– Вот так всегда, – расстроился Кришна, – призываете меня, только когда к стенке прижмёт. То ли дело православные – эти по любви своего Бога призывают, а не тогда, когда в нужнике на морозе застрянут.
– Так я тоже могу их Бога призвать! – обрадовался индус. – Может, у него программа не сбоит?
– Не получится, – цокает языком божество. – Он – Бог любви. Призовёшь Его не по любви – вообще пол под тобой провалится, и утонешь в дерьме.
Подумал индус и говорит:
– А я его не по прошлой любви призову, а по будущей! Если Он меня от холодной смерти в нужнике спасёт, разве я Его не полюблю? – И как запоёт: – Рождество Твое, Христе Спасе, ангелы поют на небесех, и нас на земле сподоби чистым сердцем Тебе славити!
А тётя Лиза стоит на службе. Внешне-то она вроде как радуется, что Бог во плоти родился, но в душе переживает, что замёрзнет насмерть темнолицый воришка. Только в разгар рождественской службы храм покидать – грех немаленький.
"Лучше уж тако́й грех на душу взять, чем человека, пускай даже иноверного расхитителя святынь, лютой смертью заморозить!" – не выдержала просфорница и бегом из храма прямо к сортиру. Отодвигает шпингалет, а индус выскакивает, ей на шею бросается и кричит:
– С Рождеством тебя, матушка! – А потом дверь сортира захлопывает и шпингалет поворачивает.
– Ты чего? – удивляется тётя Лиза.
– Этого не выпускайте! – просит индус. – Пусть ещё дерьмо понюхает, раз ничего-ничегошеньки не может!
– Беса-то, который из тебя вышел? – улыбается тётя Лиза. – Да ни в жисть не выпущу! Ему там самое место!
И пошли они в великой радости – петь хвалу Богомладенцу Иисусу, Господу нашему.
Чудеса на Пасху
Жил-был батюшка, который не верил в воскресение мёртвых. Казалось бы, духовное звание обязывало верить – а он не верил.
И вот как-то запретили его в служении на три года. Не за маловерие, а за то, что бесов без благословения по монашескому чину изгонял. Ну, батюшка взял да и запил.
Пост великий начался, а он пьёт. Благовещенье приспело – а он пьёт. Уж Великая Суббота настала, а наш батюшка сидит на кладбище, на могилке жены, и водку глушит.
А Христос тем временем по традиции в ад спустился и всех праведников оттуда стал выводить. Видит батюшка Авраама с Саррой, видит Исаака с Ревеккой, видит царя Давида со всеми своими жёнами и наложницами. Все ему ручкой машут, улыбаются и на небо вслед за Христом восходят.
Батюшка им тоже ручкой помахал и мигом со страху протрезвел. Думал, у него "белочка" начинается – в воскресение-то он не верил. Разбил он бутылку с остатками водки о могильную плиту и давай себя по щекам ладонью со всей силы хлопать. "Ну всё, – думает, – пора к нормальной жизни возвращаться!"
Вдруг слышит страшный такой скрежет – вся кожа мурашками покрылась. А это плита могильная отодвигается. Из-под неё рука высовывается и давай по краю могилы шарить. Батюшка хотел было бежать, что есть духу, да ужас его к месту пригвоздил. И слышит он голос своей жены покойной:
– Ты мне руку, старый дурень, подашь? Или я должна сама из ямы выбираться?
Го́лоса этого батюшка никогда не смел ослушаться. Протянул руку и вытащил свою супругу из могилы.
А она молодая такая, румяная, вся сияет от радости и пасхальный тропарь напевает. Ступила на невидимую лестницу и вслед за последней наложницей Давида стала на небо подниматься. Но в последний момент обернулась и говорит:
– До чего же ты, отче, себя довёл! Сначала в воскресение не верил, потом бесов за деньги стал изгонять, а теперь за бутылку схватился! И не стыдно тебе?
– Стыдно, – понурился батюшка.
– А коли стыдно, так собери волю в кулак и заставь себя поверить! А мы там все за тебя молиться будем. Запомни: маловерие от слабоволия!
И ушла на небо.
А батюшка всю пасхальную ночь у пустой могилки просидел и проплакал. Да и в могилку пару раз слазил – чтобы наверняка удостовериться…
Так случилось, что правящий архиерей на утреннюю литургию как раз в местный храм служить приехал. Выходит из храма радостный, направляется к своему сверкающему на солнце лимузину и видит: бежит к нему здоровущий мужик с всклокоченной бородой и изрядно выпачканный в земле. Владыка сходу и не узнал в нём своего подопечного!
Иподьяконы как увидели огромного мужика неадекватного – все со страху поразбежались, как тараканы. А наш батюшка сгрёб архиерея в охапку и давай целовать, а сам слезами заливается.
– Ты чего это, отче, уж не запил ли? – принюхивается владыка, распознав наконец, с кем имеет дело. Но запаха алкоголя – нет как не было.
– Христос воскре́се из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробе́х живот даровав! – орёт батюшка ему в ухо.
– Воистину воскресе! – отвечает владыка.
– И жёнушка моя воскресла, молодющая! На моих глазах вместе с наложницами царя Давида в Царство Небесное вошла!
Тут архиерей сразу всё и понял. Посадил батюшку к себе в лимузин и повёз в свою резиденцию. Разорвал у него на глазах указ о запрещении в служении (он ещё в делопроизводство не пошёл) и обнял как брата во Христе.
Вот такие бывают чудеса на Пасху!
Не только крысы
Жил-был один православный. И завёлся у него в освящённом загородном доме барабашка. Что ни ночь: "тук-тук-тук", "хр-хр-хррр" слышится то из шкафа, то из стены. Православный шумные места крестит и святой водой брызгает, но нечистый не унимается.
"Наверное, освящение слетело, – думает православный. – Как давеча прошивка у моего лопатника". И вызвал священника переосвятить свой домишко о трёх этажах (если не считать цокольного с сауной).
Священник упарился, пока все этажи освятил да ладаном обкурил, но был щедро вознаграждён за безропотность.
Однако в первую же ночь после переосвящения: "тук-тук-тук", "хр-хр-хррр" послышалось из шкафов и стен с новой силой. Ни свет ни заря звонит православный священнику и обвиняет, что тот плохо свою работу сделал.
– Ты когда, голубчик, последний раз исповедовался и причащался? – спрашивает священник.
– В прошлом месяце.
– В общем, приходи сегодня на литургию, исповедаешь мне все, даже самые тайные грехи, и я тебя, так уж и быть, без говения причащу, в связи с особыми обстоятельствами. Глядишь, стуки-хрюки твои прекратятся.
Православный расстарался, всю семью свою на исповедь и причастие привёл – чтобы уж наверняка от нечистого избавиться. Исповедовались до глубины души, причастились, благодарственные молитвы прочитали, счастливые все.
Однако как только ночь настала: "тук-тук-тук", "хр-хр-хррр" возобновилось с прежней силой. Православный – к священнику. Вместе к благочинному поехали. Благочинный подумал-подумал и говорит:
– Крысы!
– Да, грешны мы, кто ж спорит, – понурились священник и православный. – Но делать-то что теперь?
– Да не вы крысы! – смеётся благочинный. – Крысы в доме завелись, а они ладана не боятся в отличие от бесов. Надо ультразвуковых отпугивателей по всему дому наставить – и не будет больше никаких стуков и хрюков!
Православный благочинному в ноги поклонился и отправился закупать отпугиватели. Десять штук накупил для верности. А потом на птичий рынок заехал и котяру здорового приобрёл, форменного мейн-куна. Фактически за бесценок отдали да ещё рекомендательное письмо вручили, где написано, что котяра – крысолов с большим стажем.
Расставил православный отпугиватели по всему дому, врубил их на полную мощность, котяру специально ужином не покормил и на охоту выпустил. А сам спать лёг со спокойной душой.
Посреди ночи просыпается: "тук-тук-тук", "хр-хр-хррр" слышится отовсюду, как раньше. Плюс ещё громко кот завывает от голода и отпугиватели противно стрекочут, даром что ультразвуковые. Православный чувствует – ещё чуть-чуть, и свихнётся он от этой мегаозвучки. Вскочил в автомобиль – и к священнику. Будит его в утренних сумерках и горькие слёзы льёт.
Священник за сердце схватился.
– У меня идеи иссякли, – говорит. – Не к владыке же по такому поводу обращаться. Видно, нет тебе Божьей воли в этом доме жить, а надо его продать и себе какой-нибудь поменьше купить – без сауны и цокольного этажа. Разницу в цене на благотворительность отдай – тогда уж точно тебя Господь от нечистого избавит.
– Нет уж! – возражает православный. – Не буду я ближнему такую свинью подкладывать! Где гарантия, что барабашка исчезнет, если я съеду? И вообще, я этот дом, можно сказать, по брёвнышку складывал – не расстанусь я с ним, пока жив.
– Ну тогда меня отныне не буди! – рассердился священник. – Я ничем больше помочь не могу.
На следующую ночь, как только стуки и хрюки раздались, вскочил православный с постели и давай истово молиться. Час молится, другой – тук-туки как будто бы потише стали. Потом и вовсе прекратились. Однако наш герой всю ночь до рассвета на молитве простоял.
С тех пор так и делает: если хочет, чтобы стучать перестало, встаёт и акафисты читает. А ангел, который его на молитву поставлен побуждать, рад-радёшенек – тотчас рядышком пристраивается, чтобы икосы исполнять.
Люди, запомните раз и навсегда: не только крысы не боятся ладана!