6
Когда явился У Саньлян, я напрямик спросил, сколько он хочет получать в год, и он тут же заявил: "Шестьдесят тысяч". Вообще-то я хотел назначить ему сто, но раз говорит шестьдесят, пусть будет шестьдесят, похоже, аппетиты у человека действительно не так велики. Ладно, передадим ему в пользование праворульный "ниссан", он из последней контрабандной партии, и переделывать его на левый руль нет смысла. Если через год все праворульные признают негодными, на этой все равно поддельные гуандунские номера. На партии из восьми машин они еще не заменены на номера нашей провинции, слухов ходит много, уже не заменишь. Так что половину продал, половину подарил друзьям, тоже по тридцать-сорок тысяч юаней. Друзья поездили, на дорогах одно невезение, как контрольная служба их выявила, они от машин и отказались. Так или иначе, без местных номеров за эти машины почти ничего не выручишь. Последнюю никому подарить не удалось, так и осталась в гараже компании по обновлению автомобилей, совсем неиспользованная. Сначала собирался дать У Саньляну "хонду" – генеральный директор "Лаобинчэна" все же должен на "хонде" ездить, – ну а раз у этого паршивца аппетиты умеренные, пусть покатается на этой колымаге "ниссане". Попадется контрольной службе – и ладно, тогда и "хонду" получит. К тому же, если у этого паршивца машину конфискуют, наверняка совесть будет мучить, что конфисковали у него. А если взвалить на него, человека культурного, эти угрызения совести, меньше глупостей делать будет. Ведь "Лаобинчэн", в конце концов, основное предприятие компании, и он с этими угрызениями станет покладистее. Видать, ему никогда еще не предоставляли личную машину – на лице радость бесконечная, и знай себе повторяет: "Спасибо, шеф, спасибо".
Поняв, что беседу нужно заканчивать, я велел ему отправляться к Хэ Жэньцзи. И в напутствие сказал:
– Хэ Жэньцзи тебя порекомендовал, так что смотри не подводи его. На том участке головной компании, куда тебя назначил гендиректор Хэ, надо работать как следует, иначе спрошу с вас обоих.
Перепуганный У Саньлян удалился.
Еще оставалось время, и Ду Цзюаньхун принесла подарки тайваньского коммерсанта: какой-то переливающийся красным камень и нечто вроде каменного яйца. По ее словам, Ван Дунфан сказал, что его добывают на Тайване, это очень редкий и дорогой декоративный минерал – розовый камень. На Тайване он очень ценится, этот экземпляр стоит тысяч тридцать тайваньских долларов, не меньше. Цветом напоминает красную розу, нежный и изящный. Если положить на подставку из красного дерева и поместить под окно на резную композицию из корней, будет смотреться очень красиво.
– А это яйцо динозавра, – указала Ду Цзюаньхун на желтовато-серое каменное яйцо, – такие добывают в провинции Хэнань, и стоит оно две тысячи юаней. Я не очень-то разбираюсь в окаменелостях, но динозавры известны давно.
– Яйцо динозавра – и всего две тысячи юаней! Чтобы наши китайские сокровища, мать-перемать, почти ничего не стоили! – возмутился я. – Наверняка такой камень есть и у нас в Китае, скажи управляющему Вану, пусть поинтересуется. А найдет, надо встретиться с этим тайваньцем.
– Управляющий Ван уже подсуетился, – сказала Ду Цзюаньхун. – У нас в ювелирной компании главный геолог раньше трудился в провинциальном управлении земельных угодий и добычи полезных ископаемых, тридцать лет проработал экспертом по горнорудным запасам и прекрасно разбирается в камнях со всей страны. Так вот он утверждает, что камень этот в петрологии известен как родонит, в наших провинциях его совсем немного, и красноватый оттенок не такой, как у розового камня, а бледно-розовый, как у персика, поэтому в народе его и называют "цветком персика".
– Ты уж, малышка Ду, распорядись, – продолжал я, – спрашивать у наших экспертов толку мало, они в курсе ситуации лишь в своей провинции, а надо запросить по всем таким управлениям страны. Разузнаем – ну не верю я, что на девяти миллионах шестистах тысячах квадратных километров может не быть такого камня. Скажи управляющему Вану, чтобы он велел этому эксперту всю страну объездить, даже если и потратится, дело стоит того!
Ду Цзюаньхун сказала, что после обеда займется этим делом, и положила яйцо динозавра в коробку:
– Этот тайванец на окаменелостях просто помешан, собрал большую коллекцию. Я слышала, он подарил гендиректору Хэ каменную рыбу из реки Баси, что в провинции Сычуань. Тот сказал, что в окаменелостях не разбирается и готов отдать ее.
– Хэ Жэньцзи, говоришь? Вызови-ка его, пусть зайдет и расскажет, как продвинулись переговоры с тайваньцем по экологическому проекту.
Отдаст Хэ Жэньцзи окаменелость или не отдаст, мне без интереса. Я в них тоже не смыслю, мне известна лишь азбучная истина: окаменелость – это то, что осталось от какого-нибудь животного или растения через несколько миллионов лет или даже миллиардов. Тут текущих дел не переделать, неужели заниматься тем, что было несколько миллионов лет назад? Председатель Мао говорил: "Десять тысяч лет – слишком долгий срок, дорожи каждым днем, каждым часом". Если даже для Председателя Мао десять тысяч лет слишком долгий срок, то что говорить обо мне, когда-то одном из его славных бойцов. Конечно, можно дорожить лишь каждым днем и часом.
Какое-то время спустя позвонила Ду Цзюаньхун и доложила, что гендиректор Хэ уехал в уезд А на переговоры с начальником уезда и партсекретарем по вопросу базы экологически чистых продуктов и вернется завтра к полудню.
– Почему он отправился туда и не поставил меня в известность?
– Шеф, забыл, что ли, ведь ты передал этот проект в ведение гендиректора Хэ? Он, уезжая, сказал, что сначала досконально разберется, что к чему, и лишь после этого сможет составить для тебя подробный доклад.
Возразить было нечего. Хэ Жэньцзи и так у меня все равно что правая и левая руки. Только что закончил курировать строительство и отделку "Лаобинчэна", надо было дать ему отдохнуть пару деньков, а потом заговаривать о чем-то еще. Не успел взвалить на него экологический проект, как тут же, без передышки, подавай работу. Целая буря эмоций поднялась в душе. Такое очень утомляет, и я поехал к Наньлань отдохнуть и собраться с силами.
На следующий день после полудня Хэ Жэньцзи действительно притащил окаменелую рыбу. Сказал, что преподносит мне, чтобы из года в год был достаток.
Рыбу эту извлекли из серовато-красной породы, не очень твердой. Но наверняка это был камень, и состоял он из двух кусков: сама окаменевшая рыба и ее отпечаток в камне. Чешуйки твердые, с блеском, немного похожие на современную рыбу – белого амура. Сама рыба сохранилась достаточно полно, довольно четко просматривались похожие на щеточки остатки плавников на брюхе. Чешуйки отливали металлом, даже не хотелось выпускать ее из рук.
Похоже, наткнувшиеся на этот камень геологи раскололи его пополам, чтобы открылась и та и другая сторона окаменелости. "Занятная все же штука геология, – мелькнуло в голове. – Не думал, не гадал, а рубанул – и на тебе, окаменелая рыба открылась".
– Хэ Жэньцзи! Рыбу подарили тебе, себе и оставь. Я в окаменелостях тоже не смыслю, забирай!
– Как можно! – возразил тот. – Такая славная рыба, это тебе, шеф, и все тут.
– Ладно-ладно, раз "из года в год с рыбой", принимаю. – Видя, что он делает это от души, я тоже не стал утруждать себя спором о том, чьей будет эта рыба. Видать, стоит немало, одно то, что в Китай доставили издалека да еще надо было сохранить. И я запер ее в сейф.
– Этот тайваньский коммерсант соображает, – сказал Хэ Жэньцзи. – Хочет встретиться с соответствующим человеком в правительстве.
– Нет, так не пойдет, – возразил я. – Он сотрудничает с нами, а мы сотрудничаем с властями. С властями мы поддерживали связь, а он – с нашей стороной. Только на таких условиях, и ни на каких больше, иначе никакого сотрудничества с ним не получится.
– С этим тайваньцем дело иметь не просто, шеф, без встречи с соответствующим человеком в правительстве, не видя подписанного нашей стороной договора с правительством, он с деньгами не расстанется.
Похоже, Хэ Жэньцзи тайваньца не обработал.
– Ты как хочешь, но обработать его нужно обязательно. Положение компании ты прекрасно представляешь, мы можем выставить миллион, и то, можно сказать, напрягая все силы. Тайванец должен вложить по меньшей мере миллионов шесть, а лучше все девять, чтобы нам не собирать там и сям. Набрать нужно десять миллионов, и выплатить такую сумму для любой фирмы дело неподъемное. На сегодня, похоже, ни одна частная компания нам не соперник, государственным при их теперешней структуре тоже тяжело конкурировать с нами. Помимо проблем с капиталом у них еще и с персоналом далеко не все гладко. Персонал тащить приходится, а бремя это слишком тяжелое. Захотят со мной побороться – ан нет, как говорится, близок локоть, да не укусишь. А для моего предприятия это просто блестящая возможность, это жизненно важно и впредь станет его основой. Эх, Хэ Жэньцзи, ты только представь! А мы тут переживаем из-за трудностей с сегодняшними активами! Банкротство так банкротство, со времени основания пятнадцать лет назад это уже второй серьезный кризис.
Первый был в тысяча девятьсот девяносто третьем, банковский, тогда мы его вместе преодолели. Ну а нынешний с первым и не сравнить, думаю, и на этот раз выдюжим.