Я задёргался в своих путах, но верёвки держали меня крепко. Сделав несколько резких усилий, я обречённо повис, удерживаемый сотнями нитей. Картинка стояла передо мной и прерывисто вздыхала. Насколько я мог судить, её ничто не удерживало.
– А тебя не связали? – уточнил я.
– Нет, мистер Хилл не стал меня привязывать, так как я маленькая и неопасна. – объяснила Картинка. – Но он забрал мою куклу! Мою любимую куколку, с которой мы так весело играли…
– Твою куклу? – да простят меня боги, я всё ещё ничего не понимал.
– Да. Он сам сделал для меня куклу, а потом сам и забрал. Мистер Хилл сказал, что я ещё маленькая, совсем бестолковая и не смогу участвовать в Спектакле…
– Да кто такой этот мистер Хилл? – наконец-то задал нужный вопрос я.
– Создатель.
Наконец кое-что прояснилось. Итак, мне стало известно имя человека, втянувшего меня в эту малопонятную авантюру. Как я мог использовать эту информацию? Пока никак.
– А ты давно знакома с этим мистером Хиллом? – продолжил спрашивать я.
Ответ меня удивил:
– Ну конечно, как же иначе? – сказала Картинка и засмеялась. – Какой ты смешной, Бен!
Висеть в коконе крепких ниток и верёвок разной толщины было не слишком-то удобно. Мои плечи ныли, руки затекли, а шея уже почти не поворачивалась.
– Так ты хочешь пить? – снова спросила девочка. – У меня есть чай и печенье.
Мне ужасно хотелось пить, Мартина, но снова притронуться к чаю было морально трудно.
– А вода? – с надеждой спросил я.
Но Картинка покачала головой.
– Только чай. И он сладкий, я не пью чай без сахара. Может, ты такой не любишь?
– Тогда дай мне, пожалуйста, чаю! – смирился я.
Малышка охотно поднесла к моим губам большую керамическую кружку. Правда, для этого ей пришлось встать на цыпочки, а мне согнуться в три погибели, насколько позволяли путы. Чай был очень сладкий и едва тёплый, он пролился по моему подбородку и несколько капель попало на рубашку. Ерунда, конечно, я был не в том положении, чтобы беспокоиться о таких мелочах.
– Картинка, – кое-как напившись, выдохнул я, – ты не можешь выпустить меня отсюда?
– Зачем? – удивилась девочка. Я видел её всё лучше, уже мог заглянуть в её широко распахнутые зелёные глаза. – Мы провинились. Теперь Спектакль сыграют без нас.
– Я знаю, – усердно закивал я, хотя это утверждение было весьма сомнительным, – я всё понимаю. Но там… там мои друзья!
Девочка смущённо потеребила край кружевного передника.
– Мистер Хилл снова меня накажет, если я его не послушаюсь. До дома отсюда далеко. Я боюсь ходить под землёй. А в лесу мы заблудимся.
– Так я под землёй?
– Конечно, мы же сейчас на складе! Какой ты глупышка, Бен! – Картинка улыбнулась и захихикала.
– Глупышка?
– Это не обзывательство, честное слово! Мама называла меня глупышкой, когда я просыпала муку или делала ещё что-нибудь неправильное. Но она меня никогда не шлёпала, ни разу! – девочка так сильно замотала головой, что вокруг неё затанцевали кудряшки.
– А где же твоя мама?
– Она сначала умерла. – сообщила девочка таким голосом, будто это было что-то совершенно обыденное. – Я так плакала! Но мистер Хилл сказал: "не плачь, я сделаю тебе новую маму!"
– И сделал? – у меня почему-то перехватило дыхание.
– Конечно, это же мистер Хилл! Мама получилась совсем как настоящая, и она гораздо лучше моей куклы. Кукла не умеет говорить, а мама умеет.
От этой детской непосредственности меня бросило в холод. Да что же такое здесь происходит?!
– Картиночка, – со всей убедительностью, которую мог в себе найти, проговорил я, – Картиночка, пожалуйста, выпусти меня отсюда. Если ты можешь. Я постараюсь не дать тебя в обиду этому мистеру Хиллу. И я не хочу, чтобы он обидел моих друзей. Помоги мне!
Девочка серьёзно задумалась. Приложив пальчик к подбородку, она строго посмотрела на меня.
– А вы не будете вредить мистеру Хиллу и моей маме?
Вот тут передо мной встал выбор: солгать или сказать правду. Врать ребёнку – что может быть постыднее? Но правда меня бы не спасла.
– Если только они не будут вредить мне, – сказал я, выбрав самый искренний вариант из возможных.
Картинка ещё подумала, потом кивнула и отошла в сторону, оказавшись вне моего поля зрения. Раздался скрип, верёвки резко ослабли, и я рухнул на колени, больно ударившись о каменный пол.
– Ты не ушибся? – встревоженно спросила Картинка.
– Нет, – силясь выглядеть спокойным, я поднялся на ноги и потёр сперва одно колено, потом другое. Тело двигалось с трудом. – Нет, всё хорошо. Покажи, куда мне нужно идти, чтобы вернуться в дом?
– Ты хочешь пойти над землёй или под землёй?
– Что? А какая дорога короче?
– Под землёй. Но она страшная! – девочка поёжилась и с опаской посмотрела на меня.
– Ничего, я не боюсь темноты! – храбро сказал я. – А ты пойдёшь со мной?
– Нет, там очень темно и жутко! – малышка покачала головой и печально добавила. – Не потеряйся, Бен. А если увидишь мою куклу, попроси мистера Хилла, чтобы он её мне вернул, хорошо?
– Хорошо, – согласился я.
Спустя несколько минут я узнал, что такое полная темнота. Если на складе было просто темно, то в жутковатом каменном коридоре, который мне показала малышка, не имелось ни крупицы света. Я шёл ощупью, нашаривая перед собой дорогу, а глаза держал закрытыми, чтобы лишний раз не раздражать голодное зрение.
Я шёл десять минут, полчаса, час. Мне становилось всё хуже и хуже, всё страшнее и страшнее. Поверхность под ногами была довольно ровной, так что я не оступался и не падал, но менялся угол наклона этого странного пути и менялись сами стены. То они были каменными, то земляными, то противно-липкими, то сухими и крошащимися, в нескольких местах по стенам бежала вода, затхлая и с неприятным запахом. Я начал опасаться, что никогда не выйду отсюда. У меня случился первый в моей жизни приступ клаустрофобии, так что в одно особенно страшное мгновение я принуждён был сесть на корточки, обнять колени руками и тихонько завыть, чтобы выплеснуть сжимающий сердце страх. Но через минуту или две я пришёл в себя, поднялся на ноги и зашагал дальше, не переставая ощупывать стены узкого коридора. Решил, что буду идти, пока хватает сил, а когда почувствую полное изнеможение, то лягу на пол головой к предполагаемому выходу и постараюсь отдохнуть. Потом снова пойду вперёд. Ничего больше мне не остаётся.
Сейчас я понимаю, что именно страх так растянул время и расстояние, что на исходе пути я чувствовал себя древним участником битвы при Марафоне, на последнем издыхании добежавшим до Афин. На самом деле я едва ли потратил на весь путь больше полутора часов. Коридор закончился неожиданно – тупиком. Передо мной была гладкая деревянная панель, покрытая лаком. А выхода не было.
От чувства паники меня спас бой часов – такой резкий, сильный и внезапный, что я подпрыгнул на месте. Часы били в непосредственной близости от меня: громко и бесцеремонно, как всякий механизм. Я насчитал двенадцать ударов, когда стук наконец прекратился.
Точно такие же часы с таким же боем стояли в холле особняка. Теперь я не сомневался, что нахожусь в доме. Но как мне выйти из подземного хода?
Я принялся тщательно, не пропуская ни кусочка поверхности, обшаривать стену перед собой. Моя стратегия оказалась верной: одна из деревянных плашек бесшумно поддалась, втягиваясь в стену при моём нажатии, и деревянная панель начала вращаться. Мне в глаза хлынул свет, обычный дневной свет, но до того ослепительно яркий, что я зажмурился и не смог сдержать слёз.
Когда же я всё-таки вытер кулаками набежавшие слёзы и смог рассмотреть окружающее через наполовину сомкнутые ресницы, то обнаружил, что нахожусь в холле, рядом с напольными часами, а поблизости нет никаких намёков на потайной проход. Но меня это уже не волновало. Я выбрался!
Из гостиной слышались голоса – ровные, спокойные. Кажется, моё появление осталось незамеченным. Я не желал продолжать скрываться, как шпион, к тому же, теперь у меня имелась важная информация. Какие бы отношения ни связывали меня с этими людьми, но Создатель был врагом для нас всех, и этот факт нельзя игнорировать.
Но даже тебе, Мартина, не понять моё замешательство, когда я вошёл в гостиную и увидел там себя. Самого себя.
Глава 23
Козетта
Она была уже готова к чему-то подобному, но зрелище оказалось эффектным. На пороге гостиной неожиданно возник Бен – грязный, взъерошенный, весь перепачканный в паутине и бог знает в чём ещё, с бледным лицом и пылающими глазами.
В это самое время другой Бен, одетый с иголочки и аккуратно причёсанный, невозмутимо сидел за столом, глядя в свою чашку. Не каждый день такое увидишь!
У того Бена, который появился только что, от неожиданности случился шок, аффект или что-то подобное – Козетта не разбиралась в терминах. Тот Бен, который провёл в их обществе всё утро, сохранял завидное спокойствие. Впрочем, чего ещё ждать от ожившей куклы! Козетта была рада, что её подозрения полностью подтвердились.
– Ты! – прохрипел перепачканный Бен, тыча пальцем в сторону Бена отутюженного, – Ты самозванец! Ты – не я!
Куница быстро поднялся и сделал несколько шагов вперёд, остановившись между Бенами.
– Успокойся, Бен, – сказал он, обращаясь к только что пришедшему, – мы это сразу поняли и не дали себя одурачить. Не делай глупостей, мы не знаем, на что он способен.
– Тогда надо схватить и держать его! Пусть всё расскажет! – завопил Ли, соскочив со своего места и не делая, однако, никаких попыток задержать самозванца.