, или обличающего зло греха, от которого праведный, как от смертоносной раны, восхищен к вечной жизни, или угрожающего злом наказания, от которого был он оградою. Праведник восхищается от зла. Бытие праведников между людьми есть тайное слово Провидения, внятно некогда слышанные Авраамом: не истреблю целого града ради десяти: как только хотя бы один праведный вземлется, Господь перестает говорить (Быт. 18, 32–33), и погибель висит над головами многих. Праведник восхищается от зла.
Есть еще надежда, когда праведный вземлется, и мир чувствует свою потерю. Тогда мир имеет случай лучше узнать людей, которых не был достоин (Евр. 11, 38), устыдить примером их лицо зла, в нем господствующего, и покаянием отвратить лицо зла, ему грозящего. Но что, если окаменелые сердца и не чувствуют страданий невинного, и не сокрушаются погибелью праведного, и совсем не примечают, до какой безвестной малочисленности не стало праведного (Пс. 11, 2)? Это значит ( не стало ), что зло греха повсеместно и неисцельно, а потому и зло казни близко и неизбежно. Сие-то истинно гибельное состояние человечества видит пророк и вопиет с изумлением и ужасом: праведник умирает, и никто не принимает этого к сердцу!