- Это очень грубо. Мне было бы стыдно так его называть. Мы в Гареме зовем его голубком, иногда - одноглазым мужчиной, иногда - веткой цветущей вишни, а порой и веткой плакучей ивы. У него много названий. Они приводятся в книге.
Потом она уронила книгу на пол и, наклонившись над Орханом, мягко втолкнула свой язык ему между губ. После поцелуя она немного отодвинулась и, снова высунув язык, указала на него пальцем.
- А это мы как называем?
- Не знаю и знать не хочу.
- Мы зовем его веткой коралла, или гадюкой, или медовой ложечкой. Но я вижу, что тебе не терпится начать. Тогда всего один, последний урок, запомни только еще одно слово. - Она повалилась спиной на кровать и ткнула пальцем себе между ног. - Не желаешь ли узнать, как называется это?
- Люди, которые не являются поэтами, называют это пизденкой, - сказал Орхан.
- О, у нас есть для нее более красивое название. Это "Таверна парфюмеров". Придвинься поближе, пожалуйста, и внимательно рассмотри ее.
Безусловно, этот урок, этот осмотр, был просто нелеп. Но Орхан решил, что в ближайшее время от потакания причудам девушки большого вреда не будет. Пусть ее трескотня утомляла, зато тело ее, несомненно, будило желание. Лицо ее вселяло радужные надежды на благородство и ум, но ее болтовня была сплошным детским лепетом. Разве можно быть одновременно такой красивой и такой глупой? Ладно, пока что он будет ей потакать. Но потом, дабы гарантировать, что никто в Гареме не узнает о тех унижениях, которым она его подвергала, он прикажет ее наутро казнить. Опуская голову к промежутку у нее между бедрами, он представил себе, как поутру будет наблюдать за казнью. Он распорядится, чтобы немые сажали ее на кол медленно. Не подозревая о безумии у него в голове, Анадиль вздохнула и раздвинула ноги пошире.
- Тебе нравится зрелище? - стыдливо спросила она.
- Очень нравится. - Он мог бы кое-что добавить, но тут она притянула его голову еще ближе, и Орхан неожиданно для себя отведал ее. На вкус она оказалась непривычной, горькой, необыкновенно соблазнительной.
- Теперь мы готовы, - сказала она со вздохом, и между ног у нее действительно стало влажно.
Однако не успел Орхан сбросить халат, как она отпрыгнула в сторону.
- Да-да, мы готовы. Но не здесь. Там, внизу, - сказала она, указывая на поверхность ледовой ямы.
Анадиль сошла с мраморного возвышения и, слегка поеживаясь, легла спиной на лед.
- Вернись, Анадиль! Только не на льду! Чем кровать-то плоха? Иди сюда!
- На льду лучше. Потому мы и здесь. Холод оттягивает оргазм и усиливает наслаждение. - Она обольстительно извивалась. - Иди сюда, любимый!
- Это безумие!
Анадиль надулась и разочарованно взглянула на него.
- Мы, девушки Гарема, слыхали, что все принцы в Клетке - настоящие мужчины, готовые на все и нечувствительные ни к холоду, ни к голоду, ни к боли. Но вот такая маленькая девочка, как я, лежит на льду, а ты робеешь.
- Это безумие, - тупо повторил Орхан.
- Перестань, не будь таким занудой! На льду интереснее. К тому же я буду либо снизу, как твоя молитвенная подушка, либо сверху, как твое одеяло. Только не давай мне здесь мерзнуть одной. - Она протянула к нему руки в мольбе.
Орхан почувствовал внутри огонь, в котором таяла твердость духа. Он должен был ею овладеть. Он спустился на лед, и она, благодарно коснувшись пальцами его торса, обвилась вокруг него. Потом Анадиль потянулась к ветке цветущей сливы, или как там она это называла, взяла ее и ввела себе между ног. Хотя еще до того, как войти в Анадиль, Орхан думал, что вот-вот взорвется от желания, все происходило так, как она предсказывала; лед оттягивал оргазм, поскольку их тела не могли найти на его поверхности точку опоры и Анадиль то и дело выскальзывала из-под Орхана. Оба тела покрылись капельками воды. Пока Орхан продолжал свои движения внутри Анадиль, ему почудилось, будто он мельком увидел в ледовой глубине что-то темное и недвижимое. Большую рыбу или попросту воображаемую тень. Все это казалось Орхану своего рода странным бегом взапуски, - между жаром его вожделения и ледяным холодом их необычного ложа. Веселый, шаловливый нрав Анадиль не отражался больше на ее лице. Ее ноги сомкнулись на спине Орхана, и пока он толчками вонзался в нее, она кричала от безысходности. Орхан же, со своей стороны, столь отчаянно стремился достичь оргазма внутри этого странного существа, что уже готов был пожертвовать собой и позволить медленно посадить себя на кол - лишь бы добиться того, чего он желал в тот миг. Все остальное не имело значения. Наконец он кончил - горячим густым потоком.
- О, мой султан!
Обессиленные, они немного полежали в объятиях друг друга. Потом Анадиль беспокойно заерзала под Орханом:
- У меня уже попка замерзла. Ты можешь ее мне согреть.
И, выскользнув из-под него, она перевернулась на талом льду. Орхан провел руками по ее намокшим ягодицам и смахнул крошечные льдинки.
- Так мою попку не согреешь. Если хочешь, можешь меня отшлепать.
Он приподнялся на локтях и, разглядывая ее мягкую маленькую задницу, почувствовал, как в нем опять пробуждается желание. Но вдруг, не успел Орхан даже занести руку для первого шлепка, Анадиль резко вскрикнула. Потом она взглянула через плечо на Орхана. Лицо ее исказилось от ужаса, а зубы стучали так, что поначалу ее невозможно было понять. Наконец Орхан расслышал ее слова:
- Там, во льду, - лицо! Мы занимались любовью на чьей-то могиле! Смотри! Ты должен посмотреть!
Вглядевшись через плечо Анадиль, Орхан наконец с трудом сумел различить тело сквозь неподвижные, толстые пласты льда. Он увидел, как снизу на него свирепо скалит зубы Барак.
Глава третья
Толстый мотылек
За дверью, в коридоре, им преградили путь двое немых. Третий, увидев, что они вышли из ледовой каморки, скрылся в дальнем конце коридора. Вскоре он вернулся с визирем. Визирь заговорил, прежде чем Орхан успел раскрыть рот:
- Вот ты и узрел пред собою брата, как и было обещано. Обещания здесь всегда исполняются. Увы, они почти никогда не исполняются так, как того ожидают. Однако, продемонстрировав брата, тебе хотели оказать любезность.
- Любезность!
- Да, тебя хотели недвусмысленно и наглядно предостеречь. Думаю, это сродни вскармливанию львят. Как всем известно, львята всегда рождаются мертвыми, но любящая львица заботливо облизывает эти бесформенные комочки, и через несколько дней они оживают. И все же бывает порой и так, что рождается детеныш, которому невозможно придать надлежащий вид.
- Ты хочешь сказать, что мой брат убит по приказу старшей валиде?
- Чтобы мать убила родного сына! А ведь она приходится матерью и тебе! Как ты мог подумать такое о родной матери?! - Казалось, визирь и вправду глубоко возмущен. Однако он продолжал: - И все же поразмышлять об обычаях животного царства всегда полезно. Человек проницательный может многому научиться у зверей, живущих в пустыне и джунглях.
- А чему я могу научиться у тебя? Кто убил Барака?
- Абсурдными домыслами цели не добьешься. Барак был подобен человеку, идущему в снежную бурю по краю отвесной скалы. Потом он посмотрел вниз, а посмотрев вниз, потерял самообладание, а потеряв самообладание, потерял точку опоры, а вместе с нею - и жизнь. Лучше всего вообразить твоего брата незадачливым скалолазом. В качестве альтернативы можешь вообразить своего брата человеком, который непринужденно сидит и лакомится яствами на пиру. И тут появляется Смерть-виночерпий с горькой чашей. Брат твой хватает чашу и жадно пьет из нее. Да, возможно, так лучше - вообразить твоего брата человеком, уходящим с пирушки.
Внезапно Орхан вспомнил об Анадиль. Ему хотелось, чтобы она помалкивала о том, что произошло в ледовой каморке, да и о его теперешнем разговоре с визирем. Он повернулся к ней, намереваясь приказать немедленно взять ее под стражу, но ее уже и след простыл. Тогда он опять повернулся к визирю:
- Та девушка, Анадиль, что была со мной… Я хочу, чтобы ее взяли под строгий арест и чтобы ее сторожили глухонемые.
- Я исполню твое повеление не теряя времени, о султан! - с задумчивым видом сказал визирь. - Значит, она тебе не угодила? Я ведь предчувствовал, что было бы лучше, сойдись ты с дурнушкой. Все дело в том, что с дурнушками требуется больше времени для достижения…
- Не рассказывай сказок! Следующая твоя задача - созвать министров на срочное заседание.
- Этим я тоже займусь не теряя времени. Министры жаждут насладиться блеском твоей недавно взошедшей звезды. Но они разбрелись по всему городу, и потребуется время, чтобы их привести, к тому же ты наверняка проголодался. Да, конечно, пора поесть, ведь ты не ел с тех пор, как вышел из Клетки. Я распоряжусь, чтобы тебе принесли еды.
- Ну что ж, позаботься об этом, а также о созыве министров и об аресте девушки. Пора заняться делом. Я уже теряю терпение.
- Да, ты похож на брата.
Затем визирь отвел Орхана в другую маленькую комнатку. Большая часть пола была завалена подушками, среди которых стоял низкий столик. Введя туда Орхана, визирь поспешил было выйти, но тут ему пришла в голову запоздалая мысль.
- И последнее: ты случайно не позволял гадюке пить в "Таверне парфюмеров"?
- Разумеется, нет, - раздраженно солгал Орхан. - Понятия не имею, о чем ты.
- Тогда, возможно, пока все благополучно.
Несколько минут спустя появились немые с огромными серебряными подносами, уставленными снедью. Орхан поел и задремал. Потом кто-то тряс его, пытаясь разбудить. Над ним склонялся взволнованный визирь:
- Тебя хочет видеть старшая валиде. Я пойду с тобой и подожду, чтобы потом проводить тебя от ее августейшего величества в зал заседаний, где соберется совет министров.