Аргументы исполнительного директора были следующими: Хуанита Нуньес работала целый день. Начав с десяти тысяч долларов наличными, она принимала и выдавала деньги с девяти часов утра. В общей сложности она просидела за кассой почти пять часов минус сорок пять минут на обед, и все это время в банке было полно народу. Следовательно, сумма наличных в её кассе - чеки мы исключаем - могла достичь двадцати - двадцати пяти тысяч долларов.
- Мне непонятно, - заключил Тотенхо, - как миссис Нуньес вообще могла определить, что пропали деньги, а к тому же ещё и точно указать сумму?
Эдвина кивнула. Ей и самой это показалось странным. Эдвина украдкой присматривалась к молодой женщине: миниатюрная, изящная брюнетка, не красавица, но по-своему привлекательная, типичная пуэрториканка с ярко выраженным акцентом. До сих пор она молчала, лишь коротко отвечая на вопросы. Время от времени она о чем-то задумывалась - выражение её лица говорило: мне надоело попусту тратить время. Однако она нервничала, беспрестанно сжимала руки и вертела тоненькое золотое обручальное кольцо.
Эдвина Д'Орси знала, что Хуаните Нуньес двадцать пять лет, она замужем, но живет одна с трехлетним ребенком. В "Ферст меркантайл Америкен" она работает почти два года в одной и той же должности. Эдвина как-то слышала, что девушка воспитывает ребенка одна и испытывает серьезные материальные затруднения, так как бросивший её муж оставил ей множество долгов.
Тотенхо продолжал: он сразу же велел ей прекратить работу, после чего её немедленно "заперли".
"Запереть" означало помочь служащему, попавшему в подобную ситуацию. Кассира попросту оставляли одного в маленьком закрытом кабинете, где, вооружившись калькулятором, он должен был подсчитать приход и расход за день.
Тотенхо ждал за дверью.
Вскоре Хуанита позвала исполнительного директора и подтвердила, что не ошиблась. В кассе не хватало шести тысяч долларов.
Тотенхо пригласил Майлза Истина, и они вдвоем перепроверили кассу в присутствии Хуаниты Нуньес. Все оказалось именно так, как она говорила.
Тогда Тотенхо позвонил Эдвине.
- Итак, мы вернулись к тому, с чего начали, - сказала Эдвина. - Ни у кого не возникло новых идей?
- Если Хуанита не возражает, я бы хотел задать ей несколько вопросов, - вызвался Майлз Истин.
Эдвина кивнула.
- Постарайтесь припомнить, Хуанита, - начал Истин, - в течение дня вы ни с кем из кассиров не производили "ДО"?
Все трое знали, что "ДО" - это денежный обмен. Зачастую у дежурного кассира заканчивались банкноты или монеты какого-то одного достоинства, и если это случалось в горячую пору, то, вместо того чтобы идти в хранилище, кассиры выручали друг друга, "покупая" и "продавая" деньги.
- Нет, - ответила девушка. - Сегодня нет. Никаких обменов.
- В течение дня никто из служащих не мог оказаться около вашей кассы, - продолжал доискиваться Майлз Истин, - и позаимствовать некоторую сумму?
- Нет.
- Хуанита, за сколько времени до того, как вы обратились ко мне, вы обнаружили недостачу?
- За несколько минут.
- К этому моменту, - вмешалась Эдвина, - сколько времени прошло после вашего обеденного перерыва, миссис Нуньес?
На сей раз девушка усомнилась.
- Минут двадцать.
- Давайте попробуем вспомнить, не произошло ли что-нибудь до перерыва на обед, - предложила Эдвина. - Вы не допускаете, что деньги могли пропасть тогда?
Хуанита Нуньес отрицательно помотала головой.
- Почему вы в этом уверены?
- Знаю.
Эдвину начали раздражать беспомощные, односложные ответы девицы. Как и её хмурая недоброжелательность, переходившая в откровенную враждебность.
Тотенхо повторил ключевой вопрос:
- Почему после обеда вы наверняка знали не только то, что пропали деньги, но и сколько именно?
Девушка вызывающе на него посмотрела:
- Знала.
Остальные недоверчиво молчали.
- А вы, случайно, не могли по ошибке выплатить эти шесть тысяч долларов клиенту?
- Нет.
- Прежде чем уйти на обед, Хуанита, - спросил Майлз Истин, - вы отвезли кассу в хранилище и установили цифровой замок. Верно?
- Да.
- Вы уверены, что не забыли насчет замка?
Девушка утвердительно кивнула.
- А замок исполнительного директора был заперт?
- Нет, открыт.
Что тоже было в порядке вещей.
- Когда вы вернулись с обеда, ваша касса по-прежнему находилась в хранилище и была заперта?
- Да.
- Вашу цифровую комбинацию никто, кроме вас, не знает? Вы её никогда никому не давали?
- Нет.
На какое-то время поток вопросов прекратился. По-видимому, каждый из присутствующих прокручивал про себя порядок действий в хранилище.
Касса, о которой говорил Майлз Истин, представляла собой портативный сейф, установленный на подставке с колесиками, он был достаточно легким, для того чтобы его можно было без труда перемещать с места на место. За каждым кассиром была закреплена определенная касса с отчетливо проставленным номером. Несколько запасных касс предназначалось для особых случаев. Одной из них сегодня пользовался Майлз Истин.
При ввозе и вывозе из хранилища каждая касса регистрировалась старшим кассиром хранилища. Избежать этой процедуры было невозможно, как невозможно было - преднамеренно или по ошибке - взять чужую кассу. На ночь и на выходные массивная дверь в хранилище опечатывалась надежнее, чем гробница фараона.
На каждой кассе было установлено два особых цифровых замка. Один - для кассира, второй - для исполнительного директора или его помощника. Таким образом, по утрам касса открывалась в присутствии двух человек - кассира и исполнительного директора.
Каждый кассир должен был помнить и держать в секрете свою цифровую комбинацию, которую можно было изменить по его первому желанию. Цифровая комбинация кассира хранилась в специальном сейфе - в запечатанном конверте с двумя подписями, что было единственным письменным свидетельством. Печать на конверте можно было вскрыть лишь в случае болезни, смерти или увольнения кассира.
Современная касса отличалась ещё одной особенностью - в неё была вмонтирована система сигнализации. Когда касса устанавливалась у стойки, то через электрическую сеть подключалась к внутренней системе связи. Предупредительная кнопка находилась внутри, под стопкой банкнот, так называемой "приманкой".
По инструкции кассиры не имели права использовать "приманку" для обычных денежных операций, однако в случае налета должны были в первую очередь избавиться от этих денег. Как только деньги были убраны с кнопки, автоматически приходила в действие система бесшумной сигнализации и поднимала на ноги службу безопасности банка и полицию, которая обычно оказывалась на месте через несколько минут; кроме того, сразу включались скрытые камеры. Фиксировались серийные номера "приманки", с тем чтобы потом их можно было использовать в качестве улики.
- "Приманка" на месте? - осведомилась Эдвина у Тотенхо.
- Да, - ответил тот, - "приманка" цела. Я проверил.
"Значит, нет никакой надежды ухватиться за эту ниточку", - подумала Эдвина.
Вновь заговорил Майлз Истин:
- Хуанита, может быть, вы все же припомните кого-нибудь, кто бы мог взять деньги из вашей кассы?
- Нет, - ответила Хуанита Нуньес.
Эдвине, внимательно наблюдавшей за девушкой, показалось, что Хуанита испугана. Ну что ж, у неё есть на то основания - ни в одном банке такая огромная недостача не может остаться безнаказанной.
Эдвина больше не сомневалась в том, что деньги украла Нуньес. Другого объяснения быть не могло. Остается лишь выяснить - как.
Хуанита Нуньес могла передать деньги сообщнику, находившемуся по другую сторону прилавка. Никто бы и не заметил. Либо спрятать деньги и тайно вынести их из банка во время обеденного перерыва, правда, в этом случае она рисковала сильнее.
Об одном Нуньес знала наверняка - она потеряет работу даже в том случае, если не будет доказано, что она украла деньги. Виновника крупной недостачи - и кассирам это было известно - всегда увольняли.
Эдвине было жаль девушку. Очевидно, она была доведена до отчаяния. А возможно, пошла на это ради ребенка.
- Я думаю, мы сделали все, что в наших силах, - сказала Эдвина. - Мне придется проинформировать руководство банка. Расследование продолжат официальные лица. - Все трое встали. - Миссис Нуньес, - обратилась Эдвина к девушке, - останьтесь, пожалуйста.
Хуанита села.
И когда мужчины уже не могли их слышать, Эдвина произнесла с преувеличенной благожелательностью:
- Хуанита, я думаю, нам следует поговорить откровенно, по-дружески.
Эдвина подавила в себе прежнее раздражение. Девушка напряженно смотрела ей в глаза.
- Вы, несомненно, осознаете две вещи. Первое: неизбежно тщательное расследование при участии ФБР, поскольку у нашего банка федеральное страхование. Второе: подозрение неминуемо падет на вас. - Эдвина помолчала. - Я с вами откровенна. Вы понимаете меня?
- Понимаю. Но я не брала денег.
Эдвина заметила, что девушка по-прежнему нервно крутит обручальное кольцо.
- Каким бы длительным ни было расследование, Хуанита, истина все равно восторжествует. Следователи - люди дотошные. Да и опытные к тому же. Они доведут дело до конца.
- Я не брала денег, - с жаром повторила девушка.
- Я не говорю, что вы это сделали. Но если, паче чаяния, вам известно больше, чем вы сказали до сих пор, сейчас самое время открыть правду, ничего не скрывая, пока мы беседуем с глазу на глаз. Потом будет поздно.
Хуанита Нуньес собралась было заговорить. Эдвина подняла руку: