Размышляя об этом милостивом слове Христовом кающемуся разбойнику, приступим и мы к Нему с усердным покаянием, исповедуя грехи свои подобно тому, как и благоразумный разбойник не скрыл своих грехов, но исповедал, что по заслугам и за грехи он страдает. Кроме того, он исповедал еще и то, что Сын Божий был неповинен, и веровал, что Он не просто человек, но Господь. К Нему и вопль свой он направил, потому что верил в Него, как в Царя и Господа Бога Истинного. Поэтому и казнь, учиненная над ним, была вменена ему в наказание за его грехи, и отошел он, по словам Господа, в Его царство. Итак, возопием к Нему с покаянием и мы, подобно разбойнику: Помяни меня, Господи, когда приидешь во Царствие Твое! (Лк. 23, 42)
Четвертое. Иисус, видя стоящих при Кресте Мать Свою и ученика, которого Он любил, говорит Матери Своей: "Жено! Это сын Твой". Потом говорит ученику: "Это Матерь твоя!" (Ин. 19, 27). Здесь приведу слово святого Иоанна Златоуста о распятии Господнем, на плач Пресвятой Богородицы. "Почему нестерпимо страдала Мать, родившая Пречистого? По какой причине?! Потому, что Она Мать! Какое жало не язвило душу Ее?! Какие стрелы не пронзили сердце Ее? Какие копья не истерзали все существо Ее! Потому и удержаться не могла Она с подругами, предстоящими с Ней около Креста, соболезнующими и плачущими с Ней о несчастии, не могла Она стоять даже и недалеко. Не имея сил стерпеть сердечного содрогания и желая слышать последние слова возлюбленного Сына Своего, припала к Нему и, стоя при Кресте и рыдая, со стоном восклицала: "Что значит этот ужас, нестерпимый для очей Моих, Владыка Мой? Что сие чудо, затмевающее свет солнечный, о Сын Мой? Что сие недоуменное таинство, сладкий Иисусе? Не могу видеть нагим Тебя, одевающегося светом, как ризами! А ныне что вижу Я? О Твоей одежде воины жребий метают, о той одежде, которую соткала Я Своими руками. Терзается душа Моя, видя Тебя висящим посреди всей вселенной на высоком древе между двумя злодеями. Одного Ты в рай вводишь, являя образ языческого обращения, а долготерпишь другого хулящего, являющего образ ожесточения иудейского. О зависть! Ты всех праведных, живших от века, обошла и коснулась Моего Сладчайшего Чада. О премирные и бесплотные Силы! Сойдитесь со Мной и рыдайте. О солнце! Сострадай Чаду Моему; претворись во мрак, ибо уже скоро под землю сойдет свет очей Моих. О луна! Сокрой лучи свои, ибо уже во гроб входит заря души Моей. Куда скрылась красота Твоя, прекраснейший из всех сынов человеческих (см. Пс. 44, 3)? Как померкла светлость очей Твоих, око, иссушающее бездны?" Сказав это, Богородица изнемогла и, стоя пред Крестом, закрывая руками Свое лицо, в отчаянии недоумевала. Иисус же, склонив главу Свою к правой стороне и тихо отвернув уста, произнес: Жено! Это сын Твой, показывая на Своего ученика Иоанна Богослова. Размышляя обо всем этом, правоверная душа, со слезами молись Богу, говоря: "Господи, помилуй".
Пятое. После этого Иисус, зная, что все уже свершилось, сказал, да сбудется Писание: Жажду (Ин. 19, 28). Сосуд же, полный уксуса, стоял вблизи. Воины, наполнив губку уксусом, надели ее на трость и пододвинули к Его устам. Вспоминая это, с умилением сердца воскликнем к Нему: "Распятый ради нас, Христос Спаситель наш, сладость наша, напои нас от обилия дома Твоего питием сладости, и когда придешь судить со славою, да насытимся, как явится слава Твоя. Здесь же не презри нас, алчущих и жаждущих, но сподобь нас быть достойными причастниками Пречистых Таин Тела и Крови, которую Ты за нас пролил, сделай нас достойными и не осужденными во веки веков".
Шестое. Когда Иисус принял уксус, Он сказал: Совершилось! (Ин. 19, 30). Вспоминая это слово, говори так: "Христос, Спаситель и Искупитель наш! Сделай нас совершенными пред Тобой, чтобы, ходя путем заповедей Твоих, мы были совершенными в добрых делах и услышали бы сей превожделенный призыв: Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира (Мф. 25, 34).
Седьмое. Громко воскликнув, Иисус сказал: Отче! В руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23, 46). Сказав же это, Он, преклонив голову, испустил дух. Здесь, святое богомыслие, размышляй так. Кто предал дух? Сын Божий, Создатель наш и Искупитель наш. Поэтому с великим желанием сердца вещай к Нему: "Когда придет страшный час разлучения души моей от тела, тогда, Искупитель мой, прими ее в руки Твои и сохрани ее свободной от всяких бедствий, да не узрит душа моя мрачного взора лукавых демонов, но да спасенной пройдет все мытарства сии. О, Спаситель наш! Мы твердо надеемся получить это от Твоего человеколюбия и милосердия".
Покольку тогда была пятница, то чтобы не остались на кресте тела в субботу, ибо та суббота была день великий (Ин. 19, 31), иудеи молили Пилата, чтобы перебили повешенным голени и убрали их. Воины же, придя, первому перебили голени, а потом и другому, распятому со Христом. Иисусу же не перебили голеней, ибо увидели, что Он уже умер, но один из воинов пронзил Ему копьем ребро, и тотчас истекла Кровь и вода: Кровь на освящение наше, вода же на омовение. Тогда вся тварь поразилась страхом, видя мертвым и висящим на древе Жизнь всяческих. Тогда Иосиф Аримафейский пришел просить Тело Иисусово и, сняв его с древа, положил во Гробе новом. Воскресни, Господи Боже наш, и избави нас имене Твоего ради (Пс. 48, 27).
Плач на погребение Христово
Куда Ты идешь несомый, Сладчайший Иисусе? Куда идешь от нас, Надежда и Прибежище наше? Куда скрываешься от очей наших, Свет наш, незаходимое Солнце? Как познаешь закат Свой?
Остановитесь, носящие Того, Кто весь мир носит на длани! Остановитесь, носящие Того, Кто понес бремя греховное всего рода человеческого! Носящие, остановитесь, видя на Кресте Того, Которым солнце и луна поставлены на своем месте.
Не возбраняйте нам, детям, приходить к Отцу, хотя бы уже и умершему. Не возбраняйте чадам плакать об общем Родителе всех, Который породил нас Своею Кровию! Дайте пролить хоть немногие слезные капли над Тем, Кто источил потоки Крови Своей от всего Тела для нас и воду с Кровью из ребер Своих. О, что я вижу? Страшное, ужасное видение! О, что я вижу! Вижу то, чего не видели очи праотцев от начала веков. Кто ведь когда-нибудь видел Бога обнаженного, избитого, увенчанного тернием, напоенного уксусом с желчью, израненного гвоздями и копием и умершего? Ужаснитесь о сем боящиеся неба, и да содрогнутся основания земли (Иер. 2, 12).
Что я вижу? Вижу Бога бездыханного, Жизнодавца мертвого, Свет помраченный, Сладость огорченную, Прекраснейшего всех сынов человеческих (Пс. 44, 3); вижу вид не величественный: Он был презрен и умален превыше всех сынов человеческих (Ис. 53, 3).
Вижу Пречистое, Преблагословенное Тело Христа моего, неизреченно рожденное от Пречистой, Преблагословенной Девы, Тело – все окровавленное, все израненное, растерзанное как вретище, не имеющее целости с ног до головы.
Изранена пречистая глава, та глава, которая своею премудростью все устрояет, всем управляет и дивные удобства изобретает отчаянному человеческому спасению, эта глава до мозга ранена острыми терновыми шипами. Ныне видим Слово Божие, попавшее в терние, и терние, взросши, подавило его (Мф. 13, 7). Ныне мы видим исполнение древних слов Бога к человеку, сказавшего: Проклята земля за дела твои, терния и волчцы произрастит она тебе (Быт. 3, 17–18). Вот окаянная земля возрастила терние на главу моего Иисуса!
Потемнели очи, те очи, которые милосердно смотрели на всех, от светлого взгляда которых радовались любящие Его, утешались печальные и обращались в покаянии грешные: эти очи залиты слезами и Кровью и смежены мертвостью.
Потемнело лицо пречистое, пресветлое, боговидное, которое, осияваемое на Фаворе славой Божества, сияло как солнце. Это лицо ныне оплевано, бесчестится, ударяется сильной рукой и исполнено синевы: исчезла красота Твоя, Прекрасный, Прелюбезный!
Уста пресладкие, из которых истекал поток небесной сладости, слова, сладчайшие меда и сотов, умолкли, огорченные уксусом и желчию. Умолк язык богоглаголивый, умолкла гортань Божественного гласа, положено молчание на слово Божие. Кто же утешит плачущих? Кто словом исцелит больных и воскресит мертвых? Кто скажет грешнице: Прощаются грехи ее многие (Лк. 7,47)?
Изранены руки, от прикосновения которых содрогалась смерть, которые были целебным пластырем для всех недугов, в которых до изобилия умножились малые хлебы для насыщения тысяч народа. Эти руки, израненные длинными железными гвоздями, посинели от связывания. Руки, создавшие человека, человеком же бесчеловечно измучены.
Изранены ноги, которые ходили по водам, как посуху, у которых известная всем грешница, умывши их слезами и отерши волосами главы своей, получила прощение многих грехов своих; те ноги, у которых если сподобится кто быть подножием, тот будет выше всего мира. Эти ноги тоже были пронзены насквозь длинными железными гвоздями, так что ноги Его омочились в Крови.
Пронзены живоносные ребра Тому, Кто из ребра создал помощницу праотцу нашему Адаму. Ныне Он, Жених Небесный, создает Себе из ребра Своего возлюбленную Невесту, нам же любезную Матерь, Церковь Свою Святую, чтобы породить многих чад водою и Духом (см. Лк. 3, 16).
Господь наш назвал Себя Дверью, говоря: Я – Дверь: кто войдет Мною, тот спасется (Ин. 10, 9). И еще сказал: Стучите, и отворят вам (Мф. 7, 7). Но уже не нужно стучать в нее, ибо рука воинская толкнула ее и широко открыла: Один из воинов копьем пронзил Ему ребра (Ин. 19, 34). Вот открыта уже эта Дверь: всякий желающий пусть войдет в нее и выйдет, и пажить найдет (Ин. 10, 9).