Карасик ощутил необычайный прилив сил. Он воодушевился, расправил плечи. Ноздри его воинственно раздулись, вдыхая запах воды. Облака неслись над флагштоками станции. Казалось, что сама станция уже плывет куда-то. Ветер рвал полотнище транспаранта, мотая его из стороны в сторону, как щенок, вцепившийся в подол, и транспарант хлопал, подобно парусу на рее. Все это напомнило Карасику о предстоящем путешествии. Ожидание странствий, опасностей, приключений развеселило его. Вот она начинается - настоящая жизнь!
Участники похода стояли на плоту у машин. Большинство были в синих комбинезонах с вышитыми серебряными значками на груди. Белели верхи фуражек-капитанок. Из-под лакированных козырьков глядели смуглые лица с резкими и уверенными, точно размеченными, чертами. У матросов, летчиков, чекистов видел Карасик такие лица. Среди глиссерщиков Карасик заметил строгую ясноглазую девушку в авиационном шлеме. Тоненькая, подвижная, она легко спрыгнула в нарядную машину. Карасик еще пуще приосанился. Надо было представиться, а он внезапно заробел. Вот сейчас кто-нибудь непременно крикнет: "Чарли Чаплин, Чемберлен, американец…" Однако делать было нечего. Да и хотелось как можно скорее сблизиться с этими людьми, скорее уж считаться среди них своим. Глиссерщики стояли, картинно обнявшись, и принужденно улыбались.
- Здравствуйте, - сказал Карасик.
Но те и глазом не моргнули.
- Товарищ, вы мешаете, - услышал Карасик сзади. - Будьте добры, в сторонку.
И Карасик послушно отошел в сторону. Тут только он увидел позади себя несколько фоторепортеров. Они снимали группу участников.
Щелкнули затворы, и к смущенному Карасику подошел высокий человек. Лицо его показалось Карасику страшным. Нос его был перебит и расплющен. Растекшаяся переносица закрывала углы глаз.
- От газеты, да? - спросил высокий. - Очень приятно. Командор пробега - Баграш.
- Кар… - пробормотал Карасик, краснея от пяток до макушки. (Черт его знает, зачем он взял этот каркающий псевдоним!)
- Какой Кар? Евгений? - спросил Баграш.
Он внимательно оглядел Карасика и удовлетворенно отметил про себя, что на корреспонденте нет штанов-гольф, краг, круглых очков. Все это, по мнению Баграша, было непременным признаком щелкоперов. Но редакция обещала командировать в поход Грохотова. Грохотов был парень здоровый. Поехал бы - мог сгодиться, а это… Ну и послали дохлика!
- Как же, читаем, читаем, - сказал он однако. - Очень приятно. Это вы недавно насчет воробьев писали?.. Что? Это Кольцов? Возможно, возможно… Значит, вы с нами, а не Грохотов?
Он еще раз внимательно оглядел Карасика и вздохнул. Мозгляк…
- Шляпу придется оставить, - сказал он грубовато.
- А я ее в чемодан, - поспешно сказал Карасик.
- И чемодан тоже, - сказал Баграш, прикинув на руке багаж Карасика. - Для нас каждый килограмм - обуза.
- Так выходит - я шестьдесят три килограмма обузы?
- А вы как думаете? - сказал не очень любезно командор, но, решив исправить неловкость, смягчился и добавил: - Ну, вы, так сказать, полезная нагрузка. Так? Ну, вот познакомьтесь. Это наша, так сказать, центровая тройка, а в жизни техники, механики, вообще ребята хоть куда. Вот прошу…
Карасик сжимал одну за другой горячие шершавые ладони, стесняясь, как всегда, своих белых и мягких рук. Он старался стискивать как можно крепче. Но вдруг почувствовал в своей руке такую тонкую нежную кисть, что невольно ослабил пожатие и поднял глаза. Девушка смотрела на него ободряюще, очень славная девушка.
- Это наша конструкторша, Валежная Анастасия Петровна, - представил ее Баграш. - Наша Настя. Она на том, американском глиссере идет. Там каютка есть… Да и спокойнее на том, - добавил вполголоса Баграш, когда они с Карасиком отошли в сторону, - безопаснее, а то ведь наша - экспериментальная машина, мало ли что… Вы, кстати, как, плаваете?
- На воде держусь… - глядя в сторону, пробормотал Карасик.
- Хорошо, если есть, за что держаться, - сказал Баграш. - Ну ладно, вон там пояс лежит в носу. Вот за него и будете держаться, если перекинемся. Так?
Карасик вздохнул, посмотрел на красивую, сверкающую машину и направился к утлому, неприветливому глиссеру.
- Ты не гляди, что тот с виду покрасивше, - горячо и слегка заикаясь, сказал толстый парень со смешливой веснушчатой физиономией. - Отделка у них, это верно, шикозная, зато перетяжелена машина. Поглядишь вот, наплачутся на перекатах, как чай пить дать. А у нашей, знаешь, осадка!.. Восемь сантиметров - кругом проходимость имеет. В чайном блюдечке пройдет - дна не чиркнет! Вот только вы там напишите, что жеклеры администрация хорошие не дает, а мотор сношенный.
- Фома! - деловито позвал его хмурый механик.
- Чего? - откликнулся Фома.
- Опять?
- Чего опять?
- Опять заливаешь? - сказал хмурый.
Все засмеялись. Фома с сердцем плюнул.
- Ну, устраивайтесь, - радушно сказал Баграш. - Ехать будете вот тут… - И он весело указал на ребристую алюминиевую скамью. - Бухвостов, подложи под товарища кошму, а то, знаете, гофра… она весь зад исполосует. А подушки мы кожаные сняли - лишний вес, баловство.
- А каюты нет?
- На кой она нужна…
- А если дождь? - спросил Карасик и тут же пожалел - не надо было спрашивать.
- Если дождика бояться, - сказал угрюмый механик, - тогда, чтобы сверху не промокнуть, надо в воду по шею лезть…
У машины сгрудились провожающие. Толкались под локтями мальчишки.
Вдруг все расступились.
- Здравствуйте, здравствуйте!.. - послышалось со всех сторон.
В сопровождении дамы, занимавшей много места, и белокурой смазливой девицы подошел человек в светлой щегольской панаме и кремовом костюме, с дорогой тростью. Он приподнял шляпу, приветственно помахал ею. Седые волосы его подчеркивали румяный загар веселого лица. Глаза были живые и хитрые. Человек, видно, знал себе цену. С юношеской легкостью он спрыгнул в машину.
- Арди, ты выпачкаешься весь! - воскликнула дама.
- Это технический директор наш, - шепотом пояснил Карасику Фома, толстый белобрысый парень в комбинезоне. - Профессор Токарцев, знаменитый. А это его семейство.
Профессор потрогал рулевую баранку глиссера, поднял стлань, посмотрел, нет ли воды, сел на корточки, заглянул в носовую часть, просунув туда руку, вылез с побагровевшим от натуги лицом.
- Пробные ездки были сегодня?.. - спросил он. - Ну как, не зарывается теперь?
- Нет, теперь, как бачок переставили, скулы выправили, он так и прет на редан… Да и центровка теперь иная.
- Я говорил на канале еще. Все дело в обводах. Мидель немножко перехватили все-таки. Что?
Карасик, как непосвященный, с благоговением вслушивался во все эти реданы, скулы, обводы… Ничего, ничего, к вечеру он тоже все это будет знать.
- Надо журнал завести и чтобы точно все было. Хорошо прикинуть расход горючего, - сказал профессор.
- Журнал у нас поведет по специальности товарищ корреспондент.
- А! - сказал профессор и весело тряхнул руку Карасику.
Карасика познакомили с семейством. Профессорша очень милостиво улыбнулась журналисту, дочка подарила Карасику благосклонный взгляд и сказала, протянув руку:
- Лада. А мы о вас много слышали. Нам про вас рассказывал ваш друг Димочка Шнейс.
- О, Димочка! - сказала профессорша. - Он у нас в доме совсем как свой. Ужасный шалопай, не правда ли? Но блестящий человек.
- Да, - сказал Карасик.
- Ну, с богом, ни пуха ни пера, - сказал профессор. - Только не резаться. Прошу вас… Что? Впрочем, проси вас не проси, все равно будете гнаться.
- Экипаж по местам, машины на старт! - раздался откуда-то сверху безличный и пресный голос мегафона, голос, никому не принадлежащий, но всех касающийся, вещий, как сама судьба.
Загремел оркестр, глиссерщики попрыгали в машины. Они снимали кепки и надевали шлемы. Стартер поднял свой флаг. Вот она, торжественная минута старта.
Карасик поспешно выгребал из чемодана все самое необходимое и запихивал вещи в принесенный кем-то берестяной баульчик, напомнивший ему детский ботанический короб.
Ужасно унизительно было при всех ворошить свое белье, вытаскивать галстуки, подтяжки.
- Товарищ корреспондент, займите место.
- Есть занять место! - браво ответил Карасик… и, оступившись, свалился в воду, так как освобожденная от пут машина слегка отплыла и между ней и мостками образовался просвет, полный воды.
- Корреспондент за бортом! - закричал кто-то.
- Стоп, отставить! - приказал Баграш.
Все бросились к плоту.
Карасик барахтался и ухватился за борт. Толстый белобрысый глиссерщик, которого звали Фомой, легко втащил его на машину. С Карасика текло и капало. Все смеялись.
- Шляпа! - закричал чей-то женский голос.
Шляпа Карасика, покачиваясь, плыла вдоль плота. Кто-то выловил ее и подал Карасику. Тот машинально надел ее, мокрую, и тотчас сдернул. Но было поздно…
- Чарли Чаплин! - закричали мальчишки сверху.
Карасик готов был разорвать себя на части. Тут он увидел Настю Валежную. Она стояла на нарядной американской машине и, вытянув подбородок, с любопытством глядела на Карасика. Карасик видел, что она кусает губы, чтобы не рассмеяться. Потом вдруг она закрыла лицо руками и присела за каюту. Она понимала, что нельзя смеяться, что сию же минуту надо сделаться серьезной, но ничего не могла поделать с собой.
- Ну ничего, на воде дйржитесь, - сердито сказал Баграш. - Идите, быстренько переоденьтесь и больше таких номеров не отрывайте.