И оглянулся. Перед ним была Селия, его жена, которую он когда-то так любил. Боже, во что она превратилась! Между ними разверзлась пропасть, и её уже не преодолеть. Он остановился и заплакал. Он плакал от жалости, горя, вины - гнев и ненависть бесследно исчезли.
Он вернулся к кушетке, опустился на колени и взмолился:
- Селия, прости меня! О Господи, прости меня!
Он почувствовал на плече чью-то ласковую руку и услышал голос юной медсестры:
- Мистер Вандерворт, я думаю, вам лучше уйти.
* * *
- Воды или содовой, Алекс?
- Содовой.
Для человека его комплекции - Тим Маккартни был шести с половиной футов росту, с грудью и плечами футболиста - он двигался с удивительной легкостью. Директор клиники был молод - между тридцатью и сорока - однако по его голосу и манере держаться ему можно было дать значительно больше, тем более что зачесанные назад каштановые волосы были тронуты сединой. "Наверное, оттого, что ему часто приходилось присутствовать при подобных сценах", - подумал Алекс. Он с благодарностью отхлебнул виски.
Кабинет с деревянными панелями был мягко освещен, здесь - по сравнению с коридорами и палатами - цветовая гамма была более приглушенной. Одну стену полностью занимали книжные шкафы и стеллажи с журналами.
Алекс ещё не пришел в себя после свидания с Селией, однако сейчас трагизм только что пережитого казался уже нереальным.
- Прежде всего хочу вам сказать, что общий диагноз остается прежним - шизофрения кататонического типа. Помните, я объяснял вам когда-то.
- Да, всю эту терминологию я помню.
- Постараюсь вас ею больше не перегружать.
Алекс встряхнул кусочки льда в стакане и сделал ещё глоток, от виски ему стало тепло.
- Расскажите мне о теперешнем состоянии Селии.
- Вам трудно будет в это поверить, но, несмотря на все внешние проявления болезни, ваша жена относительно счастлива.
- Да, - отозвался Алекс, - в это действительно трудно поверить.
Психиатр продолжал говорить спокойно и ровно:
- Счастье ведь штука весьма относительная. В определенной степени Селия чувствует себя в безопасности - она полностью избавлена как от всякой ответственности, так и от необходимости иметь взаимоотношения с окружающими. Она может замкнуться в себе настолько, насколько того требует её психика. Поза, в которой она последнее время сидит и которую вы наблюдали, - классическая поза зародыша. В таком положении Селия чувствует себя более комфортно, хотя это вредно с точки зрения физического здоровья, и по возможности мы стараемся выводить её из этого состояния.
- Комфортно она себя чувствует или нет, - сказал Алекс, - суть в другом, в том, что после четырех лет самого лучшего лечения и ухода состояние моей жены продолжает ухудшаться. - Он в упор взглянул на своего собеседника. - Так это или нет?
- К сожалению, так.
- Есть реальная надежда на выздоровление? Сможет ли Селия жить нормальной или почти нормальной жизнью?
- Медицина всегда допускает…
- Я же сказал: реальная надежда.
Доктор Маккартни вздохнул и покачал головой.
- Нет.
- Спасибо за ясный ответ. - Помолчав, Алекс продолжал: - Насколько я понимаю, она полностью отгородилась от внешнего мира. Кроме неё самой, её никто больше не интересует.
- Не совсем так, во всяком случае, пока. У неё ещё сохраняются слабые представления о том, что происходит за этими стенами. К примеру, она знает, что у неё есть муж, да и мы ей о вас напоминаем. Однако же она убеждена, что вы сами, без нее, можете о себе позаботиться.
- Так что, обо мне она не беспокоится?
- В общем, нет.
- А как она отреагирует, если узнает, что её муж с ней развелся и женился во второй раз?
После короткой паузы доктор Маккартни ответил:
- Это будет означать одно - порвется единственная нить, связывающая её с внешним миром. Что может повлечь за собой полную потерю рассудка.
В воцарившемся молчании Алекс подался вперед, закрыв лицо руками. Затем он опустил руки и поднял голову.
- Прямые вопросы, - сказал он с оттенком иронии, - предполагают прямые ответы.
Психиатр кивнул с серьезным выражением лица:
- С моей стороны это было данью уважения вашей искренности, Алекс. Я далеко не со всеми так откровенен. К тому же я могу ошибаться.
- Тим, что же человеку делать в такой ситуации, черт побери?
- Вопрос риторический или нет?
- Нет. Можете включить его в счет.
- Сегодня счета не будет. - Молодой доктор коротко улыбнулся, затем задумался. - Вы спрашиваете меня: что делать человеку при ваших обстоятельствах. Для начала он должен по возможности все выяснить - что вы и сделали. Затем принять решение, наиболее благоприятное для всех, включая и его самого. Принимая решение, он должен иметь в виду две вещи. Первое: если он человек порядочный, его чувство вины, вполне возможно, преувеличено, поскольку совестливые люди имеют излишнюю склонность к самобичеванию. И второе: мало кто из нас рожден для святости.
- И это все? - спросил Алекс. - Более конкретно вы не ответите?
Доктор Маккартни покачал головой:
- Решение можете принять только вы сами. Каждый из нас проходит в одиночку свои несколько последних шагов перед принятием решения.
Посмотрев на часы, психиатр встал. Минуту спустя они пожали друг другу руки и распрощались. У входа в Оздоровительный центр Алекса дожидался лимузин с шофером, в машине было тепло и уютно.
Глава 10
- Это же просто гнусный набор пустословия и лжи, - провозгласила Марго Брэкен.
Она уставилась на пол, воинственно уперев руки в изящные бедра и решительно наклонив вперед точеную головку. Алекс Вандерворт исподволь ею любовался - этой "женщиной-подростком" с правильными, острыми чертами лица, волевым подбородком и довольно тонким, но чрезвычайно чувственным ртом. Самым привлекательным были её глаза - большие, золотисто-зеленые, опушенные густыми, длинными ресницами. Сейчас они сверкали. Ее ярость и внутренняя сила будили в нем желание.
Объектом нападок Марго были разложенные на коврике гранки, рекламирующие кредитные карты "Кичардж". Энергичность Марго была особенно необходима Алексу после пережитого им несколько часов назад потрясения.
- Я так и думал, Брэкен, - сказал он, - что эта реклама тебе скорее всего не понравится.
- Не понравится? Да она отвратительна!
- Почему?
- Взгляни хотя бы вот на это! - Она указала пальцем на страницу, начинавшуюся словами: "Чего вы ждете? Мечта о завтрашнем дне может осуществиться сегодня!" - Ведь это же беззастенчивое вранье, рассчитанное на дураков. Завтрашняя мечта любому из нас не по карману. Потому она и мечта. И никто не сможет её осуществить, не имея денег или, во всяком случае, не получив их в ближайшее время.
- А может, стоит дать людям возможность самим разобраться?
- Нет! Те люди, на которых вы пытаетесь надавить, уже отравлены рекламным ядом. Эти простаки верят каждому печатному слову, и им легко можно заморочить голову. Уж я-то знаю. Я слишком часто с ними сталкиваюсь в своей адвокатской практике. За которую, кстати, ничего не получаю.
- А ты не допускаешь, что нашими кредитными картами "Кичардж" пользуются другие социальные слои?
- Полно, Алекс, ты сам знаешь, что говоришь чепуху! У кого сейчас нет кредитной карты? Вы же чуть ли не насильно их всем впихиваете! Осталось только начать раздавать их на улице, я не удивлюсь, если вы и до такого докатитесь.
Алекс улыбнулся. Ему нравилось спорить с Марго и нравилось её подзадоривать.
- Я скажу в банке, чтобы это приняли к сведению, Брэкен.
Он вздохнул - нельзя, чтобы этот спор зашел слишком далеко. Взгляды Марго в области экономики, политики да и вообще чего бы то ни было отличались максимализмом, а её прямота и профессиональные знания зачастую меняли его собственные воззрения. Вдобавок по роду своей деятельности Марго имела дело с людьми, о которых он знал только понаслышке: в основном она помогала городской бедноте.
- Еще коньяку? - спросил он.
- Да, пожалуйста.
Близилась полночь. В небольшой уютной комнате весьма роскошного холостяцкого жилища догорал камин. Свет был включен только над рекламными образцами.
Алекс взял свой бокал с коньяком обеими руками, затем, сделав глоток, подбросил полено в огонь:
- Ты принимаешь этот пустяк слишком близко к сердцу.
Перепалка с Марго, как это часто бывало, возбудила в нем желание. Иногда обоим казалось, что чем жарче спор, тем сильнее их влечет друг к другу.
- Объявляю собрание акционеров закрытым, - пробормотал он.
- Значит, - Марго озорно на него взглянула, - ты не допустишь, чтобы эта дребедень увидела свет в таком виде?
- Нет, - ответил он, - едва ли.
Реклама "Кичардж" была откровенным надувательством, настолько откровенным, что завтра утром он воспользуется своими полномочиями и наложит на неё запрет. Пожалуй, он поступил бы так и без Марго. Она лишь укрепила его в собственном мнении.
Они сидели на коврике перед камином и, глядя на языки пламени, наслаждались теплом. Марго положила голову Алексу на плечо.
- Не такой уж ты старый и скучный меняла, - сказала она ласково. Он обнял её за плечи.
- Я люблю тебя, Брэкен.
- Честное слово? Слово банкира?
- Клянусь учетной ставкой всех банков мира.
- Тогда докажи это сейчас же. - Она начала раздеваться.
- Здесь? - изумленно прошептал он.
- А почему бы и нет?
- Действительно, - счастливо выдохнул Алекс: ему были дарованы радость и облегчение, вознаградившие его за пережитую сегодня муку…