Эрл купил себе гроб и… отправился в кругосветное путешествие. Он пил виски, курил (поняв слова притчи буквально), объедался и развлекался ночи напролет. Он попадал в страшные бури, дважды тонул, поймал акулу – и вернулся домой здоровым!
Идриса поразила эта история и он еще сильнее заинтересовался жизнью и творчеством великого поэта. Этот великий поэт и суфий был открыт западному миру в 1859 году, когда поэт и переводчик Эдвард Фицджералд, влюбленный в его стихи, издал первую книгу "Рубайят Омара Хайяма". Книга не пользовалась успехом, пока с ней совершенно случайно не познакомились популярнейшие тогда поэты Суинберн и Россетти. Они были поражены, они были вдохновлены и пропагандировали свое открытие на каждом шагу. Имя Хайяма стало модным, на Западе начался настоящий бум – только в Америке тиражи его изданий превысили тиражи всех поэтов.
Этому способствовала и аура тайны вокруг имени поэта – ведь при жизни он был известен только как великий астроном и математик, а о том, что он пишет стихи, никто не знал; ни одной, написанной лично им строчки, не сохранилось. Несколько четверостиший, авторство которых приписывалось Хайяму, впервые были обнародованы лишь через тридцать лет после его смерти. Через несколько лет открылось еще несколько. А через триста с небольшим лет в течение одного десятилетия были открыты рукописи с сотнями его рубаи!
До сих пор не обнаружено подлинных доказательств, что авторство всех пяти тысяч открытых на сегодняшний день рубаи принадлежит именно ему. Некоторые исследователи говорят, что доказано авторство только шести рубаи; другие настаивают на числе двенадцать; третьи утверждают, что Хайям точно написал 180 рубаи… А некоторые даже считают, что эти рубаи не могут иметь одного персонифицированного автора, что это все народное персидское творчество; такого мнения придерживался, например, знаменитый британский профессор-востоковед Лоренс Пол Элвелл-Саттон (позднее ставший одним из самых непримиримых оппонентов Идриса Шаха). Он писал: "Персидская поэзия, одна из самых богатых поэтических литератур мира, известна Западу в значительной степени благодаря личности автора, не написавшего за свою жизнь ни единого стиха".
Но Идрис видел красоту стихотворных строк, мистические глубины, намного более важные, чем простая бытовая мудрость.
Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?
В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим.
Как много чистых душ под колесом лазурным
Сгорает в пепел, в прах! А где, скажите, дым?
Изучение сокровищниц мировой философии, истории, права, латыни не отдалило Идриса от его духовных корней, напротив, его необъяснимо потянуло к истокам. Он вспомнил сказки Симлы и истории, слышанные от бродячих дервишей. И рука сама потянулась к бумаге. Идрис начинает писать свои суфийские истории, похожие на сказки, но пока показывает их только отцу, полагаясь на его авторитет публициста и писателя. И тот, перелистав тонкую тетрадь, заполненную торопливым почерком, наползающим на края, внезапно для себя оказался в неведомом мире и неведомом времени, с людьми, которые не имели имен, а назывались просто "юноша", "ученик", "учитель", "женщина", "старец", "шейх". Он понял, что у Идриса несомненный талант рассказчика. А возможно, и более значительный талант – видеть окружающие жизненные ситуации духовным взором, отметающим шелуху условностей и обнажающим реальность, как она есть.
Возможно, именно тогда Идрис наконец почувствовал, что надо возвращаться к корням, истокам религиозности своей семьи – для него истинная жизнь открывалась только в суфизме. Но как же найти Знание самостоятельно, ведь дойти до понимания истины в одиночку было невозможно?
И он поразил семью сообщением о том, что бросает университет. Существует версия, что Идрису во сне было сообщено, что ему надо отправиться в пустыню, а затем в горы и найти там людей, обладающих тайным знанием, которые посвятят его.
Отец довольно спокойно отнесся к заявлению Идриса о том, что тот не видит необходимости в дальнейшем академическом обучении, а хочет прежде всего найти свой собственный путь.
– Но на что ты собираешься жить? Кем ты будешь работать, если ты не сдашь выпускные экзамены? Ты серьезно обдумал свое решение?
Идрис после непродолжительного молчания ответил отцу, что пока он не определился с выбором того, что ему необходимо предпринять для выбора своего предназначения, не согласится ли отец принять его на работу в одно из своих торговых представительств. И отец дал ему свое согласие и благословение.
Идрис впервые расставался с семьей и отправлялся в одиночное плавание по реке жизни. Он в последний раз попрощался с просторными светлыми аудиториями своего колледжа Сент-Катрин и отправился в Уругвай.
Несмотря на его дар предвидения, вряд ли он мог предполагать, что хотя он и не закончил Оксфорд, но спустя несколько десятилетий этот университет, как и многие другие английские учебные заведения, включит написанные им книги в свои учебные планы для обязательного прочтения.
Мир в помощь суфию
...
Один из Мастеров Пути сидел во главе собрания, когда один ученик вышел вперед и сказал:
"С чем можно сравнить положение учителя в мире? Я имею в виду, какова его связь с тем, что происходит в мире, и насколько он зависим от происходящих событий?"
Учитель отвечал:
"Учитель живет в миру. Он живет в нем и работает за его пределами. Мир отвергает его и в то же время помогает ему, все из-за особой природы Мастера. Впрочем, об этом говорится в истории Юноши, Чей Секрет Нельзя Раскрывать".
* * *
Жил-был некогда юноша, который хотел служить человечеству. В отличие от многих таких же, он хотел делать это не потому, что был тщеславен; а это значило, что его служение могло быть принято и он мог преуспеть в этом деле, так необходимом человечеству.
Однажды ему приснился сон, и во сне он был предупрежден, что если он отправится помогать кому-то, то он причинит людям еще больше вреда, так как они будут противостоять ему и сделаются еще более жестокими. Ему было сказано, что он должен скрывать ото всех свое желание до поры, но он может говорить, что у него есть секрет, который никому нельзя рассказывать.
Юноша начал с того, что рассказал своим родителям, что имеет секрет, который не может им рассказать, и вскоре так им надоел, что, когда он решил уйти из дома искать счастья, никто особо не возражал.
Он нанялся на работу в конюшню в городке неподалеку и успешно там работал, пока хозяин не услышал, что у парня есть секрет, который никто не должен знать. "Скажи мне, иначе будешь бит!"
Юноша отказался, и хозяин побил его палкой и бил до тех пор, пока проезжавший мимо купец не спас его и не взял к себе в слуги.
Они много путешествовали и наконец прибыли в столицу. Все было хорошо, пока юноша не обмолвился, что обладает секретом, который никто не должен знать до времени. Купец, естественно, попытался выяснить, что за секрет скрывает юноша, и когда ему это не удалось, он вышвырнул нашего героя на улицу, подозревая его в безумии и неверности.
Случилось так, что в это время по улице проезжал премьер-министр той страны. Король был при смерти, и, по обычаю той страны, министр должен был ездить по улицам и искать нового короля по признакам, которые определяли мудрейшие.
Когда он проезжал мимо купеческого дома, он увидел, как юношу вышвыривают из дома, и услышал, как тот закричал: "Я все равно не открою свою тайну, пока не придет время!"
И это была та самая фраза, которая указывала на короля. Он привел юношу к постели умирающего короля, и тот спросил его, не согласен ли он принять корону. "Я согласен, ваше величество, – сказал юноша, – так как моя Тайна состоит в том, что я не смогу помогать людям до тех пор, пока не стану могущественным, как король!"
Идрис Шах. Искатели истины
Выбор не своего пути
Нам всем не следует забывать наставления великого мудреца Абу-ал-Хасана Кхиркани, записанные в Поминаниях Святых Аттара: "Все люди этого мира имеют определенную судьбу. Однако развитые духовно получают то, чего нет в их судьбе". И судьба Идриса подразумевала для него нечто большее, чем должность торгового представителя в Уругвае, чем работа в пыльной и прокуренной конторе вместе с двадцатью клерками, среди пыльных картонных папок с завязками, кипами валяющихся на столах и полках, поднимающихся до потолка высокой комнаты.
Сама страна ему очень понравилась. Он усовершенствовал здесь свой испанский и говорил на нем с изяществом, подучил португальский и легко находил общий язык с прогуливающимися под музыку на городской набережной жителями Монтевидео. Здесь были прекрасные антикварные лавки, полные самых невероятных вещей, возможно, именно здесь началось увлечение Идриса антиквариатом, продлившееся всю его жизнь.
А какой замечательный карнавал здесь проводился в феврале! С ним не сравнится даже бразильский: город на три дня погружался в праздничное безумие, заполняя улицы сияющими и переливающимися платформами с танцовщицами и музыкантами, сверканием фейерверков и гулом ярмарок.
Уругвайцы были добродушны и приветливы и почти пристрастили его к чаю матэ (Mate Tea – напиток, изготавливаемый из сухих листьев вечнозеленого тропического дерева), употребление которого здесь является ежедневным ритуалом.
Правда, январская жара, поднимающаяся порой до 38 градусов, казалась утомительной, но дневной бриз с океана приносил облегчение.