- Но ведь пока еще ничего не произошло, - возразила Кристина. - Я же сказала вам, что У.Т. не хочет продавать отель.
Питер молча кивнул.
Они миновали Французский квартал и свернули налево, на зеленую, похожую на бульвар, авеню Эспланады, совсем пустынную, если не считать быстро удалявшихся хвостовых огней машины, которая мчалась в направлении заболоченного рукава реки Сент-Джон.
- Все упирается в финансирование, - заметила Кристина. - У.Т. пытается привлечь новые капиталы. И до сих пор надеется, что ему это удастся.
- А если нет?
- Тогда, наверно, нам придется чаще видеть мистера Кэртиса О'Кифа здесь.
И намного реже видеть Питера Макдермотта, подумал Питер. Интересно, может ли, скажем, о'кифовская корпорация счесть его достаточно реабилитированным и достойным занимаемой должности? Едва ли. Со временем, если о его работе будут хорошо отзываться, это может произойти. Но не сейчас.
Вероятнее всего, подумал Питер, что ему придется скоро искать себе другую работу. Но не будем волноваться раньше времени.
- Значит, "Сент-Грегори" в системе О'Кифа, - размышлял вслух Питер. - А когда же все это выяснится?
- К концу недели.
- Так скоро!
Кристина знала: серьезные причины вынуждали к скорому решению. Но пока она решила не раскрывать их.
- Нет, старику не найти новых капиталов, - убежденно заявил Питер.
- Почему вы так в этом уверены?
- Потому что люди, у которых есть большие деньги, хотят вкладывать их прибыльно. А прибыль может давать лишь хорошо организованное предприятие, чего про "Сент-Грегори" сказать нельзя. Оно могло бы быть образцовым, но пока это не так.
Они ехали к северу по Елисейским полям, широкая проезжая часть улицы была пуста; внезапно впереди возник яркий сноп белого света - кто-то водил из стороны в сторону мощным фонарем. Кристина затормозила, и, едва машина остановилась, к ним подошел полицейский-регулировщик. Направив луч фонаря на "фольксваген", он медленно обошел вокруг машины и тщательно ее осмотрел. За это время Питер и Кристина успели заметить, что кусок дороги впереди них отгорожен канатом. За ним копошились какие-то люди в форме и в штатском, тщательно изучая асфальт с помощью мощных фонарей.
Полицейский обошел машину вокруг, и, когда он очутился рядом с Кристиной, она опустила стекло. Видимо удовлетворенный своим обследованием, он сказал:
- Придется вам немного свернуть и продолжать путь по другой стороне улицы - только медленно. Сержант, который стоит дальше, покажет вам, когда можно вернуться на эту сторону.
- А в чем дело? - спросил Питер. - Что случилось?
- Сшибли и уехали. Это произошло несколько часов тому назад.
- Кто-нибудь убит?
Полицейский кивнул.
- Девочка семи лет. - Увидев их потрясенные лица, он продолжал: - Она шла с матерью. Мать сейчас в больнице. А девочка умерла сразу. Те, кто был в машине, наверняка это знали, но предпочли удрать. Сволочи! - сквозь зубы добавил он.
- А удастся их найти?
- Найдем. - Полицейский насупясь кивнул на людей за барьером. - Наши парни знают свое дело, а эта история здорово их обозлила. К тому же на дороге валяются стекла - значит, на машине осталась отметина.
Сзади приближались огни какой-то машины, и полицейский махнул рукой, давая понять, что Питеру с Кристиной пора ехать дальше.
Кристина медленно тронула с места; они молча объехали отгороженную часть шоссе, потом регулировщик махнул им, и они вернулись на свою полосу.
Где-то в мозгу Питера сверлила мысль - даже не мысль, а что-то подсознательное, не дававшее ему покоя. По-видимому, его просто взволновал этот несчастный случай, как бывает, когда вдруг сталкиваешься с трагедией, и все же что-то смутное, непонятное мучило его. Из этого состояния Питера вывел голос Кристины, вдруг объявивший:
- Подъезжаем.
Они свернули с Елисейских полей на Прентисс-авеню. Еще через некоторое время машина повернула направо, затем налево и остановилась на специальной площадке, отведенной для машин возле современного трехэтажного дома.
- Если ничего другого не подыщу себе, - весело заметил Питер, - вернусь к своей прежней профессии - стану барменом.
Он сидел в гостиной у Кристины, где преобладали голубые и мягкие зеленые тона, и готовил коктейли, а из соседней кухни доносились звуки разбиваемой яичной скорлупы.
- Вы, значит, и этим занимались?
- Недолго. - Он отмерил три унции пшеничного виски, разделил на две порции, достал тоники "ангостура" и "пейшо". - Когда-нибудь я вам об этом расскажу. - Немного подумав, он еще добавил виски, аккуратно вытер носовым платком капли, упавшие на голубой, как веджвудский фарфор, коврик.
Затем он выпрямился и окинул взглядом уютную комнату, где цвет мебели так приятно сочетался с обивкой: софа во французском провинциальном стиле, обтянутая гобеленом с растительным орнаментом белых, голубых и зеленых тонов; два хепплуайтских кресла у комода с мраморной доской, сервант, инкрустированный красным деревом, возле которого он смешивал коктейли. На стенах - гравюры, изображающие пейзажи Луизианы, и современная картина в духе импрессионизма. Все это делало комнату теплой, веселой - совсем как сама Кристина, подумал он. Вот только громоздкие каминные часы на серванте выбивались из общего стиля. Эти часы, тикавшие очень тихо, несомненно, принадлежали викторианской эпохе - с причудливыми бронзовыми завитушками и старым циферблатом в пятнах сырости. Питер с любопытством принялся их рассматривать. Затем понес коктейли на кухню.
Когда он вошел, Кристина выливала взбитые яйца на тихо потрескивавшую сковороду.
- Еще три минуты, и все будет готово.
Он протянул ей стакан, они чокнулись.
- Не забывайте, что вас ждет мой омлет, - сказала Кристина. - Он уже готов.
Омлет оказался таким, как она и предсказывала, - легким, воздушным, с зеленью.
- Настоящий омлет, - сказал Питер, - только редко такие получаются.
- А еще я умею варить яйца. - Он весело отмахнулся. - Это уже на следующий завтрак.
Покончив с едой, они вернулись в гостиную, и Питер приготовил еще по коктейлю. Было уже около двух часов ночи.
Они сели с Кристиной на софу.
- У меня такое чувство, - заметил он, указывая на нелепые часы, - будто они разглядывают меня и укоризненно отбивают время.
- Возможно, - сказала Кристина. - Это часы моего отца. Они стояли у него в кабинете, где он принимал пациентов. Это - единственная вещь, которую я сохранила.
Воцарилось молчание. Как-то однажды Кристина деловито, подробно рассказала Питеру об авиационной катастрофе в Висконсине.
- После того как это случилось, вы, наверно, чувствовали себя отчаянно одинокой, - мягко сказал он сейчас.
- Мне хотелось умереть, - просто ответила она. - Хотя, конечно, все сглаживается через какое-то время.
- Через какое же?
На лице ее мелькнула и тут же погасла улыбка.
- Душевные раны заживают быстро. Эту рану - я имею в виду желание умереть - затянуло через неделю или две.
- А что было после?
- Я переехала в Новый Орлеан и постаралась взять себя в руки, заставить себя не думать. Это было трудно и, по мере того как шли дни, удавалось мне все меньше. Я знала, что должна чем-то заняться, но чем и где?
Она замолчала.
- Продолжайте же, - сказал Питер.
- Какое-то время я обдумывала, не возвратиться ли мне в университет, потом решила не делать этого. Получить диплом искусствоведа только ради диплома - стоит ли стараться? А эта профессия показалась мне вдруг неинтересной.
- Я вас прекрасно понимаю.
Кристина задумчиво потягивала из своего стакана. Глядя на ее правильно очерченное лицо с волевым подбородком, Питер всеми своими порами чувствовал, какое от нее исходит спокойствие и самообладание.
- Словом, однажды, - продолжала Кристина, - проходя по Каронделет, я увидела объявление, гласившее: "Секретарская школа". И подумала: вот что мне нужно! Я там немного подучусь, а потом поступлю на службу, где буду занята с утра до вечера. А именно это мне и требовалось.
- Как же вы попали в "Сент-Грегори"?
- Я остановилась там по приезде из Висконсина. Как-то утром вместе с завтраком мне подали местную газету "Таймс-Пикайюн", и там в разделе найма я увидела объявление, что директору отеля нужен личный секретарь. Было еще очень рано, но я подумала: приду первой и подожду. В те времена Уоррен Трент являлся на работу раньше всех. Но я уже сидела в приемной, когда он пришел.
- И он вас сразу нанял?
- Не совсем так. По сути дела, он меня вообще не нанимал. Просто, как только У.Т. выяснил, зачем я пришла, он вызвал меня и начал диктовать письмо, а потом отдал кучу распоряжений для передачи служащим отеля. К тому времени, когда явились другие претендентки, я уже работала несколько часов и самолично отвечала, что место занято.
- Да, это вполне в духе нашего старика, - хмыкнул Питер.
- Он бы, наверно, так и не узнал, кто я, если бы дня через три я не оставила на его столе записки. По-моему, я там написала что-то вроде: "Меня зовут Кристина Фрэнсис" и указала, какое жалованье хотела бы получать. Записка вернулась ко мне без комментариев - она была просто завизирована, и все.
- Отличный рассказ на сон грядущий. - Питер встал с софы и распрямился. - Эти ваши часы опять таращатся на меня. Наверное, пора уходить.